Елена Вайцеховская о спорте и его звездах. Интервью, очерки и комментарии разных лет.

По мокрой, кое где покрытой нашлепками льда дороге, прорезающей заснеженные склоны фантастически красивых гор, с ведрами в руках неторопливо шел старик. Крестьянское, морщинистое лицо было спокойным и в то же время поражало выражением некоего внутреннего достоинства и превосходства. Здесь, в фешенебельном горнолыжном Ишгле – крохотном городке, куда на зимний сезон по совершенно баснословным ценам съезжаются, пожалуй, наиболее обеспеченные любители зимнего отдыха, старик выглядел совершенно инородным телом. Как и его дом – крепко сбитый, добротный, но совсем почерневший от времени.

Старик посторонился, пропуская вперед галдящую пеструю толпу туристов с лыжами и досками в руках. Проводил ее все тем же, исполненным превосходства и легкого презрения взглядом и, не оборачиваясь, вполголоса бросил появившейся сзади старой худой собаке: «Komm , Hund ! Komm gleich mit !».

Эту странную пару мы с Тихоновым встречали почти ежедневно. В отличие от большой компании друзей, собравшихся провести в Ишгле Рождество и новогодние праздники, на лыжах мы не катались, предпочитая часами бродить по нарядному городку. Довольно скоро с удивлением поняли: изба старика, окруженная такими же древними хозяйственными постройками и забором, за которыми виднелся занесенный снегом огород - единственный дом в городке, не превращенный в частную гостиницу.

- Может, у него денег на ремонт нет? – вслух предположила я.

- Это вряд ли, - ответил Тихонов. – В Австрии Ишгль считается настолько престижным местом, что под строительство гостиницы можно безо всякого труда взять любой кредит. Все расходы, как правило, окупаются в первый же сезон. Но строить, по большому счету, уже негде, дома и так друг на друге стоят. Поэтому кусок земли здесь стоит баснословных денег. Так что дед этот – потенциально очень богатый человек. Не хочет, наверное, ни продавать, ни строить. Его право…

Старик снова появился. На этот раз - из сарая, неторопливо прикрыв за собой массивную, на кованых громадных петлях деревянную дверь. На мгновение в хрустально-чистом, морозном до скрипа воздухе пахнуло до боли знакомыми деревенскими ароматами молока, навоза, прелого сена. Из глубины сарая доносился ровный механический гул какого-то устройства.

- Наверное, если бы я не родился и не вырос в деревне, по другому к земле относился, - продолжал Тихонов. - Не так болезненно нашу нищету воспринимал бы… Вот – Австрия. Вся страна - 780 на 730 километров. На территории горноалтайской области три такие поместятся. По красоте Горный Алтай превосходит Австрию – никто меня в этом не переубедит. При этом в Австрии туризм приносит шестьдесят семь процентов национального дохода. А в России – ноль.

Австрия на клочках земли выращивает свое зерно. Экспортирует его. Экспортирует мясо. А ведь в общей сложности дай Бог, если миллион гектаров сельскохозяйственных земель наберется. У нас в России – 320 миллионов гектаров пахотных земель. При этом мы ежегодно закупаем на пять миллиардов долларов зерна. Из каких-нибудь – я уверен - довоенных запасников таких стран как Канада, Америка и так далее. Думаю, это – просто очередная возможность вывезти деньги из России.

- Именно это подвигло тебя на создание собственной агрофирмы?

- Моя агрофирма возникла, можно сказать, случайно. Началось с того, что семь или восемь лет назад я разговорился с приятелем на утиной охоте в Ростове. Он стал чуть не со слезами рассказывать о том, как под Ростовом его родной колхоз разваливается. Я слушал долго. И говорю: «Больших денег у меня нет, но есть возможность взять кредит. Давай считать, что я плачу именно тебе. Начинай работать!»

Там же, на охоте, прикинули возможности: как и что можно сделать, с чего начать. Я сам решил приехать в село - поговорить с народом. Земля ведь уже в частном владении была – каждая семья имела свой надел.

