|
|
|
|
|
|||
Незадолго до начала женского олимпийского турнира в Сочи ко мне подошел известный в журналистских кругах обозреватель фигурного катания из Чикаго Фил Херш. «Скажи, – попросил он, – что означает для России олимпийский успех Юлии Липницкой? Могу ли я написать, что, если она выиграет личный турнир, это можно будет сравнить со значимостью олимпийской хоккейной победы канадцев – для Канады?» 15-летняя дебютантка произвела в Сочи фурор. В командном турнире она блистательно откатала обе программы, дважды показав лучший результат, и о «Девочке в красном пальто» заговорили, как об одной из претенденток на личное золото Игр. Причем, заговорили все: слишком стремительным получился прорыв. Предыдущий сезон сложился для спортсменки неудачно – она большей частью боролась с травмами, и никому вообще не могло тогда прийти в голову, что Юля сумеет пробиться в состав олимпийской команды. Великолепное выступление сначала на чемпионате России, а затем – на чемпионате Европы, где фигуристка завоевала свое первое взрослое золото, поменяло все: на Игры в Сочи Липницкая ехала уже фаворитом. Примерно таким же образом в 1998-м на Играх в Нагано во взрослой компании появилась крошечная в сравнении с фаворитами Тара Липински. Девочка из простой и не бог весть какой состоятельной американской семьи, которая уже в четыре года сооружала в детской комнате импровизированный пьедестал почета из пустых картонных коробок и упорно карабкалась на верхнюю ступень – постоять. Разве кто-нибудь мог тогда предположить, что спустя 16 лет светловолосая русская девочка с созвучным именем, родившаяся в год той самой Олимпиады в Нагано, будет сидеть на пресс-конференции, сжимая в кулаке свою первую взрослую золотую медаль, и рассказывать: – Я когда была маленькая... Но это глупая история... У нас в квартире была двухэтажная кровать, и я все время стояла или сидела на втором этаже, представляла, что я на Олимпиаде, и пела гимн. Почему-то знала, что обязательно буду на Олимпиаде… Ну а в Сочи я ответила Хершу, что человечеству – неважно, о России или об Америке идет речь, – всегда было свойственно любить сюжеты жестоких сказок, в которых маленький мальчик или маленькая девочка борется со злыми силами и неизменно их побеждает. Вот и Липницкую, после ее неожиданного триумфа в командном турнире и потрясающих, берущих за душу программ, российские болельщики стали воспринимать, как маленького бесстрашного воина, призванного спасти олимпийскую честь огромной страны. * * * Когда говорят, что у каждой медали есть две стороны - это как раз про Липницкую. Мир умилялся, гладя на чудо-девочку, которая в первый же сезон своего появления в юниорах в 2012 году выиграла все этапы Гран-при, включая финал, а затем и юниорский чемпионат мира. Юля прекрасно начала и следующий год, опередив в короткой программе своего первого взрослого Гран-при в Шанхае двукратную чемпионку мира Мао Асаду, заняла в общем зачете второе место, что расценили, как сенсацию. Но первый тревозный звоночек, сигнализирующий, что все складывается не так, как хотелось, прозвучал уже тогда: начиная предсезонную подготовку, Юля сильно намяла ноги новыми ботинками. Для фигуриста - это едва ли не самая серьезная проблема: если намины на ногах вовремя не вылечить, они становятся хроническими и в любой момент способны оставить спортсмена «без ног». Вот и у Липницкой все это привело к тому, что Апофеозом этой черной полосы стало падение на тренировке и сотрясение мозга, из-за чего дебютантке взрослого сезона пришлось отказаться от участия в чемпионате страны. Проигрыш юниорского мирового первенства тремя месяцами спустя стал следствием чрезмерно форсированной подготовки. Из-за резкого перехода к высоким нагрузкам у спортсменки защемило нерв и выступать на том первенстве она смогла лишь на обезболивающих уколах. Все это происходило на фоне переходного возраста. Юля