|
Фото из архива семьи Пихлеров
1979 год. Рупольдинг. Третий справа - Александр Тихонов |
12 января 2006 года Тихонов отмечал в немецком Рупольдинге необычную дату. 40 лет своего пребывания в биатлоне. Место для торжества было выбрано не случайно. Рупольдинг для биатлонистов – место культовое. Соревнования в этой немецкой деревушке проводятся уже более тридцати лет. Помимо этапов Кубка мира местный стадион трижды принимал у себя мировые чемпионаты.
Первое из них - в 1979-м - прошло для советской команды не самым удачным образом. Все три золота в мужских видах программы завоевали немцы – Пауль Зиберт, Франк Ульрих и эстафета в составе Манфреда Беера, Зиберта, Ульриха и Эберхарда Реша. Лучший из советских биатлонистов – таковым, как раз, стал Тихонов - вернулся из Рупольдинга с двумя бронзовыми наградами.
Следующие два чемпионата оказались удачнее. В 1985-м счет побед между немецкой и русской командами сложился в нашу пользу – 2:1. А чемпионат-1996 российские биатлонисты с ностальгией вспоминают до сих пор. В том году Россия собрала рекордное количество наград: четыре золота из шести (чемпионами стали Сергей Тарасов, Владимир Драчев, Ольга Ромасько и мужская эстафета в составе Виктора Майгурова, Драчева, Тарасова и Алексея Кобелева). Помимо этого Драчев, Майгуров и Ольга Мельник получили серебряные медали.
К тому чемпионату Тихонов имел самое непосредственное отношение. Соревнования стали для него своеобразным дебютом: незадолго до них четырехкратный олимпийский чемпион был единогласно избран президентом Союза биатлонистов России.
По меркам небогатой на тот момент России Тихонов был человеком более чем благополучным. Сам факт, что первым делом он по высшему стандарту отремонтировал обшарпанный офис российского Союза биатлонистов, дал толчок к новой волне разговоров о небывалой финансовой состоятельности нового президента. Да и в Рупольдинг тот явился королем, одетым, по обыкновению, «с иголочки». На нем красовался роскошный (и по стилю, и по цене) баварский костюм: шляпа с пером, темнозеленое суконное пальто и умопомрачительные ботинки.
Красиво одеваться Тихонов любил и умел всегда, но главная причина, по которой он чуть ли не с самолета отправился в самый фешенебельный магазин национальной одежды, заключалась в другом. По какой-то одному ему присущей интуиции выдающийся биатлонист предчувствовал триумф. И старался – как мог – соответствовать моменту заранее. Встречают-то, как ни крути, по одежке… Тем более, что в Рупольдинге Тихонову предстояло познакомиться и с собственной командой. Свой билет в Германию он приобрел самостоятельно, не посчитав возможным брать деньги на поездку из кассы обнищавшего за годы перестройки Союза биатлонистов.
В таком виде президент СБР и появился в заполненном под завязку местном дворце спорта на церемонии открытия чемпионата.
- Шок, который я испытал, когда на параде появилась российская команда, не забуду, наверное, до конца своей жизни, - рассказывал он. - До сих пор не пойму, каким образом я тогда из первого ряда - шеренги почетных гостей – протерся в самую заднюю часть дворца и забился в какой-то угол. Покраснел до корней всех волос, которые у меня только были на теле. Потому что это была не национальная команда великой страны, а самый настоящий сброд. В американском Гарлеме и то, наверное, одевались более прилично.
Кто-то вышел в кроссовках, кто-то в каких-то неимоверно обшарпанных ботинках. Один - в джинсах, другой - в протертых тренировочных штанах. Я смотрел на все это и ничего не мог понять. Какие-то зачуханные куртки, пальто, шарфы, застиранные, полинявшие шапочки – кто в чем...
Такого стыда за российский биатлон я не переживал никогда. Даже в 1967-м году, когда начал выступать за сборную сам и когда и экипировки-то особо качественной не было, наша команда выглядела приличнее. Пусть одеты были небогато, но по крайней мере, одинаково и аккуратно.
