|
|
| |
| |||
Окунуться в мир профессионального фигурного катания, совершенно закрытый из-за безденежья и недостатка информации для каких бы то ни было представителей российской прессы, мне удалось благодаря американскому кофе. Совершенно мерзкому для любого европейца растворимому напитку, популярному в США и Канаде, в котором соотношение горячей воды и порошка варьировалось в примерной пропорции пятьсот к одному. Именно такой кофе в ассортименте предлагался журналистам в пресс-центре чемпионата мира-1996 в Эдмонтоне. Репортажи (с учетом разницы во времени) приходилось писать по ночам и однажды - ближе к концу соревнований, когда хронический недосып стал уже совсем невыносимым - я отправилась на поиски более тонизирующего, чем в пресс-центре, напитка. Продавщица передвижной кофейни, установленной на одной из трибун, оказалась на редкость милой. На мой вопрос: «Что тут у вас покрепче?», она выставила на выбор два стеклянных кофейника, в которых плескалась подозрительно прозрачная коричневатая жидкость. - А двойной сделать можно? – с надеждой спросила я. - No problem! – заулыбалась девушка. С этими словами она щедро, с двух рук, плеснула жидкость в два полулитровых бумажных стакана и следующим движением, с гордым восклицанием: «Двойной!», лихо опрокинула обе емкости в картонное ведерко для поп-корна. Оставшиеся дни история ходила среди европейских коллег, как анекдот. Потом забылась. Но вспомнилась снова, когда в начале осени я отправилась в посольство США получать визу для поездки в Олбани на чемпионат мира среди профессионалов. Соревнования с таким названием в Америке более двадцати лет проводил двукратный олимпийский чемпион Дик Баттон. Приехать на турнир меня пригласила его помощница Ирина Риббенс, с которой, в свою очередь, меня в начале 90-х познакомила Роднина. Проблема заключалась лишь в том, что в те годы американское посольство крайне нежелательно выдавало визы гражданам бывшего СССР, ужесточив процедуру оформления до абсурда. Выезжающему нужно было запастись каким-то немыслимым количеством справок, подтверждающих его благонадежность, состоятельность, семейный статус и множество прочих вещей, после чего – при личном собеседовании - он должен был аргументировано убедить представителя консульства в том, что, получив визу, ни в коем случае не намеревается остаться в США навсегда. Сдав документы и отсидев в зале ожидания пять с половиной часов, я поймала себя на мысли, что ни в какую Америку уже не хочу в принципе. Настроение было злобным. Когда консульский помощник назвал мою фамилию, я встала и молча подошла к окну. - Вы когда-нибудь бывали на американском континенте? – прозвучал первый вопрос. - Да. Более того, в приглашении, которое вы держите в руках, написано, что я выиграла Олимпийские игры, которые в 1976 году проходили в Канаде. В 1992-м я была представлена в зал спортивной славы плавания в США, о чем тоже написано в этой бумаге, - по-английски, тщательнейшим образом контролируя интонацию и артикуляцию, ответила я. Американец надолго задумался. И выдал фразу, от которой я чуть было не села на пол. - То, что вы выиграли Олимпийские игры в Канаде и представлены в Зал славы в США, не может являться убедительным доказательством того, что вы когда-либо были на американском континенте лично. - Тогда мне остается поздравить американское правительство с тем, что у него такие творческие и бдительные сотрудники, - язвительно парировала я. - Верните пожалуйста паспорт. Явно нештатная ситуация повергла чиновника в замешательство. - Подождите. Вы утверждаете, что все-таки бывали в Америке. Вам там нравится? - Нет. - Но почему??? - Видите ли, я – журналист. Привыкла работать по ночам и пить кофе. Много кофе. Должна вам сказать, что напиток, который подают под этим названием в вашей стране, равно как и в Канаде, не имеет к кофе никакого отношения. Вас кто-то обманул… Через час мне отдали паспорт. В нем стояла многократная американская виза сроком на три года. * * * В Олбани я добралась без проблем и сразу окунулась в совершенно новый для себя мир. Потрясало все. От суперльготных (не дороже