|
|
|
|
|
|||
Любой тренер - и рядовой и главный - постоянно попадает из одной стрессовой ситуации в другую. Он все время в ожидании - угадал он или не угадал, покажет его ученик запланированный результат или нет. Что делать? Продолжать, заниматься силовой подготовкой или нет, дать это упражнение или заменить его другим, поставить этих спортсменов на тренировке в одну пару или предложить им заниматься порознь? Это все очень сложные проблемы, от решения которых зависит конечный результат... Иными словами, тренер все время стоит перед необходимостью принимать решение, делать выбор. А психофизиологические исследования показывают, что именно проблема выбора и рождает стрессовую ситуацию. Я вспоминаю, как один из лучших наших специалистов, Валерий Владимирович Буре, сказал мне однажды: «Да что тут трудного, Сергей Михайлович? Не понимаю я вашей нерешительности». (Я тогда никак не мог определить, какой состав выставить в женской эстафете на очередном чемпионате Европы.) Я ответил ему: попробуйте, мол, порешайте вместо меня. И Буре говорит: «Ну, это-то совсем просто. На первый этап ставим Золотницкую, на второй - Матюхину, а дальше... Дальше, как вы скажете». То есть даже тогда, когда, казалось бы, все было ясно, все равно нужно было идти на риск, потому что и форма, и умение пловца собраться, и многое, многое другое - это факторы непостоянные, их невозможно точно рассчитать. Каждая такая частная проблема связана и с более общими - взять на себя все бремя ответственности или попытаться хотя бы часть его переложить на кого-то другого? Следовать ли своим принципам или позволить себе чуть-чуть отступить от них - ведь всегда можно отыскать объективные причины, чтобы оправдать себя. И от того, что ты решишь, зависит, сможешь ли и дальше прямо смотреть в глаза людям, с которыми работаешь, или будешь отводить свой взгляд в сторону... Память возвращает меня в Монреаль. Завтра старт. Наши будут плыть эстафету. Я вглядываюсь мысленно в лица ребят, вспоминаю, какими они были вчера, позавчера, кто из них как пошутил, кто как среагировал на шутку, какие у них были глаза, когда я в последний раз с ними разговаривал... И до утра мне не дают уснуть мучительные размышления: вот этот спортсмен вроде бы чуть посильнее, но он не эстафетный боец - за себя плывет лучше, чем за команду. А вот этот что-то грустный ходит, впечатление такое, будто его уже измотало постоянное внутреннее напряжение. Кого же все-таки ставить? Когда в 1976 году в Монреале мы подбирали состав, который должен был выступить в комбинированной эстафете, мы не думали о том, где бы еще выиграть золотую медаль. Тогда вопрос стоял по-другому: где бы получить хотя бы еще два очка? Самым слабым местом у нас был первый этап - на спине. Выбирать мы должны были из двух спинистов. Один из них был Игорь Омельченко, человек очень неустойчивый, импульсивный, которого любая случайность могла вывести из равновесия; он мог проплыть свой этап отлично, а мог и «развалиться» на дистанции. Другим претендентом на место в команде был Игорь Потякин. Он ни при каких условиях не сумеет блеснуть, но зато «свой» средний результат покажет в любой обстановке. Кого же ставить? Надежного Потякина или непредугадываемого Омельченко? Естественно, я советуюсь с ребятами, спрашиваю их мнение - ведь это им плыть эту эстафету. Ответ был однозначный: - С Потякиным мы в лучшем случае будем на восьмом месте. А с Омельченко - либо на четвертом-пятом, если он сумеет собраться, либо на десятом, если он дрогнет. Берем Омельченко. Мы так и поступили, и наша команда заняла пятое место, дав зачетные очки. В тот раз риск оправдал себя, но ведь нет никакой гарантии, что такая смелость не выйдет тебе боком... Еще один подобный эпизод, который стоил мне немало бессонных ночей. Главным действующим лицом здесь была Люба Русанова, та самая, которая в 1973 году в Берлине после матча, вчистую проигранного нами команде ГДР, заставила меня кричать во все горло, что мы еще станем чемпионами мира... Весной, накануне Монреальских игр, Люба очень хорошо проплыла в весенних соревнованиях, а основной отбор мы наметили провести за полтора месяца до начала Олимпиады, на чемпионате страны. Любе было тогда 22 года, пловчиха в таком возрасте не может долго поддерживать высокую форму. Поэтому, поскольку результат Русановой говорил о больших возможностях спортсменки, мы, учитывая ее возраст, решили сделать для нее исключение. Я сказал ей: «Люба, как бы ты ни проплыла на чемпионате, страны, место