Возможно, я так был воспитан: что хоть какая-то выходная одежда у спортсмена всегда должна быть под рукой. В свое время сам три года ходил в костюме, купленном в городском универмаге за 60 рублей. Но он всегда был выглажен. К нему - простенький галстук, дешевая рубашечка. Ботинки старенькие, но начищенные до блеска. То же самое касалось спортивной формы. Обувь, куртки, шапочки. А здесь – что-то жуткое.
Когда вернулись в гостиницу, я собрал тренеров. Старался как-то себя сдерживать – все-таки, соревнования впереди. И, тем не менее, устроил дикий разнос, потому что не мог найти никаких оправданий.
Потом кинулся к хозяйке гостиницы - фрау Менкенбауэр. Повезло, что мы были хорошо знакомы. В Рупольдинге вообще всегда было колоссальной проблемой найти место в гостинице в дни гонок. Поэтому издавна повелось, что каждая команда из года в год селится в одних и тех же домах, у одних и тех же хозяев, и этот порядок остается неизменным, независимо от смены поколений. Так что в пансионе Менкенбауэр селилась еще советская сборная.
Тогда это был один среднего размера домик, где заправляли две сестры - пожилые немецкие фрау. Одна сестра со временем умерла, но хозяйство продолжало потихонечку разрастаться. К этому процессу в свое время даже я приложил руку – убедил фрау Менкенбауэр, что в доме, где останавливаются спортсмены, обязательно должна быть сауна. И уже к нашему следующему приезду был расчищен подвал и затеяно строительство. Когда сауну достроили, хозяйка вообще не знала, как благодарить: за год у отеля появилось столько клиентов, что отбоя от них не наблюдалось даже летом.
Поэтому тогда, в 1996-м, я и кинулся к фрау Менкенбауэр за помощью. Попросил порекомендовать в городке хоть какое-то ателье, где можно срочно сшить костюмы.
Она меня слушает, а сама лишь головой качает: «Александр, это невозможно. В дни чемпионата мира – а он уже начался - в Рупольдинге все закрыто. Никто не работает».
Я не отстаю: «Найдите людей, устройте мне с ними встречу. Я сам обо всем договорюсь».
Она куда-то позвонила, приехала женщина – хозяйка ателье. Я стал снова объяснять, что мне нужно срочно пошить костюмы для всех спортсменов и тренеров.
Та пришла в ужас. Мол, такой заказ просто невозможно выполнить физически. Каким-то образом я сумел ее убедить, что ни один работник ателье недовольным не останется. Она тут же собрала всех своих портних, они приехали в гостиницу и принялись снимать мерки с команды. А сами при этом смотрят на меня такими взглядами, словно я – совершенно ненормальный.
Я же только пожелания выдвигаю: для девочек - юбочки, жакеты, косыночки на шею, носочки, туфли. Мужикам – клубные пиджаки, брюки, галстуки, рубашки, платочек в нагрудный карман. То есть все по полной программе.
За весь заказ целиком насчитали около тридцати тысяч долларов. Помимо этого я, естественно, надбавил - за качество и за срочность. Деньги отдал наличными и все мастера вместе с хозяйкой ателье тут же исчезли – помчались шить.
Когда на параде закрытия на стадион вышли мои ребята, на трибунах повисла гробовая тишина. Даже те спортсмены, кто шел впереди, стали останавливаться и оглядываться на нашу команду. А потом началась совершенно сумасшедшая овация. И всем было понятно, что идут представители великой нации…
* * *
...За десять лет утекло много воды. Пожилая фрау Менкенбауэр ушла на покой, передав управление отелем своей внучке. Неизменным в Рупольдинге осталось одно: страсть к хорошему биатлону. Высочайшая организация, фантастическая конкуренция и умопомрачительная преданность болельщиков: нет, пожалуй, в мире другого похожего соревнования, где во время гонок вдоль трассы не остается ни одного квадратного метра, на котором не стояли бы зрители.