восьмидесяти долларов за сутки) цен за номер в роскошнейших пятизвездных отелях, установленных специально для гостей чемпионата на весь срок его проведения, до блистательно-продуманной организации всего процесса. Эксклюзивное интервью можно было получить у любой звезды по первому требованию – для их организации в команде Батона существовал целый штат сотрудников. Они же снабжали прессу самыми удобными билетами, оговаривая лишь одно, но категорическое условие: хочешь стоять непосредственно у кромки льда – будь добр, оденься в черное. Таковы были требования телевидения: нижние ярусы стадиона ни в коем случае не должны были бликовать чем-то, кроме драгоценностей. В черное одевались судьи, технические специалисты, фотографы, и даже бортики катка и постаменты для телекамер на время выступлений затягивались матовым бархатом. И никакой рекламы. Свои соревнования Батон начал проводить в 1973-м. Хотя задумал их на десять лет раньше, когда сам, обладая помимо пяти мировых и двух олимпийских высших титулов, званием семикратного чемпиона США понял, что ему не выиграть в восьмой раз. Он с блеском окончил знаменитый Гарвардский университет, собирался продолжить юридическое образование, но понимал при этом, что гораздо больше хочет остаться фигуристом. Однако даже в своей стране 32-летнему спортсмену все чаще давали понять, что пора уйти - освободить путь к медалям более молодым спортсменам. - Наш вид спорта в те времена не пользовался особой популярностью в Америке, - вспоминал Баттон. - В 1963-м мне с трудом удалось убедить телекомпании АВС и СВS в том, чтобы они рискнули включить в планы трансляций крупнейшие любительские соревнования. Они сделали это и остались довольны откликами. Чуть позже я обратился в Международный союз конькобежцев с идеей организовать чемпионат мира для тех, кто ушел из любительского спорта, но не хочет оставлять лед. Естественно, мне отказали, сказав, что идея абсурдна. Но я продолжал ее вынашивать. И в 73-м заручился поддержкой японского телевидения, выразивших готовность транслировать профессиональный чемпионат, если таковой состоится в Японии. Из фигуристов в этой стране была необычайно популярна Джанетт Линн. Она согласилась стать «приманкой». Следом согласие на трансляцию дала телекомпания АВС. И мы приступили к рекламе... …Среди фигуристов Баттон нашел поддержку сразу же. Даже наиболее выдающиеся из них, сполна получившие в любителях все возможные медали и славу, а затем - выгодные предложения от всемирно-известных ледовых шоу, мучительно страдали от нехватки соревнований. Олимпийская чемпионка норвежка Соня Хени призналась даже как-то, что много лет жаждала взять реванш у американки Барбары-Энн Скотт, обыгравшей Хени на чемпионате мира 1948 года. Тогда же Скотт ушла из любителей, так и не предоставив Соне шанса встретиться на льду еще раз. Американка была на 17 лет моложе. Однако по замыслу Баттона, в его чемпионатах возраст фигуриста не должен был играть никакой роли. Вторая революционная идея великого американца касалась судейства. «Никаких национальных пристрастий! Никаких отчетов перед федерациями своих стран! Никаких объяснительных записок даже в том случае, если арбитр допустит ошибку! Мое дело - позаботиться о том, чтобы судьями профессиональных чемпионатов становились профессионалы высочайшего класса, чья компетентность не вызывает сомнений», - провозгласил Баттон. В качестве арбитров на самый первый чемпионат мира в Японию он пригласил олимпийскую чемпионку Кэрол Хейсс, чемпионов мира в парном катании Отто и Марию Джелинек, чемпиона Игр в том же виде Боба Пола, неоднократного призера мировых первенств японца Нобио Сато и двукратную чемпионку мира из Чехословакии Алену Вржанову. Однако, Баттон чувствовал, что для полного успеха мероприятия необходимо что-то еще более глобальное. Например, сокрушить «Железный занавес». И послал приглашение на свой чемпионат двукратным олимпийским чемпионам Людмиле Белоусовой и Олегу Протопопову. Они ответили согласием. - Когда я увидел, как Людмила и Олег спускаются по трапу, не мог поверить своим глазам, - вспоминал