|
|
|
|
|
|||
В последних числах декабря 2019 года я летела в Красноярск на чемпионат России по фигурному катанию, где впервые за много лет мне не нужно было работать. Этому предшествовали два года, проведенные в должности штатного обозревателя в редакции «Р-Спорт» — спортивном подразделении международного информационного агентства «Россия сегодня». Небольшой по жизненным понятиям срок вместил в себя зимнюю Олимпиаду в Пхенчхане, домашний футбольный чемпионат мира и еще пяток различных мировых первенств. Бонусом шла престижная и жутко денежная премия наиболее пафосного в стране конкурса «Спортивный Парнас» и… увольнение в никуда за недостаточную комплиментарность во взглядах на фигурное катание — именно в такой формулировке до меня неофициально, но сразу из нескольких источников была доведена точка зрения одного из высоких руководителей Агентства, чья шестая или седьмая по счету супруга оказалась рьяной фанаткой этого вида спорта. Заявление мне подписали аккурат в день тридцатилетия моей журналистской работы: первыми соревнованиями, на которых мне довелось работать в официальном статусе, был чемпионат СССР 1989 года по фигурному катанию, который сейчас я толком, наверное, и не вспомню. На недоуменные вопросы друзей и знакомых, какого черта я в статусе безработной вообще поперлась под Новый год в Красноярск, заплатив за билет сумму, достаточную для того, чтобы минимум дважды слетать в Вену, Париж или еще десяток европейских столиц, отвечала: «Составить компанию мужу». Это было абсолютной правдой. На протяжении двух с лишним десятков лет мы с мужем, спортивным фотографом, фактически никогда не ездили в командировки и отпуска друг без друга, и перспектива остаться под Новый год в одиночестве ввергала нас в уныние. Ну и какое значение в этом случае имела цена на авиабилет? Запоздалые мысли о том, что ехать на соревнования без перспективы на них работать, наверное, все-таки не следовало, в первый же день чемпионата были развеяны. В пресс-центре я оказалась за одним столом с пожилым японским коллегой — журналистом телевизионного концерна Асахи, приехавшим в Красноярск ради Алины Загитовой: телекомпания собиралась снимать фильм о том, как невероятно любимая японцами фигуристка, выигравшая за полтора года взрослых выступлений все существующие в фигурном катании титулы, будет сражаться с тройкой совсем юных учениц своего же тренера — Этери Тутберидзе. Под это коллеге заранее были сделаны визы, куплены билеты, оплачено жилье и добыты все необходимые разрешения и аккредитации. Не учли японцы лишь того, что за две недели до чемпионата страны олимпийская чемпионка официально объявит о том, что временно приостанавливает свою спортивную карьеру и в Красноярск не приедет. Без Загитовой японец грустил. И был, как мне показалось, даже благодарен за то, что периодически я развлекала его разговорами об Алине. * * * Когда-то я точно так же расспрашивала другого японского журналиста о Мао Асаде. В декабре 2005-го 15-летняя фигуристка ворвалась во взрослый мир фигурного катания столь же нахально, как это сделала Загитова в декабре 2017-го. Просто Асаде тогда повезло меньше: 15-лет ей исполнилось после 1 июля 2005 года, и это означало, что японка не сможет принять участия в Олимпийских играх-2006 в силу возрастного лимита, установленного ISU - Международным союзом конькобежцев. Добиться для юной фигуристки персонального разрешения ISU на выступление в Турине у спортивных руководителей Страны Восходящего Солнца не получилось, хотя по слухам в дело была брошена очень тяжелая как спортивная, так и спонсорская артиллерия. Вот и получилось, что самым ярким впечатлением того сезона для многих болельщиков осталась не Олимпиада, а финал «Гран-при», в котором юная Асада с упоением сыграла свою первую взрослую победную роль. Много лет спустя, когда Мао уже шла к окончанию своей карьеры в статусе четырехкратной победительницы финалов «Гран-при», трехкратной чемпионки мира, вице-чемпионки Игр-2019 в Ванкувере и главной неудачницы олимпийского Сочи-2014, я спросила