|
|
|
|
|
|||
На московском чемпионате Европы-2018 Алексей Николаевич Мишин конечно же должен был сидеть в кисс-энд-край, когда Каролина Костнер совершила сенсацию, выиграв малую бронзу в короткой программе. То, что российского тренера там не оказалось, выглядело вопиющей несправедливостью: именно этому специалисту итальянская фигуристка была обязана своим триумфом и возвращением из небытия –поверьте, в этой фразе нет ни капли преувеличения. Но Мишина, тем не менее, рядом с фигуристкой в кисс-энд-край - уголке слез и поцелуев, где фигуристы традиционно ожидают оценки - не было: успеху Каро радовались под прицелом камер совсем другие люди. Предыдушим летом я ненадолго заезжала к Мишину в Куршевель. Российский специалист в третий раз подряд проводил во французских Альпах тренировочный сбор, и первой, кого я увидела на льду, придя на тренировку, была как раз Каролина Костнер. Итальянка и раньше довольно часто обращалась за помощью к именитому российскому специалисту, не скрывала, что во многом обязана ему своим победным сезоном-2012, когда выиграла и европейское, и мировое первенство, но та прежняя работа носила скорее консультативный характер – не была постоянной. Когда в Куршевеле я поинтересовалась у Мишина, не является ли присутствие Костнер на льду всего лишь случайным совпадением (мало ли кто может заглянуть на общественный городской каток?), тренер ответил: - Нет, это не совпадение. Каролина с некоторых пор приезжает ко мне постоянно. Была на сборах в Тарту год назад, затем в Петербурге. Сейчас вот приехала сюда и могу сказать, что она моя самая дисциплинированная, самая умная, самая мотивированная и исполнительная моя ученица. - А вам не обидно, что самая умная, дисциплинированная и исполнительная ученица у вас иностранка? – не удержалась я от вопроса. В ответ услышала: - Видите ли, в чем дело: когда ты готовишь ученика на высокий результат, у тебя несколько теряется ощущение его национальной принадлежности. Важным становится другое: наличие в группе такой фигуры, как раньше у меня был Женя Плющенко, до него Алексей Ягудин, а сейчас Каролина Костнер - это очень неплохо для группы, для общей рабочей обстановки. Каролина подает пример всем, и все – я каждый день вижу это – внимательно на нее смотрят: как она тренируется, как разминается, как относится к режиму. А во-вторых, если посмотреть на эти вещи глобально, то наш российский спорт сейчас находится в каком-то очень странном положении. Он везде дискриминирован. И мне кажется, что именно сейчас очень важно общаться с иностранными коллегами, иметь с ними нормальные профессиональные отношения. Каролина мне рассказывала, например, что итальянские специалисты работали с российской сборной по биатлону, в других видах тоже есть подобные примеры. На мой взгляд, это очень сильно идет на пользу российскому спорту. Костнер, отбывшую после Игр в Сочи 16-месячную допинговую дисквалификацию (фигуристка была наказана за то, что не донесла на своего бой-френда Алекса Шваца) Мишин, по сути, просто подобрал в тот момент, когда от 29-летней спортсменки отказалась ее собственная федерация. В Куршевеле тренер рассказывал: - За те полтора года, что Каролина не имела возможности выступать, ее финансовое положение рухнуло в ноль. Как бывает в стране, и не только в нашей, на нее обрушились все санкции сразу. Она потеряла финансовую поддержку спонсоров, рекламные контракты. К счастью, у Каролины имелось второе образование и профессия – она стала работать надсмотрщиком в тюрьме. Сказала мне как-то, что, если бы она не была служащей полиции, все могло сложиться для нее еще хуже, потому что за допинговые нарушения в Италии предусмотрена тюрьма. При этом Костнер постоянно находила возможность кататься. Если заступала на дежурство в семь утра, то к шести приходила на соседний каток, чтобы никто ее не увидел. Только сейчас она стала получать какую-то мизерную поддержку от федерации. Знаю, что ей оплатили костюмы. А к прошлому сезону она шила костюмы за свой счет. И ездить ко мне на сборы продолжает за свой счет… Словно предугадав мой следующий вопрос, тренер добавил: - Знаю, что и сейчас Каролина находится в довольно стесненном финансовом положении. Она, возможно, и хотела бы, но не имеет возможности платить за тренировки. - Вы