Казалось бы: почему истинной меккой биатлона стал Рупольдинг, а не соседний Оберхоф, где одни лишь трибуны лыжного стадиона вмещают больше 20 тысяч? В свое время, кстати, когда Германия была поделена на Восточную и Западную, в Оберхофе базировался один из главных центров биатлона ГДР – армейский. Немецкие динамовцы тренировались под Лейпцигом – в Альтенберге. Но с объединением страны и тот и другой стадионы ушли на второй план. Рупольдинг же стал наращивать обороты. И обрастать традициями. Здесь хорошие круги, широкие трассы, удобные технические кабины. И, как правило – всегда прекрасная погода. Не то, что в Оберхофе, где в безветренной низине постоянно висит туман, собирающий над лыжней сырость и раздражающие спортсменов концентрированные запахи: лыжных мазей, парфюмерии, трубочного табака, жареных колбасок с горчицей и специями, горячего вина.
Генеральным секретарем оргкомитета всех соревнованийв Рупольдинге уже много лет является Бригитта Бентеле, и все ее большое спортивное хозяйство не дает никаких сбоев: под рукой интернет, бесплатные телефонные линии, справочная статистика. Правда, телевидение весьма пристрастно: главные акценты в репортажах делаются исключительно на немецких спортсменов. Хотя это одновременно является неплохим стимулом для всех остальных: хочешь, чтобы тебя увидел мир – выиграй у немца!
Рупольдинг одним из первых стал проводить вечерние гонки, когда расположенное прямо под громадным нависающим горным склоном стрельбище превращается в сверкающий в ночи островок, на котором безостановочно кипят спортивные страсти. Сделано это было в угоду не только телевидению, но и местным болельщикам: вечерние гонки проводятся в будни – можно прийти на стадион, не жертвуя работой.
Хотя собираться на трибунах народ начинает загодя – часа за четыре до старта. Идут семьями – от прадедушек до внуков. Карабкаются по шоссе в гору, опираясь на лыжные палки, не особо полагаясь на транспорт. Поедешь на машине, придется потерять час-другой в поисках места для парковки.
Каждый год организаторы стараются еще больше облагородить стадион, придумать что-то новенькое. В 2006-м пригласили на этап команду лучших кулинаров страны, и те в течение пяти дней обслуживали гостей и участников турнира, организовывая бесконечные пиршества в VIP – павильоне. Официальная статистика утверждает, что во время соревнований кассы ежедневно продают 14 – 16 тысяч билетов. Неофициальные данные говорят о том, что в отдельные дни на стадионе и вдоль трассы собирается до 80 тысяч зрителей. И это, действительно, похоже на правду. Разговоры о том, что нужно поднимать центральную трибуну выше, чтобы увеличить ее вместимость хотя бы вдвое, ведутся не первый сезон, и идея, наверняка, рано или поздно будет реализована. Все-таки, статистика Оберхофа не дает покоя местным властям.
Трасса в Рупольдинге на первый взгляд кажется такой же, как десятки других. Но только на первый. Слушая Тихонова, было нетрудно понять, почему он любит ее с тех самых пор, когда выступал сам. Рельеф не очень сложен: равнина и маленькие подъемы. Однако эта легкость обманчива: тот же Оберхоф, где условия для гонок традиционно считаются наиболее тяжелыми, дает куда больше простора для тактической борьбы. Можно начать подъем поспокойнее, а отыгрываться потом, в уходе с подъема – как в бобслее, где главное – разогнать боб. Там длиннные спуски. Если хорошо едут лыжи, можно и отдохнуть и немало отыграть у соперников. В Рупольдинге ничего похожего нет. С первых метров дистанции все работают на пределе, идут «в натяг». Если начнешь отставать и общий «поезд» от тебя убежит, его можно и не догнать. Поэтому нередки случаи, когда победителя от побежденного отделяют десятые доли секунды.