экс-фигурист. - По-моему, от радости я начал прыгать и размахивать руками, как сумасшедший. И лишь тогда поверил, что мой чемпионат действительно станет событием мирового масштаба. * * * Белоусова - Протопопов стали чемпионами. Баттон потом долго вспоминал, как Протопопов, получив на руки 15 тысяч долларов призовых, прямо с катка отправился в магазин и накупил на всю сумму различной аппаратуры для съемок. Более того, оставив покупку в кассе, вернулся на каток, чтобы занять у Баттона еще 500 долларов. - Я пытался уговорить Олега положить хотя бы треть суммы под хорошие проценты в американский банк, но он отказался. Сказал, что надо жить сегодняшним днем, а не ждать, когда придет «черный». Второй профессиональный чемпионат состоялся лишь через семь лет в США. Причиной перерыва послужило негативное отношение к баттоновским чемпионатам Международного союза конькобежцев. Видимо, чиновники побоялись, что высокие профессиональные гонорары, которые платит своим победителям Баттон, вынудят сильнейших любителей покидать большой спорт все раньше и раньше. Зато начиная с 1980 года профессиональные чемпионаты начали проводиться уже ежегодно. Шли годы, но внешне менялось немногое. Судейский корпус профессиональных чемпионатов по-прежнему был представлен только звездами первой величины. Состав участников - тоже. К трем видам программы добавился четвертый - танцы. Место и время проведения долгое время оставалось неизменным - Вашингтон, середина декабря, - однако как раз в 1996-м Баттон впервые столкнулся с тем, что количество выдающихся профи, желающих выступить на его турнире, никак не вмещается в привычные рамки. Ведь раньше на свои чемпионаты легендарный фигурист никогда не приглашал более пяти-шести одиночников и пар. Таково было требование американского телевидения: программа каждого из двух дней должна была укладываться в оговоренное заранее время трансляции. После недолгих раздумий Баттон нашел гениальное решение. Всем потенциальным претендентам на высший профессиональный титул он предложил целую серию соревнований, а именно - US Professional, Canada Professional, и World Professional, последний из которых - финальный – и приходился на уже привычные место и время: Вашингтон, 14 декабря. На каждом из турниров сохранялись привычные требования: не более шесть участников в каждом виде и никакого прямого эфира. Говорят, что на этом требовании настоял в свое время именно Баттон. Это давало ему дополнительную гарантию, что залы будут забиты до отказа. Просчет оказался верным: даже в дни тренировок публика валом валила на каток с цветами и подарками для фигуристов. И сложно описать словами тот ажиотаж, с каким толпы болельщиков осаждали в дни финала огромный холл главного отеля Вашингтона Grand Hyatt , а также все подступы к зданию в надежде сфотографироваться, получить автограф, прикоснуться к кумирам или хотя бы взглянуть на них издалека. Деньги, которые Баттон платил своим чемпионам и призерам, всегда были немалыми, но никогда не считались главной приманкой. Ветеранам приглашение в Вашингтон прежде всего давало уверенность в том, что они по-прежнему конкурентоспособны, а значит - молоды. Фигуристам помоложе (в том числе и тем, кто не сумел реализовать себя на любительском льду) американец предоставлял великолепную возможность сделать себе имя и соответственно обеспечить профессиональное будущее более высокого порядка. Наиболее яркий пример - двукратные победители баттоновских чемпионатов в парном катании Елена Леонова и Андрей Хвалько, которые до дебюта в Вашингтоне цеплялись за любую работу, выступая в третьеразрядных ледовых шоу. Впрочем, альтруистом Баттон не был никогда. Он всегда четко знал, кого из фигуристов и под каким соусом столкнуть лбами на своем пронзительно прозрачном, в обрамлении тяжелого бархата льду. Двукратная олимпийская чемпионка Катарина Витт отчаянно сражалась у него со столь же легендарной – но, более позднего «разлива» Кристи Ямагучи. Скотт Хэмилтон выяснял отношения с Брайаном Бойтано, Виктором Петренко, Алексеем Урмановым и Ильей Куликом. И трудно было представить какие-либо еще