Личное дело: Селезнева Лариса Юрьевна. Родилась 12 сентября 1963 года. Фигурным катанием начала заниматься в 1971 году. Специализация – парное катание. Мастер спорта международного класса. Партнер - Олег Макаров.

Макаров Олег Витальевич. Родился 22 октября 1962 года. Фигурным катанием начал заниматься в 1970-м. Специализация – парное катание. Мастер спорта международного класса. Партнерша (впоследствии – супруга) – Лариса Селезнева. Тренер Игорь Борисович Москвин.

Серебряные призеры первенства мира среди юниоров (1979). Двукратные чемпионы мира среди юниоров (1980, 1981).

Четырехкратные чемпионы СССР (1984-85, 1988-89).

Двукратные чемпионы Европы (1987, 1989); Серебряные призеры чемпионата мира в Токио (1985). Бронзовые призеры чемпионата мира в Будапеште (1988). 4-е место на чемпионатах мира 1984, 1986-87 и 1990 годов. Бронзовые призеры Олимпийских игр в Сараево (1984). 4-е место на Олимпийских играх в Калгари (1988).

Награждены медалью «За трудовое отличие». Постоянно живут в Ньюбурге (США). Дочь Ксения – чемпионка России в одиночном катании (2010), участница Олимпийских игр 2010 в Ванкувере (10-е место в одиночном катании)

В марте 2010-го на чемпионате мира в Турине произошла история, заставившая меня вспомнить времена, уже вроде бы давно ушедшие в прошлое. В день, когда завершились состязания в парном катании и специализированные форумы в интернете были полны всевозможных комментариев по поводу не бог весть каких сложных программ чемпионов, кто-то из болельщиков, а может, из бывших фигуристов вдруг просто перечислил все прыжки, подкрутки и выбросы, которые в 1984 году на чемпионате мира в Оттаве выполнили Лариса Селезнева и Олег Макаров.

И как-то враз стала очевидной совершенно невероятная вещь: произвольная программа, придуманная Игорем Борисовичем Москвиным для своих учеников в незапамятные времена, оказалась на порядок сложнее той, с которой спустя 26 лет чемпионами мира в Турине стали китайцы Цинь Пан/Цзян Тун.

Вот только в Оттаве в 1984-м Селезнева и Макаров остались четвертыми.

И я в очередной раз невольно вспомнила о том, как в 1983-м одним движением руки Макаров зачеркнул целый год своей спортивной жизни.

Каждый раз, когда мы беседовали о тех временах с Игорем Борисовичем Москвиным, имя Макарова всплывало постоянно. Помню, как тренер долго рассуждал о том, что у каждого спортсмена есть определенная планка. Если она высока, это своего рода гарантия, что человек будет стабильнее выполнять элементы, ему будет проще кататься. И что опускать эту планку – значит опускать уровень своих собственных притязаний.

- У кого из ваших учеников эта планка стояла наиболее высоко? – спросила я тогда. И услышала:

- У Макарова. Он мог выполнить на льду все, что угодно. И прыгать умел с любых заходов. Лариса и Олег пришли ко мне уже готовой парой от Андрея Сурайкина. Они неплохо выступали по юниорам. Чуть позже мы с Тамарой нашли Лену Валову - партнершу для Олега Васильева, и обе пары начали кататься вместе. Взгляды на тренировочный процесс у нас с Тамарой совершенно не совпадали. Внутренний протест начал проявляться у жены еще когда она каталась с Мишиным. Это выражалось в настырности с которой Тамара постоянно стремилась доказать, что она лучше всех.

Когда она начала работать с Ирой Воробьевой и Сашей Власовым, которого потом сменил Игорь Лисовский, много идей давал я. Помогал довольно активно, поскольку помимо тренировок Тамара была занята нашими тогда еще маленькими детьми. А вот когда она с Валовой и Васильевым вырвалась на свободу, то как бы стремилась реализовать в них все то, что было недопето ей самой.

Я же с Селезневой и Макаровым и нашим постоянным хореографом Юрием Потемкиным пошел другим путем. Более творческим, что ли.

- Что вам не нравилось в работе жены?

- Никогда не анализировал на самом деле. У Тамары, безусловно, была хватка, которой никогда не было у меня. Но она никогда не думала, как «подать» элементы, в то время как я сам придавал этому очень большое значение. Старался найти у каждого из элементов наиболее выигрышную, «лицевую» сторону. Чтобы программа заиграла. Считал, что иначе нельзя. Смешно ведь будет, если балерина выйдет на сцену и начнет крутить свои фуэте в углу возле кулис?