Героев здесь чествуют с размахом: сначала – на стадионе, после финиша. Затем – в центре города. Нередки случаи, когда уже совсем поздним вечером болельщики толпами вваливаются в тот или иной отель, желая лично поздравить спортсменов и махнуть чарку с тренерами. Что лишний раз подтверждает: красивые победы здесь умеют ценить по достоинству. А еще Рупольдинг – одно из немногих мест, где во время соревнований можно увидеть нечастую для спорта картину: укрепленные на одном флагштоке несколько полотнищ. Самое популярное сочетание флагов – российский и немецкий. И рукоплещут местные болельщики не только своим, но и чужим спортсменам.
Городок по-прежнему нашпигован отелями, отельчиками и крохотными – на 5-6 комнат – пансионами. Стадион в десяти километрах. Далековато – по сравнению с тем же итальянским Антхольцем, где так же ежегодно проводятся этапы Кубка мира, а от жилья до трассы несколько сот метров. Но проблем с транспортом не возникает. В дни соревнований для болельщиков пускают специальные шаттлы, водители которых c полным пониманием относятся к тому, что далеко не все фанаты способны после гонок забраться в автобус самостоятельно. Холодно же, так что глинтвейн и более крепкие напитки льются рекой.
Большинство зрителей – туристы из Германии и соседней Австрии. Поболеть за биатлонистов эти люди приезжают в одних и тех же компаниях из года в год. Как правило, берут отпуск на первые две недели января: чтобы побывать и в Оберхофе, и в Рупольдинге. Когда я поинтересовалась у одного из наиболее колоритных болельщиков, почему его страсть к биатлону ограничивается лишь этими городами, а не распространяется, например, на Антхольц, тот честно признался: «Здоровье не позволяет. Больше двух недель я пить не могу».
Стоило ли удивляться, что свой биатлонный юбилей Тихонов решил отметить именно в этом месте, пригласив к себе в гости всех тех, с кем его сводила спортивная судьба за сорок лет биатлонной карьеры. Таким количеством олимпийских чемпионов и чемпионов мира, какое собралось в праздничный вечер небольшом деревенском доме на верхушке одной из гор, не могла бы похвастать вся Германия вместе взятая.
С представителями этой страны у Тихонова еще со времен ГДР сложились свои отношения. Амбиции немцев в биатлоне всегда были не менее гипертрофированными, нежели российские. Сокрушительный проигрыш хозяев на уже упомянутом чемпионате мира-1996 стал для них сильным щелчком по самолюбию. Настолько, что в 2002-м местные власти даже нашли повод увековечить в Рупольдинге собственное биатлонное величие: воздвигли у самого стадиона памятник Рико Гроссу: выдающемуся спортсмену, сумевшему добиться на чемпионате мира-2002 в Ханты-Мансийске рекордного результата: Гросс выиграл там два золота, серебро и бронзу. И монумент, миновать который на пути на стадион не может ни один зритель, с тех самых пор постоянно напоминает: да, мы проиграли русским в 1996-м. Но рассчитались за поражение сполна. Причем, на их территории. В России!
- У нас никогда не было с немцами большой дружбы, - как-то подтвердил Тихонов. - Все мы были продуктом своих государственных систем. Зашоренные, запуганные. Общались друг с другом мало, но тем не менее, в глубине души относились друг к другу с большим уважением. Сильный соперник – он всегда особенный.
Особенным гостем на юбилее Тихонова был Франк Ульрих. Олимпийский чемпион Лейк - Плэсида, девятикратный чемпион мира, человек, бок о бок с которым Тихонов заканчивал свою карьеру в 1980-м. Когда двадцать лет спустя Международный союз биатлонистов принял решение официально избрать лучшего биатлониста двадцатого века, претендентов на столь почетный титул в итоге оказалось всего двое. Тихонов и Ульрих.
Немец узнал об этом первым. И не задумываясь заявил, что снимает свою кандидатуру, поскольку не считает, что имеет моральное право конкурировать с таким выдающимся оппонентом, как Тихонов.
|