приятельницу, прекрасно знакомую с культурой, обычаями и языком Страны Восходящего Солнца, почему именно эту фигуристку в Японии любят так, как никогда не любили никакую другую. И услышала: – Для японцев Асада - символ женщины эпохи хэйан, просвещенного самурайства: маленькая, с идеальной по японским меркам фигурой, с правильными классическими чертами лица, кроткая, но в то же время очень сильная, умеющая за себя постоять. На льду Асада своими движениями, мимикой, пластикой способна выразить чувства, близкие каждому человеку. При этом она недосягаема. Женщина-махаон… - Подождите, но как же в эту картину абсолютного совершенства вписываются откровенные неудачи Асады в виде проигранных турниров, ее технические недостатки, недокруты, падения? – переспросила я собеседницу. - Так же, как они вписываются в картину несовершенства живого человека, стремящегося к достижению идеала, - последовал терпеливый ответ. - Это тоже в духе японской ментальности – стараться вновь и вновь преодолеть препятствие, независимо от того, считают окружающие это реальным или нет… Разговаривая с коллегой из Асахи в Красноярске я не переминула воспроизвести ему тот давний разговор. - Вам дали очень правильное объяснение, - вежливо закивал японец. И внезапно прямо на бумажной салфетке, которую он выдернул из-под картонного стаканчика с кофе, стал вычерчивать синусоиду. Начертив, ткнул пальцем в нижнюю точку кривой линии. - Смотрите: настоящая сила Асады всегда заключалась в том, что даже в состоянии максимального снижения результатов она оставалась недосягаемой для тех, кто в Японии шел за ней следом. Хотя должен признать: в нашей стране никогда не было такого количества талантливых девочек, как сейчас у вас, в России. С ними, похоже, не выдержала конкуренции даже Алина. Хотя лично мне очень жаль. Дело в том, что мы, японцы, ставим превыше всего не тот момент, когда спортсмен стоит на пьедестале, а то, как он вот отсюда (с этими словами японец снова ткнул в нижний изгиб синусоиды пальцем) начинает выбираться наверх, преодолевая себя. Потому что именно тогда становится по-настоящему понятно, чего человек стоит. - А что вообще говорят у вас в стране по поводу того, что происходит в российском одиночном катании? – поинтересовалась я скорее для того, чтобы не дать угаснуть беседе и готовясь услышать традиционный для японской публики обтекаемый и щедро расцвеченный превосходными оборотами ответ. Собеседник отреагировал иначе. Он повернулся к сидящей рядом переводчице и, перейдя на японский, торопливо о чем-то заговорил, время от времени и явно со смыслом постукивая ногтем по пустому картонному стаканчику из под кофе. Женщина с пониманием кивала, делая какие-то пометки в рабочем блокноте. Потом обратилась ко мне. - Он не хочет в разговоре с вами произносить то слово, которым полны все японские форумы о фигурном катании. Его очень сильно расстраивает, что о фигурном катании вообще стали так говорить. Но еще сильнее его расстраивает то, что это слово становится все более и более популярным. - И что же это за слово? – по-русски поинтересовалась я. Переводчица покосилась на японца и вполголоса по-русски сказала: - Одноразовые… * * * По сути мой японский красноярский визави всего лишь озвучил то, о чем не первый год говорилось за кулисами всех мало-мальски значимых турниров по фигурному катанию в адрес российских одиночниц. А точнее - в адрес одного-единственного тренера - Этери Тутберидзе, ворвавшейся в элиту мирового тренерского цеха столь же стремительно, как все ее подопечные, начиная с Юлии Липницкой врывались в элиту женского одиночного катания. Взрослый век «золотой девочки Сочи» Липницкой, получившей на своих первых и единственных Играх медаль высшей пробы за участие в командном турнире, начался осенью 2013-го и закончился в 2015-м. Карьера двукратной чемпионки мира и наиболее вероятной претендентки на олимпийское золото Пхенчхана Жени Медведевой уложилась в два года и четыре месяца. Когда в 2016-м Женя Медведева выиграла взрослый финал «Гран-при», а затем одержала свою первую