в команде - твое. Ты уже показала высокий результат, мы тебя знаем и в тебя верим. Поэтому вовсе не обязательно, чтобы на первенстве СССР ты превзошла самое себя». Люба начинает готовиться по программе, которую дает ей тренер сборной команды Борис Зенов, но в этот момент приезжает ее личный наставник и начинает внушать: если, дескать, ты не проплывешь как следует на первенстве СССР, то тебя не включат в команду, какие бы обещания Вайцеховский тебе ни давал... Разумеется, никто из нас не присутствовал при этом разговоре, но догадаться о его содержании было нетрудно: достаточно было только увидеть, с каким напряжением тренируется Русанова. Я снова подошел к ней и сказал: - Любочка, я же тебе говорил: нам вовсе не важно, как ты выступишь на первенстве страны. - Да... А вот выступлю я плохо, и меня не возьмут... - Люба, скажи мне, пожалуйста, был хотя бы один случай, когда я нарушил свое слово? - Нет. - Так вот, я еще раз тебе говорю: ты в команде. На первенстве СССР Люба Русанова занимает пятое место, а на втором оказалась одна молодая спортсменка, которая на многих произвела большое впечатление. И я оказываюсь под обстрелом: спортивные руководители и разного рода меценаты начинают оказывать на меня сильнейшее давление, чтобы я изменил свое решение и включил в состав именно эту молодую спортсменку. Я спрашиваю их: - Вместо кого же ее ставить? Ответ одинаков: - Вместо Русановой. - Во-первых, я уже дал слово Русановой. Во-вторых, в Русанову я верю, а в эту девочку нет. - Ничего страшного. Мы все люди взрослые и прекрасно понимаем, что если вы захотите, то всегда найдете место и для этой спортсменки. Потом все забыли об этом, когда три наши пловчихи - Марина Кошевая, Марина Юрченя и Люба Русанова - из шести медалей в брассе, которые мы могли завоевать в Монреале, выиграли пять, а подававшая надежды брассистка сразу же после Олимпиады провалилась на Кубке Европы. Но об этом легко вспоминать, когда все позади и все твои предположения подтвердились. А вот когда ты лишь пытаешься мысленно заглянуть в будущее, реальностью являются лишь твои сомнения, и тогда очень трудно сохранить верность избранному курсу. Я раскрываю свои дневники за последние несколько лет, начинаю анализировать записи, искать закономерности... У меня масса таких тетрадей. Из года в год я веду запись результатов всех более-менее сильных пловцов, выступающих в том или ином виде плавания. В женском брассе, например, в те годы я постоянно следил минимум за двадцатью спортсменками. Я вновь и вновь просматриваю эти записи и спрашиваю себя: прав я или не прав? И, разумеется, делаю это не потому, что на меня «давит» руководство. В конце концов с начальством я всегда смогу договориться. Я боюсь подвести команду, боюсь подвести советское плавание, боюсь подвести всех наших любителей спорта... А утром я должен быть бодр и по возможности даже, весел, чтобы никто не догадался о моих сомнениях. Каждый год, каждый сезон, каждый старт прибавляет тебе опыта. Ты видишь все больше и больше вариантов, которые надо оценить, чтобы выбрать оптимальный. Ну а раз выбор больше - значит, и больше шансов отыскать самый лучший путь, ведущий к цели. Но облегчает ли это тренерскую задачу? Не уверен. Во-первых, такой перебор возможных решений раз от разу отнимает у тебя все больше и больше времени и сил, а, во-вторых, - к это самое главное - в жизни не бывает абсолютных повторов, поэтому использовать опыт прошлого для разрешения сходных проблем настоящего нужно с очень большой осторожностью... Выше я рассказал о том, почему мы сделали исключение для Любы Русановой, включив ее в команду на основании результата, который она показала задолго до отборочных соревнований. На то были убедительные причины, главная из которых состояла в том, что у тренеров в то время был весьма ограниченный выбор классных мастеров в каждом виде плавания. Что ж, в принципе во всяком правиле есть исключения. Однако чем больше совершенствуется наше плавание, чем шире становится круг претендентов на место в сборной, тем четче должна действовать - и действует! - система отбора, открывающая перед всеми равные возможности. Чтобы дать представление о том, как это выглядит на практике, приведу такой пример. Незадолго до первенства Европы 1981 года возникла такая ситуация. На контрольных соревнованиях Арсен Мискаров проплыл 100 метров брассом за 1.03,6, Юрий Кис - за 1.04,20. А Робертас Жулпа, который никогда ничего хорошего на этой дистанции не демонстрировал, вдруг