стала очень быстро набирать вес и стала с ним бороться наиболее доступным для себя способом - перешла с нормальной еды на белково-углеводный порошок «Сквизи», который размешивала в кефире. О том, что Юля фактически отказалась от еды, знала ее мама, знала тренер, но, как говорила по этому поводу сама фигуристка, обе постоянно просили ее немного потерпеть: слишком близко уже была Олимпиада и слишком вероятной виделась перспектива завоевать на этих Играх медаль. Как минимум - в командном турнире. Именно тогда, судя по всему, в организме был запущен механизм, который спустя несколько лет привел к экстренной госпитализации спортсменки с диагнозом «анорексия». В том олимпийском сезоне мы встретились с Липницкой на подмосковном катке в Новогорске, где проходили тогда еще открытые для публики прокаты российских фигуристов. Именно там Юля впервые показала программы, которым суждено было стать в фигурном катании знаковыми. Постановки «Не отрекаются, любя» и «Список Шиндлера» - со знаменитым образом девочки в красном пальто - сделал для фигуристки Илья Авербух. За десять лет своей послеспортивной карьеры, завершившейся в 2003-м золотыми медалями чемпионата Европы и серебром мирового первенства, завоеванными в танцах на льду с Ириной Лобачевой, Илья удивительно быстро нашел себя не только как продюсер собственных шоу, но прежде всего, как удивительный постановщик. Трудно сказать, кому больше повезло в том сотрудничестве - Липницкой, или самому Авербуху, но каждый раз, когда я видела поставленные для Юли олимпийские программы, неизменно думала о том, что именно Авербух, а вовсе не тренер, и не мама, сделал девочку звездой первой величины, Девочкой в красном пальто. Именно Илья придумал имидж, не оставивший равнодушным ни одного человека на планете. Вряд ли фигуристка сумела бы эмоционально воплотить предложенный ей образ, не случись в ее карьере предыдущего порядком трагического сезона. Там же в Новогорске она рассказывала: «У меня ведь целый год был настоящей драмой. Сезон ведь не пошел с самого начала – с тех злосчастных ботинок. Вот я сейчас вспоминаю его – и не могу даже перечислить, что именно было наиболее удручающим - все сливается в одно громадное черное пятно. Травмы валились со всех сторон. Сначала одна, за ней – как следствие – другая, тут же независимо от этих двух – третья. И то падение на тренировке, когда я сильно ударилась о лед подбородком, было далеко не самым страшным в этом ряду. Конечно, было сложно постоянно выкарабкиваться после травм. Вроде все прошло, удалось восстановиться – и тут новая проблема. В таком состоянии очень тяжело заставлять себя что-то делать. Не хочется катать программы, потому что думаешь только о том, что сейчас снова что-то заболит. Все было так ужасно... Не хочется даже вспоминать». На вопрос, в чем по ее мнению Юля стала лучше, пережив тот неудачный для себя год, фигуристка ответила: – Во всем. Извините, конечно... – А извиняться-то зачем? - не поняла я. – Ну мало ли... Вдруг это слишком нахально прозвучит? - Юля подняла на меня смеющийся взгляд. - Сами ведь наверняка помните, как это все у меня было в том сезоне: перед соревнованиями настраиваешь себя, настраиваешь, а вышел кататься, один прыжок сделал – и все остальные либо лед полируешь, либо «бабочки». Я не могла нормально доехать ни одну программу. Даже во вращениях меня болтало из стороны в сторону: совершенно неудивительно, что в итоге грохнулась на тренировке. Раньше я часто пересматривала свои программы. Понимала, что у меня толком нет связок, нет сложных шагов, но есть технические элементы и вращения. И вдруг все это исчезло тоже. – Может быть, сложности были связаны не только с травмами, но и с ростом? – Вроде никакого особого роста не было. И даже прибавки в весе не было. Хотя, стоп: обманываю. В самом начале прошлого сезона я прибавила килограммов пять или шесть. В