Собрали мы с приятелем всех: «Мужики, давайте попробуем. Но просьба: ни воровства, ни пьянства быть не должно».

- И ты верил, что русский мужик без бутылки работать сумеет?

- Сразу расставил все точки над «i». Говорил жестко. «Посмотрите, - говорю, - это ведь ваша земля. Она вас кормить должна. А что получается? В чем вы ходите? В чем ходят ваши бабы, дети? Оборванцы! Не стыдно?!».

Заключили с каждым договор: если агрофирма не выполняет свои обязательства, любой имеет право выйти из нее со своим куском земли. С другой стороны, пьянка, невыход на работу – все жестко наказывается. Рублем.

Проблем поначалу много было. Перед первой же зимой не успели утеплить свинарник. А тут – холода. Я напарника вызвал: «Срочно дуй куда-хочешь, но привези целлофановую пленку – самую широкую, какая есть».

Он привез. Окутали свинарник пленкой. В клети соломы набили. В середине каждой загородки под полом тэны поставили.В каждом отсеке - 20 поросят. Они в кучу сбиваются – в соломе их вообще не видно. Тогда, собственно, я и понял, как все должно быть устроено. Сейчас-то наш свинарник запатентован: нигде в мире ничего подобного нет. Каждая клетка устроена под наклоном, так что вся грязь уходит в желоб. Вентиляцию во всех свинарниках всегда сверху делали, у нас же вытяжки внизу. За счет этого запаха вообще нет никакого. В конце каждого желоба – накопитель, откуда весь навоз на поля вывозится. Вся обслуга – восемь человек и трактор с прицепом.

Я специально ездил на ВДНХ, со специалистами консультировался, литературу всевозможную читал. Привез высокопородных свиноматок. И сразу почувствовали преимущества племенного животноводства.

Недалеко от нас свиноводческое хозяйство есть – на 20 тысяч голов. У них поросята продаются по 400 – 450 рублей. У нас вдвое дороже. И, несмотря на это, очередь стоит – записываться. Все, кто работает в агрофирме - а это почти 500 человек -, имеют в своем хозяйстве поросят. Мы предоставляем корма, но ставим условие: выкормил поросенка – 30 процентов твои. Хочешь – бери мясом, хочешь – деньгами.

Параллельно развиваем овощеводство. В агрофирме 40 гектаров поливных земель. Выращиваем свеклу, капусту, огурцы, помидоры, морковь. Урожай снимаем - 670 центнеров с гектара. А ведь не так давно за 450 давали Героя Соцтруда.

Пару лет назад мы решили премировать наиболее отличившихся - подарили колхозникам пять жигулей. Ерунда, вроде. Но надо было видеть реакцию людей, когда ключи принародно вручали: у здоровых мужиков ручьем текли слезы. Их труд впервые в жизни оценили.

С того момента, пожалуй, нам и поверили по-настоящему. Мы стали регулярно устраивать праздники поля. Первый раз когда собрались, купили брезент толстый, метров пять шириной, расстелили на берегу пруда, все наши колхозники собрались – пришли с женами, нарядно одетые. Накрыли поляну – шашлыки, вареники, соленья домашние, блины – каждый из дома что-то свое нес.

Вот тогда я их уже по-свойски и спросил: «Ну что, х...ета безлошадная, работать будем?».

Все, чего мы добились в агрофирме за эти годы, сделано на кредитах. Этим я особенно горжусь. Деньги брали и под 28 процентов, и под 32. И ведь все выплатили! Насколько мы все-таки мудрее американцев: не получая ничего у государства, умудряемся работать, что-то выращивать и еще что-то отдавать государству, которое с нами же всеми силами борется.

- В каком смысле?

- То, что у нас в стране происходит – бред полный. Ежегодно на развитие сельского хозяйства выделяется порядка 11-12-ти миллиардов рублей. В Москве, в Колонном зале как-то проходил съезд фермеров, на который собрались 1200 человек, представляющих все регионы России. Я выступил не просто с резкой - с жуткой критикой. Вышел на сцену и попросил поднять руки тех, кто получил для своих хозяйств хотя бы рубль из государственных денег. Не поднялось ни одной руки. Из 15 миллиардов ни копейки до фермеров не дошло!