сами это поняли или она вам сказала, что не в состоянии платить? - Такие вещи всегда чувствуются. Когда Костнер впервые попросила разрешения хотя бы на несколько дней приехать ко мне на сбор в Тарту. Я сказал тогда менеджеру спортивного лагеря, что Каролина - украшение нашего сбора и попросил, чтобы с нее вообще не брали денег. Потом в Питер приезжала менеджер итальянки, спрашивала, нельзя ли ей приехать ко мне еще раз хотя бы на несколько занятий. Я дал согласие. Вот так Каро оказалась в наших пенатах. Работать интересно еще и потому, что мне еще не приходилось встречать столь творческого подхода к моей методе. У Каролины сильно развито художественное видение мира, я бы сказал. В своих программах она изысканно точна. И исключительно трудоспособна, что гораздо важнее. Такие спортсмены побеждают не за счет двигательного дара или каких-то особенных методов тренировки, но прежде всего за счет колоссальной собственной работы. Я по-прежнему не беру с Каролины денег. Для меня работа с ней – челлендж, вызов самому себе. Оценивая первоначальное состояние Костнер, Мишин признался, что работать с фигуристкой он начал без какой бы то ни было надежды на то, чтобы восстановить наиболее сложные тройные прыжки - лутц и флип. - Посмотрите, - говорил мне вполголоса тренер, стоя у борта в Куршевеле. - Когда Каролина приехала в первый раз, то даже каскад сальхов-тулуп делала еле-еле. Сейчас она уверенно исполняет все прыжки, включая лутц, и выполняет этот прыжок лучше всех. Я даже боюсь говорить это вслух, и, конечно же, Каролина пока сильно уступает в надежности нынешним лидерам женского катания, но, если объективно говорить о качестве элементов, тройной лутц или тройной флип у Костнер один из лучших. Амплитуднее, выразительнее, выше. В чем ее подвиг? Она абсолютно перестроила свою технику, работала над этим совершенно фанатично. Я подвел ее под все свои упражнения, подарил жилет со свистулькой. В конце каждого занятия она по пятнадцать минут в нем работает - свистит. Внутри жилета расположены специальные датчики, которые издают звук. Есть свист - значит, ты все делаешь правильно, свиста нет – ошибка. Кроме этого я когда-то, еще во времена Алексея Урманова, ввел систему обязательного письменного анализа тренировки: сколько прыжков ты сделал, сколько не сделал. Смысл в том, что человек после тренировки смотрит на цифры и сразу видит эффективность проделанной работы. Даже когда Костнер катается дома в Италии, или работает в Торонто с хореографом Лори Никол, которая в этом сезоне поставила Каролине обе программы, она после каждой тренировки шлет эсэмэски. И сама высчитывает проценты. Эффективность тренировок у нее невероятно высока... Не сказал тогда Мишин только об одном: с головой погрузившись в работу с итальянкой, он заставлял себя не думать об очень больной для себя теме: Лиза Туктамышева, ставшая после ухода Евгения Плющенко основной ученицей великого наставника, переживала не самые лучшие времена в своей карьере, хотя в 2015-м, после того, как ученица триумфально выиграла чемпионат мира в Шанхае, Алексей Николаевич сказал: «Думаю, Лиза сейчас и сама понимает, что в какой-то ситуации способна проиграть, но этот проигрыш может оказаться только случайным». * * * Когда-то, еще работая с Урмановым, Мишин сказал: «Тренер всегда должен видеть конечную задачу, goal, как говорят американцы. А она в спорте одна – выиграть. Вот я прежде всего и думаю, что, во-первых, моя программа должна быть безупречной технически, чтобы спортсмен мог с ней победить. Во-вторых, она должна быть предельно удобной для фигуриста, чтобы он мог выполнить ее так, чтобы победить. В-третьих, программа должна понравиться судьям, чтобы они оценили ее максимально высоко и ты, опять же, мог бы победить». Применительно к Костнер тренер рассказывал: - Произвольная программа на музыку Дебюсси «Послеполуденный отдых фавна» изначально была предложением Каролины, но она предварительно советовалась со мной, и я сказал ей: «Делай». Мы как раз разговаривали о том, что победить соперниц можем не красотой, изяществом или чем-то там еще. А только одним: более глубоким философским видением музыки и катания. В этом с Костнер не может сравниться ни одна из ныне выступающих фигуристок. А все остальное – дело