зеркало, помню, посмотрела – о-па! А там уже две Юли... Привела себя в порядок только после первых прокатов. Но на тренировках, помню, было стыдно на лед выходить. Фигуристке, считаю, неприлично выглядеть толстой. И одеваться кое-как – тоже. Все-таки у нас публичный вид спорта, и надо соответственно к себе относиться. * * * Эта часть интервью чуть ли не обернулась для меня большой проблемой. В январе 2014-го, приехав на чемпионат Европы в Будапешт, я поинтересовалась у Тутберидзе, могу ли сделать интервью с ее подопечной после выступления. Тренер замялась. «Думаю, об этом вам лучше поговорить с Даниэлой». С мамой Липницкой у Тутберидзе в тот сезон были свои сложности, причем, настолько серьезные, что осенью, когда я приехала к тренеру на «Хрустальный», договорившись об интервью, Этери попросила: «Мы можем построить беседу как-то так, чтобы вообще не говорить о Юле? Поймите меня правильно, я просто не хочу рисковать. У нас сейчас непростой период отношений с Юлиной мамой, и я очень боюсь, что она может вообще забрать дочь из моей группы и отдать ее кому-то другому». На предложенный вариант я согласилась, в итоге мы прекрасно поговорили с тренером, разобрав по косточкам катание всех трех наиболее вероятных кандидаток на медали Сочи - Мао Асаду, Юну Ким и Каролину Костнер. Заодно детально обсудили Евгения Плющенко и его шансы на успешное выступление в командном турнире. О Липницкой в том интервью не было сказано ни слова. В Будапеште, где 15-летняя Юля стала чемпионкой, выиграв сложнейший поединок с Аделиной Сотниковой, я разыскала Даниэлу в раздевалке одиночниц и сходу получила форменную выволочку. - Юля не будет с вами разговаривать. - Но почему? - Нам очень не понравилось сделанное вами интервью, в котором вы столкнули Юлю с Елизаветой Туктамышевой. - Юлю? С Туктамышевой? Вы уверены, что речь идет именно о моем интервью? - в шоке переспросила я. - Более чем, - последовал ответ. - Это же вы написали, что фигуристке неприлично выглядеть толстой? - Простите, но эту фразу произнесла в разговоре сама Юля. - Да, но вы вынесли ее в заголовок. А Юля дружит с Лизой, у которой как раз сейчас появились проблемы с весом. И Юле уже объяснили, что раз вы сделали акцент на этой фразе, значит, хотели совершенно намеренно столкнуть ее с Лизой, поссорить. Ей пришлось за тот заголовок даже извиняться... Воинственное настроение родительницы мне все-таки удалось нейтрализовать ценой сорокаминутного разговора в той же самой раздевалке, но запомнилось мне даже не это. А абсолютную убежденность мамы, что она гораздо лучше тренера и всех вместе взятых специалистов, работающих с Липницкой, знает, как нужно выстраивать тренировочный процесс. На мои слова: «Согласитесь, что с тренером вам очень повезло», Даниэла отчеканила: «Не могу пока так сказать. Пока еще Этери делает много ошибок и не всегда ведет себя правильно. Но мы над этим работаем...» Интервью с Липницкой я тогда все-таки сделала. Разговор оставил грустный осадок. Юля не скрывала усталости и как-то очень буднично рассказывала о том, что давно привыкла жить, во всем себе отказывая, что до сих пор, несмотря на победу, так и не знает, поедет ли она на Олимпийские игры, что если поедет, то считает главным для себя не командный, а личный турнир и очень боится, что на оба выступления ей может просто не хватить сил. Взрослость всегдя отмечала в характере своей подопечной и Тутберидзе. Когда Липницкая выиграла свой первый юношеский финал Гран-при в декабре 2012-го, я спросила тренера, надо ли на ее взгляд давать возможность совсем юным девочкам соревноваться наравне со взрослыми. - Мне кажется, что в таких видах спорта, как гимнастика, фигурное катание, маленьким девочкам вообще все дается легче, - ответила Этери. - Да и потом они все разные. Например, у меня в группе катается Женя Медведева, которая всего на год моложе Липницкой. Но эта разница