соревнования, где на одной площадке могли вот так вот запросто сойтись сразу пятеро олимпийских чемпионов. Через пару лет после Игр-1994 Баттон на нескольких турнирах подряд сводил в очной дуэли серебряную медалистку Лиллехаммера Нэнси Керриган и чемпионку - Оксану Баюл, давая публике возможность хотя бы таким образом заново пережить самую драматическую дуэль той Олимпиады. Поговаривали, правда, что победители и призеры профессиональных чемпионатов всегда известны хозяину заранее. Что судьи негласно получают на этот счет совершенно конкретные установки и вынуждены поддерживать искусственную интригу, дабы дать возможность заработать всем без исключения звездам. Однако ближайшая помощница Баттона поведала мне как-то историю об одной из советских олимпийских чемпионок, которую пригласили судить один из турниров, и которая еще до его начала подошла к кому-то из более опытных арбитров с вопросом, кого из участников следует поставить на первое, а кого - на последующие места. Ей вежливо ответили, что у профи так не принято, тем не менее, вопрос по внутренним информационным каналам дошел до Баттона, и тот немедленно распорядился внести имя звезды в «черный список» и никогда больше не приглашать, несмотря на все былые заслуги. Что и было выполнено. Надо было видеть, насколько радовало перешагнувшего 70-летний рубеж Баттона его детище! С каким упоением в день очередной премьеры он менял потертые джинсы на смокинг, как торжественно, периодически поправляя элегантную черную «бабочку», поднимался на трибуну, как гордо брал микрофон и поворачивался с традиционным приветствием к зрителям, сколь искренние, полные любви и восхищения слова находил для судей и спортсменов... * * * На профессиональные чемпионаты мира я ездила вплоть до 2001 года. Скучно там не было никогда. Соревнования становились все более грандиозным шоу, в котором каждый мог найти героя по вкусу. Темнокожая француженка Сюрия Бонали, японка Юка Сато, балетно-классический Алексей Урманов, эпатажный гомосексуалист Руди Галиндо, непризнанный гений Филипп Канделоро, роковая женщина Майя Усова, чудо-ребенок Тара Липински, enfantterrible Оксана Баюл… Хотя, пожалуй, Баюл всегда стояла в этом ряду особняком. После того как 17-летняя олимпийская чемпионка неожиданно для многих и на первый взгляд неоправданно перекочевала в 1994-м из любительского спорта в профессиональный, в среде фигуристов стали распространяться слухи, что хозяин одного из ледовых шоу просто оплатил этот переход суммой, превышающей миллион долларов. Эти деньги были пущены на ветер несовершеннолетней звездой с одесскими размахом и шиком. Появление Баюл в США произвело в стране фурор. Вся биография 17-летней фигуристки идеально подходила для сюжета рождественской истории со счастливым концом. Девочку, когда ей было два года, бросил отец. Через 11 лет от рака умерла мать Оксаны, и воспитание легло на плечи тренеров - Валентина Николаева и Галины Змиевской. На своем первом в жизни чемпионате Европы в 1993 году в Хельсинки Баюл заняла второе место. Еще через два месяца выиграла чемпионат мира. Популярности украинской фигуристки способствовало еще и то, что именно тогда Европе была позарез необходима королева: француженке Сюрие Бонали, успевшей несколько раз подряд стать чемпионкой континента, но ни разу - чемпионкой мира, ясно дали понять, что на большее, нежели европейский трон, темнокожей фигуристке с ее акробатическими трюками и не бог весть какой внешностью рассчитывать не следует. В Германии не было никого. В других странах - тоже. И вдруг - чудо-ребенок с трагической судьбой, обликом ангела и сумасшедшими тройными прыжками! Через год был Лиллехаммер, где победу Баюл над Керриган решил всего один судейский голос. Потом вдруг она подошла ко мне сама, извинилась. Как выяснилось, Вернер, повторно встретив фигуристку в коридоре катка, один на один довольно резко сказал ей буквально следующее: «Запомни, девочка, нам всегда есть, о ком писать. И как бы высоко ты ни вознеслась, в любой момент может случиться так, что помощь журналистов окажется очень кстати». Кто тогда мог предположить, что