техники. Мы, например, несколько переделали дорожки, когда я увидел, что в том, что уже поставлено, нет того сочетания элементов, которое положено иметь топ-фигуристу, чтобы соответствовать правилам. Каролина – максималистка, и у нее иногда случаются такие чисто максималистские загибы. Например, когда мы работали над прыжками и уже восстановили лутц, она предложила сделать выезд из прыжка максимально сложным, загорелась этой идеей. Пришлось объяснять, что даже очень сложный выезд не является для фигуриста решающим. А вот упасть с прыжка – это катастрофа. Она дня три думала над моими словами, потом согласилась: «Пожалуй, вы правы…» Я же в тот момент думал о том, что если она хотя бы выедет из тройного лутца, а кроме этого сделает два флипа, ритбергер, или два ритбергера и сальхов, по сложности это будет практически такая же программа, как у лидеров. Мы делаем в первой половине два прыжка, остальные стоят сзади. Если все сложится, Каролина вполне может выглядеть на льду «побогаче», чем ее соперницы. На вопрос, вызывает ли приближение Олимпийских игр какое-то дополнительное волнение, Мишин ответил: - Надо просто работать. Адреналин должен быть у спортсмена, а не у тренера. Если поддаться эмоциям, это может породить ложные шаги. А тренер должен просчитывать риски, причем делать это даже, может быть, приземленно. Не впасть в крайность при выборе программ, при выборе нагрузок. Когда начался следующий соревновательный сезон, Костнер дважды стала второй на этапах Гран-при, отобралась в финал серии, чего в прошлом сезоне по понятным причинам не удалось, стала там четвертой, показав в произвольной программе третий результат и менее двух баллов уступив серебряному призеру – Марии Сотсковой. Тогда же итальянская федерация стала оформлять Мишину документы для поездки на Игры в Корею. Но на чемпионат Европы итальянка внезапно приехала со своим прежним наставником – Михаэлем Хутом. «Мне нужно было больше времени проводить с семьей, поэтому я приняла предложение тренироваться у Михаэля», - сказала она в Москве, заметив, что Мишин по-прежнему остается в ее команде, хоть и не поедет в Пхенчхан. Комментируя для прессы решение ученицы, российский тренер заметил, что в ситуации нет ничего такого, что могло бы быть интересно журналистам: мол, в Оберстдорфе у Каролины дом, семья, привычное питание и прочие атрибуты. Тем не менее наставник был уязвлен. После короткой программы одиночниц, где Костнер с гроссмейстерским результатом 78.30 стала третьей,– набрав почти на шесть баллов больше, чем год назад и всего на 0,27 меньше, чем двукратная чемпионка мира Евгения Медведева, я позвонила Мишину в Санкт-Петербург. - Каролине действительно было непросто тренироваться в России, - сказал тренер. – Жила она в гостинице, там же сама себе готовила. Просто когда она пришла ко мне в плачевном состоянии, то была готова вытерпеть все, что угодно. Сейчас мы восстановили все: технику, прыжки, уверенность, Костнер снова конкурентоспособна на самом высоком уровне и это признают все. Возможно, она посчитала, что в ее нынешнем состоянии я нужен ей уже не так сильно, как прежде. Или же просто подчинилась решению итальянской федерации. Но я на нее не в обиде. В конце концов, два года работы Костнер по моей системе – это лучший показатель эффективности этой системы. * * * Разговаривать с Мишиным о его системе я всегда обожала. Эта система, по которой так или иначе тренировался весь прыжковый фигурнокатательный мир, которая дала этому миру таких атлетов, как Алексей Урманов, Алексей Ягудин, Евгений Плющенко. Во время одного из семинаров, который тренер проводил в Америке, директор одного из американских катков Энн Эйдсон даже придумала каламбур, звучащий почти что как название популярного боевика: Mishin Possible, подразумевая, что нет в фигурном катании такой технической задачи, которую был бы не в состоянии решить российский специалист. Другой вопрос, что тренер все чаще и чаще стал уходить от интервью, ссылался на нехватку времени, на то, что говорить ему особенно не о чем, и я порядком удивилась, когда осенью 2014-го, когда мы пересеклись на одном из этапов Гран-при, Мишин вдруг сказал: «Если мы поговорим сразу после соревнований, вас устроит?» Пока я напряженно размышляла, с чем именно может быть