колоссальна. Иногда мне кажется, что она составляет не год, а лет пять или шесть. Полина Шелепень в возрасте Юли тоже была совсем ребенком. А Юля - взрослая. Во всех отношениях... Была ли Липницкая действительно взрослой в свои 15 лет? Наверное, да. В первых же взрослых стартах она вела себя, как человек, который стопроцентно осознает свою особую миссию. На одном из этапов Гран-при, где дебютантке предстояло соперничать с легендарной Каролиной Костнер, Юля чуть было не сорвала итальянке одну из тренировок, то и дело оказываясь на ее пути. Пересекала ее траекторию, кружила перед глазами, выполняя прыжки. Выглядело это настолько издевательски, что вполне могло подойти для сценария. Причем нельзя сказать, что все это Липницкая проделывала намеренно. Скорее, она просто не замечала никого вокруг себя. И глядя на происходящее со стороны, мгновенно становилось понятно, кто на этом льду главный. Точно так же на чемпионате мира-1993 дебютантка взрослого сезона Оксана Баюл фактически сорвала предстартовую разминку сильнейшей американской одиночницы и фаворитке того турнира Нэнси Керриган – та была настолько выведена из себя, что так и не сумела собраться на прокат - осталась пятой, в то время как украинка стала чемпионкой. «Этому учат специально?» – спросила я тогда тренера Баюл Валеньтина Николаева. И услышала: «Нет, этому они учатся сами. Умение взять ситуацию на себя сидит внутри любого бойца. А кроме того, все выдающиеся спортсмены крайне эгоистичны. В жизни эгоизм не самое лучшее качество. А в спорте эгоисты – это высшая каста. Нельзя сказать, что на таких людях держится спорт, но именно благодаря им он развивается». В нечастых интервью Липницкой периодически проскальзывало, как важно для нее оправдывать ожидания тренера и мамы, пожертвовавшей ради дочери работой, квартирой в центре Екатеринбурга, да и вообще всей жизнью, как тяжело порой быть единственным кормильцем в семье, хотя к этому состоянию она давно уже привыкла. В том послепобедном разговоре со мной Юля вспомнила, как впервые заработала деньги на каких-то детских соревнованиях в Первоуральске, когда ей было то ли шесть, то ли семь лет. «Деньги в конверте дали, я постоянно туда заглядывала и думала: «О-о-о! Целых триста рублей!!» Так счастлива тогда была. Не помню даже, что купила. Наверное, наклейки какие-нибудь». И как-то очень по-взрослому добавила: - Очень хотим с мамой купить свой дом. Когда нет собственного жилья, это такая головная боль... * * * От тренера Липницкая ушла спустя полтора года после Олимпиады. Наверное, можно было отнестись к тому событию, как к абсолютно рядовому: мало ли спортсменок в сложный для себя период решают сменить наставника? Да и спорт – не крепостное право: любой волен поступать в нем так, как считает нужным: менять тренеров, партнеров, специализацию и жизненные планы. Просто все понимали, что к Липницкой крайне трудно отнестись со стандартными мерками. В ноябре 2014-го Юля отправилась на второй для себя этап Гран-при. У нее не ладилось все, и комментатор одной из спортивных французских программ бесконечно мусолил тему. Рассказывал о том, что российская одиночница, которая сумела произвести столь мощный фурор на Олимпийских играх в Сочи, переживает не самые лучшие времена. Мол, и катается не так раскованно, как прежде, и прыгать стала хуже, что было достаточно очевидно на первом из Юлиных этапов Гран-при в Шанхае, и вообще, наверное, это в порядке вещей, когда чьи-то звезды зажигаются, а чьи-то гаснут, совсем недолго погрев болельщиков своим светом. Подтекст угадывался без труда. Однако сам комментарий выглядел достаточно парадоксально. Наверное, было бы куда логичнее услышать из уст француза рассказ о совершенно потерявшемся в поисках себя чемпионе Европы-2011 Флоране Амодио, восхититься невероятным прогрессом танцевального дуэта Габриэла Пападакис и Гийом Сизерон или порассуждать о достаточно