победу на чемпионате Европы, я написала в одном из репортажей: «Думаю, что не ошибусь, если скажу, что главная цель проекта «Медведева» заключается отнюдь не в долгой и красивой карьере. А всего лишь в том, чтобы выиграть в этом сезоне вслед за финалом «Гран-при» и чемпионатом Европы еще и мировое первенство. Если так, то в контексте этой задачи вообще не важно, что будет со спортсменкой дальше. Потому что даже если Женя сумеет относительно безболезненно преодолеть проблемы роста, она непременно угодит в капкан – по совершенно объективным причинам потеряет способность бороться с очередной чудо-малышкой, которая (что совершенно не исключено) станет очередным проектом ее собственного тренера…» Резонанс получился сильным. За те слова меня публично предала анафеме даже бесконечно уважаемая и любимая мной Татьяна Анатольевна Тарасова. Комментируя чемпионат в прямом эфире она долго и театрально сокрушалась, что журналист, который сам был спортсменом и выигрывал олимпийское золото, может оказаться столь жестоким и необъективным по отношению к маленькой талантливой девочке. Три с половиной года спустя Тарасову потребуют навсегда отстранить от эфира за комментарий по поводу внезапно оборванной карьеры Загитовой: «Жаль, что продолжительность спортивной жизни олимпийской чемпионки измеряется только тремя программами…» Эпоха Загитовой действительно оказалась непродолжительной. При этом Алине фантастически повезло: она подобралась к олимпийскому золоту Пхенчхана в свой самый первый взрослый сезон, причем под надежным прикрытием более старшей и гораздо более титулованной Медведевой, то есть, не слишком загружая голову ответственностью за результат. Если бы Загитова вышла на свою первую Олимпиаду в статусе лидера, золота у нее могло не случиться, тем более что юная спортсменка, в отличие от своей предшественницы, никогда не отличалась чрезмерной стабильностью. Иначе говоря, 15-летняя девочка ухватила тот единственный счастливый билет, который существовал в природе – сделала то, чего до нее не удалось ни Липницкой, ни Медведевой. А осенью 2019-го Загитову сильно потеснили на взрослом льду сразу три спортсменки из группы ее же тренера - Александра Трусова, Анна Щербакова и Алена Косторная. Трагизм ситуации заключался даже не в том, что молодые соперницы оказались олимпийской чемпионке не по зубам. А в том, что гениальная в плане добычи медалей система, благодаря которой мир и получил Липницкую, Медведеву, Загитову и ТЩК, изначально не предполагала возни со взрослыми спортсменками. Ничего личного, как говорится, просто бизнес, жестоко, но метко охарактеризованный в Красноярске моим случайным соседом по столу. * * * Впрочем, бушующие по этому поводу страсти уже не слишком меня волновали: к тому времени я перестала быть штатным журналистом и совершенно не собиралась искать новую работу. Менять свои взгляды на спорт в угоду потенциальным работодателям и тем более - их женам, я тем более не собиралась. С другой стороны, благодаря тому увольнению была написана книжка, которую вы сейчас держите в руках. Она прежде всего о женском одиночном катании - самом хрупком и, наверное, самом жестоком виде очень нежного внешне вида спорта. Здесь, как и во всех прежних книгах, написанных мной о большом спорте, не будет выставочных картинок или приукрашенной действительности. Скорее все написанное - это попытка в очередной раз понять, что стоит за ценой того или иного успеха. Почему звезды рождаются столь мучительно, а гаснут порой мгновенно? Почему кого-то забывают сразу, а иных запоминают на десятилетия независимо от того, насколько долог был их спортивный век? И зачем вообще люди лезут в эту адскую кухню большого спорта, где, по меткому выражению Алексея Мишина, температура внутри даже одной отдельно взятой группы бывает столь высока, что люди теряют способность ее выдерживать, и близко не подойдя к собственной вершине? А начать эту книгу я хотела бы с событий десятилетней давности. С истории о том, как меня обворовали в Париже, и что из этого вышло.
|
«Стальные девочки» 