пройдет всего три года и все американские газеты остервенело набросятся на недавнего кумира? Поначалу ничто не предвещало проблем. Баюл стала единственной бывшесоветской спортсменкой, кому в США был почти сразу же предложен персональный рекламный телевизионный контракт. Это означало, что, независимо от дальнейшей карьеры фигуристки, финансово она обеспечена на многие годы вперед. Оксана рекламировала косметику, шоколад, массу прочих вещей, сочетая это с выступлениями во всевозможных шоу. Но в ночь на 12 января 1997 года она была доставлена в госпиталь Святого Франциска в Блумфельде. Согласно полицейской сводке, автомобиль фигуристки, в котором она ехала с приятелем, на большой скорости потерял управление, вылетел с шоссе и врезался в дерево. После того, как в госпитале Оксане наложили на голову 12 швов и сделали необходимые анализы, выяснилось, что она находилась за рулем в состоянии алкогольного опьянения: уровень алкоголя в крови составлял 0,168. Фигуристке по большому счету повезло: она не повредила ни руки, ни ноги, ни лицо. Однако по законам штата Коннектикут, где произошла авария, - допустимым для водителя уровнем алкоголя считается 0,1. Однако те же законы категорически запрещают употребление спиртного тем, кому не исполнилось 21 года. Оксане же на момент аварии было только 19. Вот только некоторые выдержки из статей, появившихся в первые дни после катастрофы... «...Она зарабатывает до двух миллионов долларов в год, появляется в барах и ресторанах в одежде, которая более подходит тридцатилетней женщине. На льду же зрители вынуждены довольствоваться малым: той Баюл, которая блестяще победила Керриган в Лиллехаммере, уже давно нет. Она прибавила 10 фунтов, перестала прыгать и практически не выступает в соревнованиях, поскольку не способна их выиграть». «...Никто не может сказать Баюл правду о ней самой и тем более поставить ее на место. Для этого у нее слишком много денег». «...Везде, где появляется Баюл, следует ожидать неприятностей. Она непредсказуема в поведении и постоянно ищет приключений»… Тогда Баюл отделалась, что называется, легким испугом. Дело закончилось штрафом и обязательством Баюл посещать специальные лекции. А деньги по-прежнему лились рекой. Из кондоминиума, расположенного в Симсбери по соседству со Змиевской, Баюл перебралась в десятикомнатный дом, купленный ею за 450 тысяч долларов. Шкафы ломились от одежды: Шанель, Версаче, Кристиан Диор... «Начиная от трусов на этой девочке нет ни единой вещи, которая стоила бы меньше тысячи долларов, - рассказывали фигуристы, близко знавшие Оксану. - Она совершенно не представляет себе истинной стоимости денег: может пойти в магазин с первым встречным и потратить несколько тысяч ему на подарок». При этом многие сходились в том, что Оксана в свои 19 лет слишком одинока. Что безумно хочет, чтобы рядом был хоть один близкий человек. Но такого человека нет. - Баюл - замечательная девочка, - говорил о фигуристке владелец самого престижного в США тура Том Коллинз, - Очень добрая, отзывчивая, готовая бесконечно заботиться о тех, кому плохо. И, действительно, страшно одинокая. Все ее поведение - лишь вызов обществу. Для ее возраста - это закономерная вещь. Двукратная олимпийская чемпионка Катарина Витт, вместе с которой Баюл очень много выступала у Коллинза, узнав о несчастье, сказала: - Я до сих пор помню, как тяжело мне было привыкать к Америке после стольких лет жизни в социалистической ГДР. Но мне было 22, и у меня были родители, у которых я в любой момент могла найти помощь и поддержку. А Оксане было 16 - и ни одного близкого человека. Когда на тебя сваливаются и успех, и деньги, то кажется, что так будет всегда. Поэтому любая проблема способна выбить из колеи. Сейчас Оксане больше всего в жизни нужны не деньги, а человек, которому она могла бы доверять. И кому хотела бы доверять. Точнее же всех, хотя и очень резко, высказался один из полицейских, когда «делу Баюл» в американской прессе уже был дан полный ход: «Ей нужны отец, мать и хорошая порка!» * * * В 1998-м мы встретились с Оксаной на профессиональном чемпионате мира в