высоких шансах Ванессы Джеймс и Моргана Сипре в парном катании. Комментатор же предпочел говорить о Липницкой, подчеркивая тем самым, что именно россиянка, пусть и не в лучшем своем состоянии, является гвоздем французского турнира. Той самой приманкой, на которую и почти год спустя после Олимпиады с удовольствием готов клюнуть зритель. После первого и достаточно неудачного проката Липницкой на этапе «Гран-при» в Шанхае, Этери Тутберидзе заметила в интервью, что после тяжелейшего олимпийского сезона им с Юлей просто не удалось пока набрать необходимую форму. Прежде всего – эмоциональную, когда у спортсмена появляется желание тренироваться и выступать. При этом тренер подчеркнула, что Липницкая совершенно не изменилась внутренне. И добавила: «Ей предстоит сложный сезон, в котором, возможно, будут неудачные выступления, неудачные прокаты, но она должна через это пройти и понять, что такие испытания не смертельны». Незадолго до начала французского турнира мне довелось встретиться в Москве со спортсменкой, которая в 17-летнем возрасте выиграла серебряную медаль на летних Олимпийских Играх в Афинах. Ее собственный тренер расценил ту награду как провал, из-за чего между наставником и его подопечной возник достаточно серьезный и изрядно затянувшийся разлад в отношениях. Все последующие годы спортсменка металась в поисках себя из одной крайности в другую, совершенно не понимая, что с ней происходит. На этом и завершила карьеру. В разговоре со мной она сказала: – Наверное, все дело было в том, что я всегда выступала для тренера, а не для себя. Боялась его расстроить, беспрекословно подчинялась всем требованиям. В свои 17 лет я, по сути, продолжала оставаться маленькой девочкой, которую некому было поддержать. Не могла посоветоваться даже с мамой: сама она прожила очень простую, хотя и тяжелую рабочую жизнь, в которой никогда не приходилось всерьез стремиться к каким-то достижениям и тем более – добиваться их. Наверное, тогда мне просто был нужен человек, который объяснил бы, что к чему. Что если уж я продолжаю тренироваться, то нельзя позволять себе терять время. Что я тренируюсь и выступаю только для себя, потому что спорт был прежде всего моей жизнью. И что совершенно невозможно добиться успеха, если не любишь то, что делаешь. После Игр в Сочи Липницкая попала по сути точно в такую же ситуацию – абсолютного непонимания происходящего. Она действительно во многом осталась той же девочкой, что была год назад: для которой очень важно оправдывать чужие ожидания. Девочкой с очень узким кругом общения и завышенными целями. А на вопрос кого-то из журналистов о любви к фигурному катанию Юля однажды бросила: «С чего вы взяли, что я его люблю?» Просто тогда все было поставлено на кон ради того, чтобы попасть в состав олимпийской сборной и выиграть медаль, причем не в командном первенстве, а в личном. Наиболее точно в адрес фигуристки, переживающей глубочайший внутренний кризис, выразился один из известнейших спортивных менеджеров, никогда не имевший к фигурному катанию никакого отношения: «Сотникова – олимпийская чемпионка. А Липницкая – это бренд мирового масштаба. И меня как бизнесмена поражает, насколько легко от этого бренда готово отказаться российское фигурное катание». Слова эти были сказаны за несколько месяцев до того, как информация о расставании с Тутберидзе была озвучена официально. Юля тогда переживала не самый хороший для себя период: сокрушительно проиграла чемпионат страны, в связи с чем соревновательный сезон завершился, толком не начавшись, была преисполнена внутренних терзаний и именно тогда в прессу просочились первые слухи о том, что спортсменка может поменять тренера, у которого каталась с одиннадцатилетнего возраста. Формально эта информация была достаточно быстро опровергнута сначала пресс-службой российской федерации фигурного катания, а затем и самой спортсменкой. В