В той же Америке - три тысячи фермеров на всю страну. В 1999-м году они получили на развитие фермерских хозяйств 30 миллиардов долларов безвозвратного кредита. Вариантов помочь фермерам существует множество. Я как-то был на тракторостроительном заводе. Стоят трактора: одни без радиаторов, другие без чего-то еще, третьи без гусениц - не хватает денег. Так почему бы Минсельхозу не выделить те же самые пятнадцать миллиардов тракторному заводу? Пусть не 15, втрое меньше - но укомплектуйте тысяч десять тракторов, раздайте адресно по хозяйствам. И вместо того, чтобы на пять миллиардов рублей ежегодно закупать зерна за границей, заберите его у нас, фермеров - мы отдадим с удовольствием…

Вот еще пример: Рядом с Ново-Шахтинском находится склад биохимикатов для сельского хозяйства. Но реальность такова, что у крестьян физически нет денег платить за удобрения. Почему не дать людям эти удобрения под договор? Дайте нам весной, а осенью мы бы рассчитались зерном, кукурузой, подсолнечником, свининой… Так ведь невозможно найти инстанцию, в которую можно обратиться, чтобы такой договор заключить. Вот за что надо преследовать минсельхоз! У нас министры сельского хозяйства сейчас в каждой области есть. Куча дармоедов государственного масштаба, которые не играют в государстве абсолютно никакой роли.

Я бы так не высказывался, если бы сам не прошел через всю эту историю с агрофирмой. Мы же ее безо всякой посторонней помощи подняли. Сейчас ни один трактор не стоит под открытым небом. Столовая для колхозников такая, что люди поначалу стеснялись внутрь зайти. Сделана, как приличный ресторан.

- А ведь многие считали тебя в агрофирме лишь свадебным генералом...

- Знаю. Как-то корреспондент один мне об этом открытым текстом сказал. Мол, невелик труд раз в год в село приехать, по полям в костюмчике погулять, сесть в карету и уехать обратно в столицу. Меня тогда это сильно задело. «Сыну вашему сколько лет? – спрашиваю. – 47? Так от нашей агрофирмы через дорогу миллионов 10 гектар нетронутых земель стоит. Приходите с сыном, берите – кто мешает?».

Мужик опешил: «Откуда у нас такие деньги? Кредит брать? А если не выплатим?».

Так ведь сам я закладывался до последней нитки. Если бы, взяв кредит,не вернул деньги банку, лишился бы всего, что на тот момент имел. Риск был чудовищный. И если скажу, что ничего не боялся – совру. Боялся, конечно.

- А на что брали кредиты?

- Прежде всего на технику. На трактора, сеялки. Помню, купили у немцев самые лучшие в мире опрыскиватели, заплатили, по-моему, пятнадцать или семнадцать тысяч долларов. Когда привезли, оказалось, что эти машины рассчитаны на ровные почвы, на хороший грунт, у нас же постоянно ломались. Я уже отчаялся было. Народ собрал – мол, мужики, умоляю, давайте поаккуратнее – никаких денег на ремонт не хватает. Цифры назвал - сколько за ремонт уже заплатили.

Смотрю, один из наших механиков встал и ушел куда-то. Часа два его не было. Как потом выяснилось, он по полям ходил и в уме пересчитывал, сколько получится, если доллары в рубли по курсу перевести. А потом ко мне пришел: «Александр Иванович, если дадите пять тысяч рублей, я сделаю опрыскиватель, который не будет ломаться».

- Неужели сделал?

- В том-то и дело. Я его конструкцию увидел, чуть не упал. Не то сеялка, не то веялка, железяки в разные стороны торчат, емкости какие-то к обрезкам труб приделаны, канистры старые – кошмар! А стали пробовать – работает прекрасно. За всю посевную - ни одной поломки!