связано внезапное благоволение к журналисту, тренер в привычно-ироничной манере добавил: «С моих плеч после Олимпиады в Сочи свалился огромный груз. Мысль понятна?». Под «грузом» подразумевался один из самых знаменитых учеников Мишина Евгений Плющенко, окончательно завершивший после четвертой для себя Олимпиады свои любительские выступления. В связи с чем наставник и получил возможность в полной мере сосредоточиться на работе с другими спортсменами. Прежде всего – с Туктамышевой. Тот наш разговор с тренером начался с чисто технической темы. Со вполне очевидной способности его подопечной использовать в прыжках не только собственные силу и резкость, но и скорость разбега – так, как это всегда удавалось легендарной прыгунье с шестом Елене Исинбаевой. «Мы никуда не торопимся?» – первым делом поинтересовался собеседник. И, получив отрицательный ответ, безо всяких предисловий стал рассказывать. – Когда я сам заканчивал кататься, мой папа – преподаватель теоретической механики – подвиг меня на понимание того, что движения живых и неживых тел подчиняются одним и тем же законам физики. В то время прыжки на льду исполнялись в манере, которую когда-то фигурному катанию привил знаменитый швейцарский тренер Густав Люси. К этому его привели наблюдения за лыжниками, прыгающими с трамплина. Тогда ведь не было задачи выполнять на льду многооборотные прыжки. И как раз Люси ввел в обиход прыжки с затягом – зависанием в воздухе. Став тренером, я начал изучать тему уже гораздо серьезнее, поскольку по существовавшим тогда правилам прыжки были главным элементом мужских программ. Для начала нужно было понять: что, собственно, является более определяющим в прыжках – поступательное движение, или вращательное. Тот же Карло Фасси (знаменитый итальянский тренер, работавший в США. – Прим. Е.В.) в свое время объяснял мне, как прыгать аксель в 2,5 оборота. Утверждал, что нужно взлететь как можно выше, причем без вращения, а наверху закрутиться. Уже тогда это представлялось мне весьма сомнительным, поскольку закрутиться в воздухе, взлетев без вращения, можно только при помощи внешней силы. В общем, я разработал собственную теорию и на ее основе создал целый комплекс упражнений. Эта метода позволила сразу рвануть вперед – с Алексеем Урмановым, Олегом Татауровым, Романом Новосельцевым и Алексеем Ягудиным – вы же помните, какая группа была у меня в начале 90-х? Сейчас моими упражнениями пользуется весь мир, я же описал их еще в 1973 году. Эта книга выходила в китайском переводе и в японском – у меня даже есть экземпляр. Потом ее нелегально перевели немцы – сначала восточные, а потом и западные. Дело в том, что ... ... моя методика позволяет сохранять качество прыжков даже тогда, когда у спортсмена в связи со взрослением увеличивается вес и меняются параметры тела. Если, разумеется, с головой у него все в порядке. * * * В ходе той увлекательнейшей для меня беседы я со смехом напомнила тренеру наше с ним самое первое интервью, которое было датировано 1998-м годом и заканчивалась моим вопросом о том, почему столь успешный тренер работает исключительно с мужчинами. Мишин тогда ответил: «Женщина - слишком сложный для меня механизм». Предложенной темы тренер не принял. Точнее, не среагировал на нее. Зацепился за совершенно иную фразу - о том, что Лиза стала едва ли не первой девушкой в стране, которая начала прыгать абсолютно в мужской манере. – Так ведь было не всегда, - сказал тренер. - Лиза не раз говорила, что до прихода ко мне прыгала, как «балалайка», с высоко задраным в воздухе коленом. Я же первым делом засунул ее в специальный жилет и стал учить правильно группироваться. На передней стороне этого жилета расположены датчики, которые спортсмен, группируясь, должен закрыть ладонями. Положение этих датчиков можно менять в зависимости от размеров тела спортсмена. Если ты сумел закрыть датчики, раздается звуковой сигнал. Если же сигнала нет, значит, группировка выполнена с ошибкой. Понимаете, да? Тренер может до потери сознания говорить спортсмену, что тот плохо группируется, и ничего не добиться. А здесь все просто: сигнал был? Нет. Иди делай еще раз. Это важно, потому что без плотной группировки ты быстро крутиться не будешь. Когда я только начинал работать с женщинами, мучился временами