действительности же конфликт был, причем очень серьезный. Достаточно сказать, что он потребовал экстренного вмешательства не только высших чинов ФФККР, но и министра спорта Виталия Мутко. Вместе они сумели убедить как Юлю, так и ее тренера, продолжать совместную работу – не совершать резких движений. Хотя, возможно, это было сделано напрасно и стало просто потерей времени. Все стрелки тогда были переведены на Липницкую. Ей ставили в вину своевольность, невыносимый характер, неспособность ладить с окружающими и, разумеется, черную неблагодарность по отношению к тренеру, сделавшую Юлю олимпийской чемпионкой в командных соревнованиях, а, главное, сумевшей добиться, чтобы в том турнире выступала Липницкая, а не Сотникова. Другими словами, поведение 17-летней спортсменки обсуждала вся страна, включая коллег Тутберидзе по тренерскому цеху и даже специалистов-психологов. Один из них – доктор психологических наук Сергей Петрушин – в интервью моему коллеге тогда сказал, что на его взгляд все, что происходит с Липницкой, – всего лишь закономерное следствие колоссальных физических нагрузок, к которым после Игр добавился еще и пресс общественного мнения. Как следствие, самооценка фигуристки стала прыгать: подниматься после побед и опускаться при поражениях. Совладать с таким прессом в 16 лет непросто, вот девочку и начало бросать из крайности в крайность. «Все ее поведение говорит о скрытых сигналах о помощи», – добавил специалист. * * * Трагизм ситуации заключался в том, что за время подготовки к главному старту своей жизни и без того неширокий мирок Липницкой сузился до двух человек – тренера и мамы. Они заведовали всей ее жизнью, делая все, чтобы обеспечить Юле наилучшие условия для тренировок. При этом отношения между самыми близкими для девушки людьми оставляли желать много лучшего. Сама Юля тогда невольно оказалась заложницей этих непростых отношений. С одной стороны была мама, с другой стороны стоял тренер. Жесткий, предельно честолюбивый и... внутренне неуверенный в себе. Помню, когда я впервые обратилась к Тутберидзе с просьбой об интервью в канадском Квебеке, где Липницкая впервые в карьере стала победительницей юниорского финала Гран-при, Этери даже смутилась: «Кто я такая, чтобы брать у меня интервью?» Тогда я, разумеется, еще не знала, что фраза «Кто я такая?» будет сопровождать наши отношения на протяжении последующих лет. «Ну кто я такая, чтобы анализировать их катание?» – на мою просьбу дать профессиональную оценку Каролине Костнер, Юне Ким и Мао Асаде перед Играми в Сочи. «Ну кто я такая, чтобы о чем-то просить министра?» – на мой олимпийский репортаж, где были приведены слова Мутко, что именно Этери попросила его о том, чтобы Липницкая выступала в Сочи в командном турнире в обоих видах программы. Она отчаянно стремилась любой ценой выбраться на элитный тренерский уровень. Работала ради этого, как проклятая, забывая порой обо всем, включая день рождения собственной дочери. И выбралась – благодаря Липницкой. После чего Юля стала тренеру просто не нужна. Хотя, наверное, все происходило не совсем так. Просто все трое вдруг оказались на распутье, не сразу сообразив, что рычаги, которые успешно управляли тренировочным процессом до Игр, вдруг перестали работать. В одном из интервью Тутберидзе сказала, что Юле сложно найти дальнейшую мотивацию. Отсюда, мол, все ее проблемы. Тренер, правда, очень быстро открестилась от этих слов, списав все на журналиста, якобы неправильно ее понявшего. На самом деле фраза была абсолютно верной по сути: на фоне глобальной болельщицкой истерии и собственной популярности Липницкая совершенно не понимала, куда двигаться дальше, куда делать следующий шаг. Жесточайшая рабочая дисциплина, изматывающие голодовки в сочетании с высокими нагрузками и затворническое существование оправдывали себя, когда впереди маячила великая цель. Все-таки об