совершенно неожиданно опережает и Мискарова и Киса. Как быть? Задолго до этого мы на тренерском совете решили: отбор в команду будет вестись по результатам чемпионата страны и матча СССР - США. На этих соревнованиях Жулпа не смог составить на стометровке конкуренцию Мискарову и Кису, сейчас же он плывет лучше их. Если мы нарушим свое слово и включим его в состав вместо, скажем, Киса, то в будущем году никто из ребят нам верить не будет. Все будут считать: в течение последних тридцати дней до главного старта нужно лезть из кожи вон, чтобы показать самый высокий результат. Такое положение неизбежно возникает, если тренеры все время нарушают установленные ими принципы отбора. А это страшно. Между спортсменами все время идет беспрерывный спарринг, каждая тренировка превращается в отборочный матч. Поэтому я не включил Жулпу в основной состав. Даже если бы он побил рекорд СССР, я все равно сказал бы ему: - Жуля, извини. Но эти секунды нужно было показать во время отборочных соревнований... Такое решение может, конечно, привести к тому, что результат, который покажет команда, будет несколько хуже того, которого мы достигли бы, выставь я пловца, неожиданно блеснувшего накануне того или иного главного старта. Но зато моральный выигрыш, который мы получаем, поступая, таким образом, неизмерим с тем частным успехом, которого мы добились бы ценой измены своим принципам, своему слову. Люди будут спокойно готовиться к соревнованиям, не тратя зря свою нервную энергию. На мой взгляд, это очень большое достижение... А как же все-таки Жулпа? Неужели его самоотверженность на тренировках не будет никак вознаграждена? Неужели, несмотря ни на что, мы не дадим ему шанс отличиться на чемпионате Европы? Дадим. Пусть стартует в предварительном заплыве в комбинированной эстафете. Если покажет там классные секунды - будет плыть в финале. Здесь я должен оговориться, что в эстафете несколько иной принцип отбора, нежели в индивидуальных соревнованиях. Там мы обязательно должны выставить того, кто именно сегодня самый сильный. Потому что здесь один человек может подвести целую команду... Мы, повторяю, не могли последовательно проводить эти принципы в жизнь в те времена, когда у нас была мало сильных мастеров. Сейчас их больше, а в будущем это число еще более возрастет. И тогда мы, видимо, придем к самой простой системе отбора: будем брать трех призеров чемпионата страны и включать их в олимпийскую сборную, не рассуждая о том, кто из них боец, а кто нет, кто в силу особенностей характера или нервной организации имеет какие-то преимущества перед другими и кто в этом плане проигрывает, поскольку, по крайней мере, пятеро сильнейших в том или ином виде будут обладать примерно равными шансами на успех. Мы и тогда стремились поступать именно так, хотя порой теряли на этом очки. Это помогло нам создать нормальный психологический климат в команде, где сегодня никто не помнит о тех временах, когда спортсмен чуть ли не до последнего дня не знал: стартует он или нет в тех или иных индивидуальных соревнованиях... Некоторые тренеры, выступая в защиту старых порядков, когда отбор не прекращался до последнего дня, говорили мне: «Пусть ребята все время бьются друг с другом. Таким образом, мы закаляем их, воспитываем бойцов». Я отвечал на это, что они ошибаются. Так мы можем воспитать не бойцов, а неврастеников, которые все время живут между небом и землей, в тревожной неизвестности. Кстати сказать, в одной из сильнейших сборных команд мира по плаванию - в сборной США - установленные раз и навсегда принципы отбора соблюдаются неукоснительно. В этой связи мне вспоминается такой случай. Накануне Олимпийских игр 1960 года безусловно сильнейшим спринтером мира был американец Джефф Фаррелл. И вдруг накануне отборочных соревнований у него обнаруживают аппендицит. Фарреллу делают операцию. Он все-таки выступил в отборочном турнире, однако вынужден был стартовать из воды - прыгать со стартовой тумбочки ему запретили врачи: шел всего второй день после того, как ему сняли швы... И Фаррелл не попал в команду. Ну а до Олимпийских игр было еще 40 дней. Пловец полностью восстановил форму, побил мировой рекорд, однако тренеры все равно не изменили своего решения. В итоге сборная США потеряла на стометровке вольным стилем золотую медаль - ее выиграл австралиец, однако тренеры сохранили психологическую устойчивость команды в целом. А это, на мой взгляд, много дороже даже золотой олимпийской награды...
|
Сергей Вайцеховский - 