Вашингтоне. Оксана выглядела чересчур располневшей, изрядно потрепанной жизнью, растерявшей филигранную когда-то технику прыжков и скорость скольжения. Не добавлял положительных эмоций и пессимизм ее очередного тренера Эдуарда Плинера («Оксана - удивительно талантлива от природы, но беда в том, что она не желает работать»). Заняв последнее место, Баюл уехала вместе с тренером в Мальборо. Чуть позже я узнала, что от Плинера она тоже ушла. Пропала почти на год, чтобы появиться на катке с новым наставником - Натальей Линичук. Но и у нее фигуристка продержалась недолго. Поэтому, собственно, я и была удивлена, увидев имя Баюл в списке участников чемпионата мира-99, а затем - саму спортсменку, в сопровождении темнокожего молодого человека, который не отходил ни на шаг. На просьбу найти время для разговора, Баюл было огрызнулась: - Некогда! У меня уже запланирована встреча с другим журналистом. И вообще, поздоровались бы сначала, спросили бы, как у меня дела. - Мы же здоровались на катке, - опешила я. - Да? - невозмутимо переспросила Баюл. - Ну тогда ладно. А фотографироваться тоже будем? Вы хороший фотограф? - она прищурившись посмотрела на стоящего рядом со мной фотокорреспондента и, явно наслаждаясь нашим замешательством, громогласно расхохоталась, заставив вспомнить ее же слова двухгодичной давности: «Мне многие говорят, что я смеюсь, как лошадь. Ну и пусть. Я такая, какая есть. Мне осточертело, что я должна вести себя так, как хочется окружающим: говорить умные слова, рассуждать о вещах, которые мне до лампочки. Мне кажется, я могла бы броситься на шею первому, кто пригласит в кино или ресторан, не зная о том, что я – «та самая Оксана». Впрочем, все мои друзья в курсе того, что говорить со мной о фигурном катании не рекомендуется. Лучше придумать что-нибудь повеселее. На Хэллоуин, например, мы ночью измазали все машины в городе кремом для бритья, и весь город, уверяю вас, знал, чьих рук это дело. Я догадываюсь, что те, кому приходится со мной работать, далеко не в восторге от подобных вещей. Но я не могу все время ходить по струнке. И не хочу!» Баюл продолжали обсуждать за глаза: вульгарна, невоспитанна, порой - просто антиобщественна, словно Жириновский в российской Думе. Накануне одного из турниров фигуристку вызвали на совещание руководства компании, организовавшей соревнования. Предложили довольно невысокий контракт на несколько выступлений. Оксана не задумываясь послала всю высокопоставленную компанию по непечатному адресу. И все-таки ее личность продолжала притягивать меня, как магнитом. Наверное потому, что я слишком сильно влюбилась в нее в Лиллехаммере. Помнила до мельчайших подробностей, как мы в первый раз увиделись на катке. Как Таня Шевченко пропорола Баюл ногу своим коньком на последней – перед выступлением - тренировке и Оксана глубоко дышала в медпункте, чтобы не кричать от боли. Как страшно ей было выходить на лед и ждать, когда начнется музыка… И как отчаянно она плакала, когда все закончилось. Приехав на очередной профессиональный чемпионат в декабре 2000-го, я меньше всего ожидала, что уже после первой и очень прилично исполненной технической программы Баюл подойдет в пресс-центре ко мне сама и безо всякой рисовки скажет: - Так за тренера переживала. Он к бортику вышел просто никакой. Руки ходуном ходят. Я сразу про все забыла. «Что вы делаете, - говорю. - Свои медали мы все уже выиграли. Успокойтесь немедленно. Вы мне живой нужны. И черт с ним - с результатом». Тренером фигуристки на тот момент уже второй год был Валентин Николаев. Он работал с Баюл еще в любительском спорте, но, как правило, всегда оставался в тени Змиевской. Та продуцировала идеи, Николаев же блистательно воплощал их технически. И именно к нему шли спортсмены, если сами не могли разобраться с проблемами. В том числе и личными. На высказанное мной удивление столь долгим терпением в отношении Баюл, Николаев пожал плечами: - Неужели вы не ужаснулись, увидев Баюл, когда она впервые приехала к вам в Ричмонд? - Первые четыре месяца совместной работы я внутренне постоянно находился в состоянии повышенной боевой