Олимпийских играх, причем именно о сочинских, Юля грезила с детства. А что было делать, когда цель исчезла? Похоже, этого не понимала и тренер. Просто признаться в этом хотя бы себе самой для молодой женщины, успевшей почувствовать вкус первого настоящего успеха, было, похоже, гораздо сложнее, чем списать тупик в отношениях на несносный характер подопечной и ее нежелание работать. К тому же неудачи Липницкой ударили по тренеру далеко не так сильно, как по Юле: после Игр в Сочи группа стала активно пополняться новыми учениками, а место наиболее перспективной, а главное, начавшей побеждать примы, уже было занято другой спортсменкой – 15-летней Женей Медведевой, которая, как когда-то Юля, выиграла несколько этапов юниорского «Гран-при», затем финал серии и юниорское первенство мира, а затем перешла на взрослый уровень, где тоже начала с побед. Как раз тогда на примере Липницкой я начала задумываться о том, что у каждого тренера, даже самого талантливого, всегда есть некий список несостоявшихся учеников. Тех, кто мог, но по каким-то причинам не добился того, на что был способен. Своего рода тренерское «кладбище» – полигон, на котором оттачиваются умения, набирается опыт. Без этого, наверное, нельзя. Просто для каждого отдельно взятого спортсмена слово «кладбище» приобретает порой крайне буквальный смысл. Поэтому и возникает дилемма: либо ты уходишь к тренеру, который знает, как достичь результата или по крайней мере способен мотивировать тебя на то, чтобы его достичь, либо просто доживаешь свой спортивный век у прежнего наставника, уже ни на что не претендуя. Можно ли винить Липницкую в том, что она не захотела «доживать»? Ей и без того было тяжелее всех: олимпийский чемпион – это ведь не только титул, украшающий жизнь, но и тяжеленный крест, когда жизнь перестает складываться. Великий борец Александр Карелин когда-то очень точно подметил, что самое страшное для любого чемпиона – быть человеком, вызывающим жалость. «Мы же, спортсмены, реагируем на жалость гораздо болезненнее, чем кто-либо другой. Нам начинает казаться, что окружающие радуются нашей слабости. Ведь все мы – люди с воспаленным самолюбием», – сказал он. Вот и Липницкая на фоне всех своих проблем просто ушла в себя, еще больше обострив и без того колючие стороны своего характера. Все это, как очень точно подметил психолог, по сути, было защитной реакцией – внутренним криком человека, отчаянно нуждающегося в помощи. * * * Как раз в этот момент в жизни Юли и появился человек, ставший не только ее спонсором, но, по сути, единственным советчиком на несколько лет вперед во всем, что касалось дальнейшей жизни. Сначала он просто захотел помочь – сначала из тех самых чисто практических соображений, что было бы крайне неправильно не попробовать сохранить для фигурного катания столь раскрученный бренд. Потом, уже познакомившись с Юлей, он сказал мне: «У меня сын того же возраста, я ему постоянно Юльку в пример привожу - как мужественно она борется со всеми препятствиями в своей жизни. Ну и как такой девочке не помочь, не встать рядом?» Благодаря этой поддержке удалось заключить несколько небольших рекламных контрактов, чтобы на фигуристку, уже несколько лет в одиночку обеспечивающую и себя, и маму, не давила перспектива остаться без средств к существованию: ведь девятое место, которое Липницкая заняла на чемпионате России год назад, означало, кроме всего прочего, что ФФККР совершенно не обязана продолжать финансировать ее дальнейшую подготовку. А потом Юля стала буквально вгрызаться в работу и открывшиеся перед ней возможности. Благодаря специально приглашенному тренеру по спецподготовке заметно прибавила в мощности катания и выносливости, поставила прекрасные программы, специально ради этого съездив летом вместе с Тутберидзе в американскую школу Марины Зуевой в США. Работала там с самыми разными специалистами, в том числе по