так, что вообще не понимал, что делать: утром настроишь тройной тулуп – вечером его нет. Вечером настроишь лутц – утром следующего дня опять полный развал. Я почему, собственно, в свое время взял в группу Туктамышеву? Устал работать и понимать, что вся работа идет в песок. Ну да, Лиза была страшненькая по технике, но хотя бы прыгала высоко. А когда мы начали работать, я вдруг понял, что эта девочка схватывает все, что ей говоришь, просто на лету. Что она пластична, музыкальна, с абсолютным слухом, с хорошей головой. Хотя поначалу кроме прыжка и корявости я не видел в Туктамышевой вообще ничего. – Так все-таки, есть разница, кого именно обучать прыжкам – девочку или мальчика? - поинтересовалась я. Мишин отрицательно покачал головой: – Законы физики едины для всех. Другой вопрос, что женская и мужская психика совершенно различны, поэтому работать с девочками приходится несколько иначе. Ту же Лизу, когда она пришла ко мне в одиннадцать лет, пришлось переучивать. Как и Артура Гачинского, который пришел ко мне семилетним. Мы с ним еще одинарный аксель учили. Зато мои спортсмены не прыгают «по бортам». Им нет нужды прятать свои прыжки от судей. А сейчас Туктамышева уже близка к тому, чтобы выполнить тройной аксель. В этом плане нам мешает только необходимость выступать в этапах Гран-при. – Вы как тренер ставите перед Туктамышевой задачу включить тройной аксель в программу в этом сезоне, зная, что прыжок, скорее всего, начнет сильно ломать всю постановку? – Ломать... - усмехнулся Мишин. - Не ломать, а крушить. Это, к сожалению, неизбежный процесс и достаточно травмоопасный. По тренировочной готовности мы могли бы включить прыжок в программу уже осенью этого сезона. Но я все-таки посчитал, что у нас есть более важные стратегические задачи на текущем отрезке времени – Лизе после того, как она пропустила олимпийский сезон, нужно было попадать в финал Гран-при. Форсировать подготовку ради сиюминутного эффекта мне никогда не казалось правильным. А рисковать мы не могли. Для нас ведь олимпийский год начался с того, что Лиза жесточайшим образом порвала связки левой ноги. Мы долго лечились, а когда вышли на лед, выяснилось, что кататься она не может. Потом начались боли в спине, причем такие, что Лиза ходить не могла, не то, что кататься. Мне тогда многие «эксперты» говорили, чтобы я вообще прекратил возиться с Туктамышевой. Что она – отработанный материал. А сейчас мы видим, что Лиза побеждает не потому, что ошибаются соперницы, а потому, что способна выигрывать у них, как бы они ни катались. Другой вопрос, что рейтинг Туктамышевой на начало этого сезона был совсем низким, и, соревнуясь со звездой, которой в Шанхае считалась Юля Липницкая, было бы наивно рассчитывать на паритет. Мысль ясна? – Абсолютно. – Ну а если отбросить все сказанное, конечно же, за свои прыжки Туктамышева должна получать несколько больше, нежели любая другая спортсменка. Хотя в какой-то степени действия судей справедливы. В фигурном катании всегда так было: сначала тебя прижимают и «недодают», зато потом начинают добавлять даже там, где ты не всегда этого заслуживаешь... * * * Если бы меня попросили придумать эмблему, которую можно было бы закрепить на фасаде мишинской ледовой школы, я бы выбрала ленту Мебиуса. Абсолютно простую внешне и абсолютно уникальную, а порой и вовсе необъяснимую с позиции сразу нескольких наук. Я бы даже сказала, красноречиво необъяснимую. Начиная от простейшего примера, который демонстрируют в школах: если склеить ленту Мебиуса из бумаги и карандашом провести вдоль нее линию, пока та не замкнется в исходной точке, эта линия окажется в два раза длиннее, чем бумажный лист. Жизненная лента Мишина, по всей видимости, устроена так же. Каким-то непостижимым образом она вбирает в себя великое множество немонтируемых на первый взгляд вещей: сложнейшие математические расчеты, переложенные на лед, и деревянный мостик «в никуда», самолично спроектированный хозяином на загородной даче. Множество профессиональных публикаций, по которым уже много лет учится прыгать весь фигурнокатательный мир, и гуси с курами, гуляющие по газону в «поместье» и исправно несущие яйца. Тогда же Мишин признался, что очень любит смотреть на все деревья и кусты, что когда-то посадил. Наблюдать, как они