готовности. А в этом году у меня не было ни одной напряженной тренировки. Год назад у Оксаны был слишком большой вес. Но когда я сказал об этом, она очень четко пообещала мне войти в форму. Назвала конкретные сроки. И сдержала слово. - Она настолько профессионально относится к тренировкам? - Абсолютно. В Оксане живут два человека. Один продолжает быть ребенком, второй - совершенно взрослый, с мощным умом. Она хорошо разбирается в бизнесе. У нее цепкая память, способность анализировать. В Вашингтоне после технической программы она даже не спросила, почему сама осталась пятой. Задала другой вопрос: «Почему Сюрия Бонали с четырьмя тройными прыжками – только четвертая?» - Олимпийский чемпион Алексей Урманов сказал мне здесь же, что на его взгляд, профессиональное катание насквозь пронизано ложью. - Я не очень связан с этой кухней, но все что происходит, кажется мне в большой степени искусственным. Идет создание интриги, но эта интрига не работает. Потому что на трибунах сидят далеко не глупые люди. - А вы не задумывались о том, что Баюл приглашают на профессиональные чемпионаты не столько из-за ее катания, сколько потому, что в каждой хорошей компании должна быть своя плохая девчонка? - Знаете, я мог бы сравнить ее с Деннисом Родманом. Он - безумно талантливый баскетболист, необычайно интересная личность. Ведет большую благотворительную деятельность. Помогает многим... У него есть своя радиостанция. А внешне – с ног до головы татуированный мальчиш-плохиш. И она вот такая. К тому же плохой девчонкой ее в большинстве случаев считают люди, которые заправляют в фигурном катании профессиональным бизнесом. И которые терпеть Оксану не могут. Их мнение не является для Баюл критерием. Она никогда не говорила об этом, но я так думаю. Про ложь профессионального бизнеса она знает гораздо лучше, чем Урманов. Ведь внутри она достаточно чистый, добрый, доверчивый и открытый человек. Ну а проблемный характер связан и с жизнью в детстве, и со всем тем, что обрушилось на Оксану в Америке. Мужикам здесь проще. Они, как правило, становятся чемпионами в значительно более позднем возрасте. Соответственно – у них более устойчивая нервная система. Баюл же было всего 17, и никакого представления о жизни. Она ведь всегда была ребенком, который рос среди взрослых. Каталась только среди взрослых. И никогда не ожидала от них предательства. И на каком-то этапе не выдержала его. Года три пила. Выбраться из алкоголизма, тем более женщине - очень непросто. Проблема не в том, чтобы закодироваться. Большинство людей не выдерживают депрессии. Которая неизменно все это сопровождает. Оксана же справилась. Она сделала еще один совершенно колоссальный шаг - порвала со всем прежним окружением. Не считаю, что ее надо захваливать, но поддерживать - да. Она одинока… * * * На одной из пресс-конференций еще до начала чемпионата, на Баюл насела американская журналистка, требуя от фигуристки рассказа о скандальных подробностях ее предыдущей жизни. «Я не хочу говорить об этом, - спокойно сказала Оксана. - Вы достаточно много узнали от меня год назад. Сейчас тема закрыта». Дождавшись, когда после тренировки Баюл отойдет от Николаева, журналистка прицепилась к тренеру: - Она действительно катается сейчас с Николаевым? - Да, - не выказывая удивления, ответил тот. - Но к чемпионату мира ее готовили вы? - Да. - Как долго? - Порядка четырех месяцев. - А как на это смотрел Николаев? Ответить тренер не успел. За его спиной появилась Баюл с горящими от возмущения глазами: «Если хотите задать какие-то вопросы, так задайте их мне. Хотите знать, что я делаю с Николаевым? Мы сидим с ним целыми днями на балконе, курим, пьем большими бутылками водку и обсуждаем проблемы прыжков. Но если уж вы считаете себя журналистом, то не надо задавать идиотских вопросов!» - Почему «идиотских»? - искренне удивилась американка. - Потому что он - Николаев, - последовал убийственно-ледяной ответ... «Как она может относиться к таким людям? - продолжал тренер. - Хорошая или плохая, она прежде всего профессионал. И не прощает дилетанства другим. Замечает, кстати, не только