танцу и актерскому мастерству, много читала, учила язык. И продолжала думать о смене тренера. Задача при поиске наставника была непростой: находиться в США у той же Зуевой без мамы (и уж тем более уехать туда тренироваться на весь сезон) Липницкая не могла: возраст не позволял приобрести машину и сесть за руль. В России же все упиралось в то, что было совершенно невозможно найти «свободного» специалиста – у которого имелся бы лед, но не было сильных, уровня Липницкой, учениц. Который мог бы полностью сосредоточиться на работе с новой подопечной и при этом справиться с ее характером: не заставить безропотно пойти за собой, а сделать так, чтобы Юля захотела этого сама. Таким человеком стал олимпийский чемпион Лиллехаммера Алексей Урманов, к которому Юля уехала в Сочи. Но в ноябре, ровно через год после начала совместной работы с новым наставником, случилось ЧП - во время исполнения произвольной программы в рамках домашнего этапа Гран-при в Лужниках, Липницкую скрутила судорога и она не сумела завершить прокат. Первой тогда забила тревогу Татьяна Тарасова, заметив, что судороги на льду - первый признак тотального обезвоживания огранизма, что часто бывает, когда спортсмены начинают бороться с лишним весом почти полностью отказываясь от пищи. Тогда на слова тренера мало кто обратил внимания. А через полтора месяца стало известно, что Липницкая находится в израильской клинике, куда поступила с диагнозом анорексия. Выпустили спортсменку только в последних числах марта. С категорическим запретом врачей на то, чтобы возвращаться в прежнюю жизнь. * * * Официальное заявление Юли о завершении карьеры в связи с перенесенной анорексией было обнародовано пять месяцев спустя. Разговаривать с прессой сразу после выписки из клиники фигуристка была просто не готова: вердикт врачей отнял у нее единственную профессию, которой она владела в совершенстве. В связи с полным отказом от физических нагрузок во время лечения у Юли заметно вырос вес, и не было даже приблизительного представления о том, что делать дальше. Самое тяжелое заключалось, пожалуй, в другом: за те два года, что прошли после Игр в Сочи, Липницкая перестала быть центральной фигурой женского одиночного катания, его сутью и смыслом. Будь она в России единственной топ-одиночницей, как была в свое время Ирина Слуцкая, вполне возможно, что и внимание к проблемам, которые почти сразу после Игр стали возникать у фигуристки вне льда, было бы иным со стороны и Министерства спорта, и руководителей фигурного катания. Ведь если называть вещи своими именами, Липницкая просто расплатилась собственным здоровьем за все то, что предшествовало Олимпиаде. И прежде всего за жесточайшие меры, направленные на торможение физического развития. * * * Вся эта грустная история – это, по сути, поиск ответа на один-единственный вопрос: стоит ли личная олимпийская победа – так, кстати, и не достигнутая Липницкой, тех жертв, что были принесены юной девушкой, фактически ребенком, на пути к вершине? Не слишком ли высока плата за достижение даже не своей, а прежде всего материнской цели? Вполне возможно, что эти вопросы Юля и сама задавала себе не один раз. Ей понадобилось много времени, чтобы решиться снова выходить на лед в театральных ледовых шоу, хотя гораздо больше удовольствия спортсменка, судя по всему, получала не от них, а от работы в собственной школе, где отводила душу, возясь на льду с маленькими детишками. Она пробовала комментировать соревнования, и тоже удачно, получила высшее образование. Чуть позже появился близкий человек, намерения создать семью, свой собственный, отдельно от мамы, дом. Неизменным осталось лишь желание не вспоминать ни о чем, что когда-то было так или иначе связано с тренировками, с победами, с маленькой девочкой в красном пальто, пронзившей глубоким сочувствием сердце мира. Никогда больше не вспоминать...
|
«Стальные девочки» 