растут, представлять, как будет выглядеть сад спустя годы. Сказал, что это сильно компенсирует все мелкие неприятности, которые постоянно сопровождают работу тренера. Карьера Лизы Туктамышевой зачастую представлялась именно такой неприятностью. Фигуристку словно преследовал какой-то рок: В 2012-м совсем еще маленькая Лиза стала победительницей юношеских Олимпийских игр, в 2013-м выиграла чемпионат страны, а годом позже не попала на Олимпийские игры в Сочи - осталась на отборе десятой. Стала чемпионкой мира в 2015-м, а в следующих трех сезонах проехала мимо всех основных стартов. В том числе мимо второй Олимпиады - в Пхенчхане. Мишин относился к перепадам философски: - В последнее время я нередко анализирую карьеру Плющенко и могу сказать, что рад, например, тому, что Женя не попал на Олимпийские игры в Нагано, хотя меня тогда сильно склоняли к решению взять его туда вместо Алексея Ягудина. Доволен я и тем, что в Солт-Лейк-Сити Женя стал вторым. В самом Солт-Лейк-Сити я, безусловно, был очень сильно расстроен. Но сейчас склонен считать, что поражение стало для нас благом. Иначе Плющенко никогда не получил бы столь сильный стимул к тому, чтобы продолжать развиваться в фигурном катании дальше. На самом деле в том, что мы с Лизой не попали на Олимпиаду в Сочи, тоже есть определенные плюсы. В том числе и для меня как для тренера. У меня теперь есть гарантированный олимпийский цикл интереснейшей работы с хорошей спортсменкой, способной решать любые задачи. А у нее – превосходная мотивация. Мы ж не знаем, что могло случиться, если бы Лиза попала на Олимпиаду и выиграла ее? Вполне допускаю, что в этом случае она могла бы вообще уйти из фигурного катания. А так она преодолела все проблемы, снова стала тем лидером, каким была когда-то, и своими выступлениями – в частности тройным акселем – делает очень много для того, чтобы и другие люди зашевелились. Работая с Лизой, я решил вернуться к той методе, которой когда-то придерживался, работая с Женей - подводить ее к соревнованиям через большое количество стартов. Есть хороший пример того же тенниса, где спортсмены в воскресенье играют финал, а уже в среду вступают в борьбу на очередном турнире. В таком режиме они проводят значительную часть сезона. – И вас это не удручает? Мишин отреагировал на вопрос в уже привычном философском тоне: – Знаете, я давно живу в Петербурге, очень люблю свой город и совершенно не хочу сейчас его за что-либо критиковать. Видимо, финансовые потоки в Москве и Петербурге просто разные. Я радуюсь уже тому, что нам с Тамарой Москвиной наконец-то удалось открыть свою школу. В свое время я с таким же трудом открывал в Белгороде свой турнир. Это потрясающие соревнования! Позволяющие просматривать огромное количество очень талантливых детей. Но когда речь зашла о том, чтобы официально присвоить турниру мое имя, я получил от одного из чиновников федерации фигурного катания ответ: «Разве что посмертно». * * * Наиболее звездным моментом для тренера и его подопечной стала короткая программа на чемпионате мира-2015 в Шанхае: Елизавета Туктамышева впервые выполнила на крупных соревнованиях тройной аксель, превысила свой личный рекорд сразу на 8,60. Мизансцена для суперпрыжка была подготовлена идеально: Туктамышева имела 31-й стартовый номер, то есть выходила на лед в сильнейшей группе раньше всех – сразу после разминки. Уже в ходе этой шестиминутки было видно, что все мысли Лизы заняты исключительно новым прыжком: она удачно сделала первую попытку, потом же еще несколько раз имитировала аксель, проверяла раскрытие, положение рук, отталкивание. За то время, что фигуристка обкатывала тройной аксель на тренировках, в болельщицких кругах росло мнение, что Лиза ничем не рискует, если включит этот прыжок в соревновательную программу, поэтому все с нетерпением ждали: ну, когда же, наконец? На самом деле все было не так просто. Математически аксель действительно казался оправданным: стоимость элемента если все обороты в нем докручены составляет 8,50, в то время, как цена двойного – 3,30. То есть даже в том случае, если спортсменка не «выезжает» прыжок, падает и получает штраф, количество баллов будет никак не меньше, чем за добротно исполненный двойной аксель. Но была и опасность: самый сложный и еще не «накатанный» элемент может настолько забрать концентрацию и физические силы, что на остальную часть программы их просто не хватит. Именно так произошло с Туктамышевой на открытом чемпионате Санкт-Петербурга, который состоялся незадолго до шанхайского мирового первенства. Как раз там Мишин и его ученица решили провести генеральную репетицию усложненной короткой программы и дело кончилось тем, что при прекрасно выполненном акселе качество прочих элементов пострадало слишком сильно. Но после того, как Лиза выполнила короткую программу в Шанхае, все вопросы о повышенном риске и его оправданности потеряли актуальность. Результат, как говорится, был на табло: 77,62 балла! В исторической табели о рангах сумма Туктамышевой оказалась третьей. Более высокие результаты в короткой программе показывали трехкратная чемпионка мира Мао Асада на своем «прощальном» чемпионате мира-2014 в японской Саитаме и кореянка Юна Ким с ее достаточно скандальными 78,50 на Олимпийских играх 2010 года в Ванкувере. После того, как Лиза завершила турнир, опередив японку Сатоко Мияхару почти на семнадцать баллов, Мишин ходил по дворцу героем. С удовольствием общался с прессой, рассказывал о тройном акселе, о Лизе, снова о тройном акселе. О том, что, конечно же, теперь начнет работать со спортсменкой над тем, чтобы включать суперсложный прыжок и в произвольную программу. А может быть, что и не один. «Могу открыть один из секретов этого прыжка, - поделился со мной тренер, когда я в очередной раз затронула тему прыжковой техники. - Многие люди точат коньки, стараясь сделать их как можно острее. А острое лезвие невозможно повернуть в момент захода на тройной аксель таким образом, чтобы создать нужное направление вращения. И прыжка не будет, как бы человек ни старался. Конек должен быть заточен таким образом, чтобы он мог как бы «забуксовать» – именно это создает вращательный момент, который фигуристу остается только подхватить. Если же этого не происходит, прыжок сразу начинает требовать огромного количества «физики». При мужской силе с этим еще можно справиться, при женской – крайне трудно. Я понял это еще когда выступал сам и много наблюдал за тем, как катаются Людмила Белоусова и Олег Протопопов. Связь между инвентарем и техникой существовала в спорте во все времена. Бамбуковые шесты требовали иной техники, нежели фибергласовые, планирующее копье – иного броска, нежели обычное. Так вот чем острей коньки, тем менее маневренным и элегантным становится катание спортсмена. Удивительно, да?» * * * Впоследствии я не раз прокручивала в памяти тот удивительный чемпионат. Думала о том, что вся история Лизы Туктамышевой она не о победе, как таковой, а о преодолении. Пожалуй, самая большая заслуга фигуристки заключалась не в том, что она сумела победно-сокрушительным маршем пройтись по доброму десятку турниров всего сезона, и не в выученном тройном акселе, уложившем на лопатки мир. А в том, что Лиза сумела пережить достаточно черный для любого спортсмена период, когда жизнь сводится к непрерывной борьбе. С травмами и болезнями. С развалившейся техникой и лишним весом. С невниманием тренера и насмешками соперниц. С ярлыками, которые лепят на тебя все, кому не лень, искренне полагая, что ты больше никогда не вернешься на те высоты, которые когда-то покоряла. Парадокс, но все разговоры о нечеловеческих нагрузках, зверском режиме и прочих лишениях, применительно к жизни профессионального спортсмена – это всего лишь отражение того, как человек воспринимает свой путь к результату. Если он – осознанный, «лишения» очень быстро переходят в категорию инструментов, необходимых для достижения цели. И перестают раздражать. Примерно это и произошло с подопечной Алексея Мишина. Сложнейший, не бог весть какой напрыганный и оттого жутко рискованный тройной аксель, на включении которого в программу настояла в Шанхае сама спортсменка, шутливо пригрозив тренеру, что иначе она вообще не выйдет на лед, вписался в изменившуюся картину туктамышевского мира идеально. Глядя на то, как Лиза стоит на пьедестале, а потом дает свои первые – в ранге чемпионки мира – интервью, думалось о том, что с такой легкостью, безудержным азартом и одновременно – внутренним спокойствием она не побеждала в своей спортивной жизни еще никогда. И