плохое. Была удивлена, например, разговором с вами после первой программы. Тем, что именно вы сказали ей, что она хорошо каталась». - Я сказала это совершенно искренне. И имела в виду не только прыжки. - Я не берусь судить, насколько программа Оксаны хороша с художественной точки зрения. Так получалось, что всегда отвечал лишь за спортивную часть. Остальным занималась Змиевская. Но отношение к этой программе у меня есть свое. Во-первых, ее очень тяжело выкатать. Она рваная. Остановки - и тут же полный ход. Такую программу даже без прыжков доехать тяжело. Когда в первый раз мы ее сделали целиком в конце сентября - минут десять отдышаться не могли. А на соревнованиях Оксана с улыбкой на лед ушла. Во-вторых, катается она не для денег. Ей интересно попробовать на льду что-то новое. И у меня и у Саши Жулина, который ставил Оксане обе программы, были и раньше интересные идеи. Не было их реализации. Сейчас же Оксана к этому готова. - Рассказывала, что вы так за нее переживали... - Это нормальное явление. Мне ведь без разницы, какие соревнования. Переживаешь-то не за результат, а за исполнение. Вообще я понял, что чем больше знаешь фигурное катание, тем тяжелее стоять за бортом. Ведь очень часто тренер видит, что элемента не будет, значительно раньше, чем спортсмен на него пошел. А исправить ничего уже не можешь. - У Баюл остались спортивные амбиции? - Конечно. Она же - олимпийская чемпионка. А олимпийскими чемпионами не становятся. Ими рождаются. Вспомните, сколько было классных фигуристов, которые не выдерживали Олимпиад. Саша Фадеев, Курт Браунинг. Профессионалы до мозга костей, с прекрасной техникой, уникальными артистическими данными. Выигрывали все. Кроме олимпийского золота. К Играм-92 мой же ученик Слава Загороднюк был готов на тысячу процентов! По техническому оснащению, начиная с 15-ти лет, был, что называется, впереди планеты всей. А в результате - восьмое место. Ко второй Олимпиаде - в Нагано - был готов не хуже и снова «короткая» без двух элементов. И пример Оксаны, которая, между нами говоря, имела в Лиллехаммере гораздо больше шансов проиграть, чем выиграть. Вот и все. Высший олимпийский титул - он не для каждого. Но титул этот очень осложняет жизнь... * * * Стать чемпионкой мира среди профессионалов Баюл так и не довелось. Баттон при всей своей гениальности и предприимчивости оказался плохим бизнесменом. В 2000-м он привлек к проведению чемпионата новых спонсоров. А чуть позже по ряду личных причин решил продать свою компанию Candid Productions , которая официально занималась организацией многих профессиональных турниров, включая чемпионат в Вашингтоне, партнеру по бизнесу - фирме SFX . Кто знает, возможно, именно с этого момента фортуна решила прервать контракт с легендарным экс-фигуристом. У SFX дела не заладились, и турнир перешел к IMG . Пока это происходило, Дик согласился тряхнуть стариной в одном из телевизионных шоу-проектов и сам надел коньки. Выполняя простенький одинарный аксель, не удержался на ногах и упал, ударившись головой об лед. Дальше были два месяца комы. А придя в себя, Баттон узнал о том, что вместе с продажей фирмы лишился возможности проводить чемпионат в Вашингтоне. Попытки решить дело в свою пользу через суд успехом не увенчались. Торговую марку «Профессиональный чемпионат мира» Баттон сохранил. Но право проводить соревнования фигуристов во второй уик-энд декабря на льду вашингтонского MCI Center перешло к другим. Собственно, новые владельцы совершенно не пытались претендовать на то, чтобы сохранить турниру статус мирового чемпионата. Они и так получили предельно раскрученное с точки зрения популярности и рекламы мероприятие. А с точки зрения чистого бизнеса было гораздо выгоднее позаботиться о пересмотре более глобальных вещей. Например, вопроса о телевизионном показе соревнований (официальное название которых получилось достаточно уклончивым - Skaters Championships) в прямом эфире. Вряд ли тогда кому приходило в голову, что это будут уже совсем другие соревнования. Из живого, созданного и выпестованного Баттоном существа ушла душа…
|
Фигурное
катание - 