- Все-таки риск чудовищный - всю эту иностранную технику в наше село везти. А если бы все угрохалось?

- Сам постоянно об этом думал. И в очередной раз убедился в том, что российские мужики – великий народ. Когда мы первые два комбайна западно-германского производства закупили, по 250 тысяч долларов каждый, выяснилось, что для начала вся документация на немецком языке написана. Комбайны эти - хлеще любого самого дорогого автомобиля: кондиционер в салоне, холодильник, - сам бы на таком ездил.

Засуетились, конечно, переводчика искать стали. А мужики мне и говорят: «Нам, Иваныч, перевод в принципе-то и не нужен. Мы уже сами разобрались». И начинают мне показывать – как что включается, как поднимается жатка. Но самое интересное было потом, когда первую уборку без поломок закончили. Подошел ко мне один из механизаторов и говорит: «Александр Иванович, я тут это… недоделку одну нашел».

Я ошалел: «Мил человек, у тебя все с головой в порядке? Какую недоделку? Комбайн лучшие западногерманские инженеры конструировали. А тут - комбайнер из деревни Киселево! Ты хоть людей не смеши! Да и меня не позорь…».

А он на своем стоит: нашел недоделку - и все тут. Убедил меня в том, что надо бы на фирму сообщить. Мы позвонили, пригласили специалистов.

- Самому не смешно было приглашать людей, не будучи уверенным в том, что действительно что-то не в порядке?

- Я привык верить людям – за это всю жизнь и страдаю. В принципе немцы и сами были заинтересованы в том, чтобы приехать – посмотреть, как их техника работает. Начал мой комбайнер им объяснять что-то на пальцах, потом поднялся – мол, пойдемте в гараж, на месте все покажу. Ушли.

Когда вернулись, главный инженер немецкий не знал, куда глаза девать. Вечером собрались за столом, он выпил крепко и говорит: «Ничего понять не могу: ни в одной стране к нашей продукции не было ни единой претензии. Но ведь ваш работник абсолютно прав!».

Сильнее всего, как я понял, его прибил тот факт, что недоделку не его эксперты обнаружили, а мужик деревенский с пятью классами образования…

- Предложения о сотрудничестве к вам от иностранцев не поступают?

- Постоянно. Одними из первых заинтересовались американцы. Мы у них семенной фонд закупаем. Есть такая фирма - «Пионер», которая поставляет семена во все точки земного шара. Они года три за нашей агрофирмой наблюдали. Приехали с таким напором – мол, готовы вложить в хозяйство порядка двух миллионов долларов. Купить технику и так далее. Хотят на российский рынок выйти. Нормальное желание.

Но я сразу сказал: «Стоп, нам от вас ничего не нужно, ни доллара, ни цента. Хотите выйти на наш рынок – пожалуйста. Но условия будем диктовать мы, потому что вы, для начала, на нашей земле находитесь, в нашей деревне. Вот директор, он готов выслушать все ваши предложения, потом мы с ним посоветуемся и примем окончательное решение». На этом, собственно, разговор был окончен.

- А сами-то они чего хотели?

- Давайте, - говорят, - мы гостиницу построим. В Москве. Я им и объяснил, что против гостиницы ничего не имею, но здесь. Чтобы им же было где жить, когда приедут. Гостиницу-то уже никто никуда не утащит. Предложений у нас хватает. Хотя, по большому счету, нам никто не нужен. А что хотели бы сделать в перспективе?

- Поставить линию по переработке овощей, мини-мясокомбинат. Пусть он будет самый маленький, но можно было бы спокойно делать свою тушенку, рулеты, колбасы - все что угодно. Но в государстве, как показывает практика, это никому не нужно.

Не смешно – об одной из лучших в России агрофирм заговорили лишь тогда, когда меня в тюрьму посадили и в связи с этим брали интервью у губернатора ростовской области. В числе прочего спросили, что представляет собой фирма «Тихонов и компания»?