гораздо больше, чем кто-либо другой, заслужила эту победу. – Очень довольна, что сумела выстоять, – сказала Лиза на пресс-конференции. – Рада, что завершила сезон на такой ноте и испытываю сейчас просто кучу самых разных эмоций. Я ведь довольно рано начала свою карьеру во взрослом катании и наверное можно сказать, что уже совсем не так молода, как девочки, ставшие призерами. Это был очень долгий и очень непростой путь. Не всегда радостный. Мне очень помогли мои тренеры, когда я никак не могла разобраться в себе. Убедили, что в фигурном катании я еще могу сделать очень многое. И я поверила. Поверила Мишину, поверила моему хореографу Татьяне Прокофьевой, а главное – поверила в себя. И с удивлением вдруг поняла, что во мне вдруг начали открываться какие-то глубинные резервы, о существовании которых я даже не подозревала. Совершенно не исключаю, что помимо тройного акселя мы с тренером займемся разучиванием четверного тулупа. И уж точно будем работать над тем, чтобы в следующем сезоне включить аксель не только в короткую, но и в произвольную программу. Слушая, с какой теплотой Лиза рассказывает о тренере, я вспомнила, как за несколько месяцев до чемпионата мира спросила фигуристку, не боялась ли она, что Мишин в силу отсутствия результата вообще может отказаться от работы с ней? - Я не слышала, чтобы у него были такие намерения, - ответила Лиза. А вот разговоры о том, что мне самой нужно уходить к другому тренеру, до меня доходили. Но я никогда не уйду от Алексея Николаевыча. Как можно уйти от человека, который мало того, что вытащил меня из Глазова, так еще и на ноги поставил? На мой взгляд это просто подло... * * * Говорят, судьба никогда не преподносит человеку испытаний, которых тот был бы не в силах вынести. Следующий сезон получился у Туктамышевой провальным - на чемпионате России она осталась восьмой. Через год снова заняла то же самое место. Растеряла прыжки. Тогда, собственно, Мишин и сосредоточился большей частью на работе с Каролиной Костнер - так по крайней мере все выглядело со стороны. Всем нам только предстояло дождаться, когда после Игр в Пхенчхане пройдет еще полгода, и Лиза вновь совершит невероятное, вернув в свои программы уже не один, а два тройных акселя. И все это в возрасте, о котором сама шутливо сказала: «Быть в России 21-летней фигуристкой - все равно, что сорокалетней женщиной в жизни». И предстояло понять, насколько прав и терпелив был мудрый и много чего повидавший на своем веку Мишин, который где-то за год до Олимпиады в самый разгар неудач своей любимой ученицы сказал, как водится, философски: «Независимо от каких би то ни было результатов к Лизе я отношусь очень уважительно и благодарен ей за то, что она сделала меня тренером чемпионки мира в женском одиночном катании. Точно так же как Леша Урманов сделал меня тренером первого в российской истории олимпийского чемпиона, если не считать Панина-Коломенкина, конечно. Просто женский организм – такая коварная штука, что никогда не знаешь, чего ожидать. Что именно происходит с Туктамышевой в плане координационных процессов, интересно для меня как явление, которое следует изучать – хотя бы для того, чтобы учесть этот опыт в работе с другими поколениями спортсменок. Одна из версий, которая имеется у меня на этот счет, тесно связана с физиологией. Все остальные лежат в области психологии. Хотя это обычно взаимосвязано достаточно тесным образом. Но это совершенно точно не медные трубы, не звездная болезнь или что-то похожее. Тем более, что в тренировках я вижу прокаты, которые по-прежнему дают мне основания полагать, что даже сейчас Туктамышева способна кататься намного лучше. Да и вообще сказал бы, что такой драгоценный камень в короне женского российского одиночного катания никогда не будет лишним». – Любите вы все-таки красивые обороты, профессор, - не удержалась я от иронии. И снова Мишин не принял шутки. – Скажу проще: даже те пока еще нестабильные попытки тройного акселя, которые Лиза делает в тренировках, пытаясь восстановить прыжок, являются несбыточной мечтой подавляющего большинства ныне выступающих девушек. Так что, поверьте: нам еще найдется, что показать миру. В ноябре 2019-го Туктамышева впервые исполнила прыжок в четыре оборота. Абсолютно чисто.
|
«Стальные девочки» 