Одной из моих любимых программ у Селезневой и Макарова был «Китайский концерт» Жан-Мишель Жарра. Они катались в черных комбинезонах, я даже хотел использовать белый грим и шапочки, как у мимов. Руководители федерации фигурного катания запретили гримировать ребят, но программа благодаря множеству игровых элементов все равно получилась довольно мистической.

В 1985 году Лариса и Олег выиграли короткую программу на чемпионате мира в Японии, но там не в нашу пользу сложилось слишком много факторов. У Ларисы в тот сезон было неважно с ногой. Ее долго лечили в Москве у Зои Мироновой – в отделении спортивной и балетной травмы ЦИТО, делали блокады, но никак не могли понять причину травмы. А она, как выяснилось позже, возникла от того, что сломался ботинок и стал натирать ногу. В результате этого развился лимфоденит – гнойное воспаление сухожильной сумки.

После бесплодных попыток вылечить ногу в ЦИТО, я каким-то образом получил направление в Кировскую больницу Санкт-Петербурга. И врач сразу определил в чем дело. Сделали два надреза, оттуда вышло два стакана гноя, поставили дренаж, в общем через неделю нога стала приходить в норму. Так ногу и спасли. Хотя довести до ума произвольную программу мы тогда из-за травмы так и не сумели.

Сюжет короткой программы я взял из Гойи. Старался показать, как люди чувствуют себя в аду. Для Ларисы это по сути и был ад – кататься с такой травмой. Но программа получилась потрясающей.

Перед произвольным выступлением случилась еще одна необъяснимая вещь. Мы вышли на заключительную дневную тренировку, Олег надел коньки и неожиданно почувствовал, что конек соскальзывает. Посмотрел на лезвие, а там на самом «рабочем» месте огромная завернутая наружу заусеница. Откуда – понять никто не может. Вроде ни на что жесткое он не наступал, катался накануне вечером, и все было нормально.

Я взял ботинок, взял тряпочный чехол, в которых фигуристы коньки хранят, а там по всей длине поврежденной части конька ткань прорезана. То есть очевидно, что кто-то взял конек и с усилием провел лезвием по какой-то очень жесткой поверхности. Возможно, по батарее.

- Кому это было нужно?

- Теоретически любому из тех, кто в короткой программе остался за моими спортсменами. Я тогда вызвал руководителя нашей делегации Анну Ильиничну Синилкину, показал ей лезвие, она долго ахала: мол, кто же такой сволочью оказался? А «сволочей» могло быть всего двое - те, кто имел доступ в ту же самую раздевалку. Либо восточный немец, либо наш – тогда у спортсменов социалистических стран раздевалка была общей.

Это было сделано настолько откровенно... Косвенное предположение было совершенно очевидным. Но косвенным может быть именно предположение, а не уверенность, на основании которой можно было бы кого-то аргументированно обвинять.

Я конечно подправил все, что мог, но мои спортсмены остались вторыми. Выиграли Валова и Васильев. В короткой программе они были третьими или четвертыми, но поскольку произвольную Макаров завалил, а Валова с Васильевым прокатались чисто, то оказались впереди. Примерно так, как это случилось с Сарой Хьюз на Олимпийских играх в Солт-Лейк-Сити: она была четвертой после короткой программы, а в финале все, кто был впереди, завалились. И Сара стала чемпионкой.

До 1983 года, когда Селезнева и Макаров катались на одном льду с Валовой и Васильевым, моя пара всегда их обыгрывала. У Олега с Ларисой были гораздо более интересные программы. Да и внешне Валова проигрывала Селезневой. Если бы не эта дурацкая история с дракой... А после дисквалификации Макаров чувствовал себя в значительной степени ущемленным, рвался доказать, что он по-прежнему силен, а все это – лишняя нагрузка на нервную систему, которая у Олега никогда не была особенно сильной

- В каких отношениях вы были после этого с Олегом Васильевым?

- В нормальных. Я больше осуждал тогда Макарова. Даже сказал ему как-то: мол, ты отвел душу, ударив соперника, а теперь именно ты, а не он, должен пропустить год. В результате мои ребята не смогли участвовать в 1983-м ни в чемпионате Европы, ни в чемпионате мира, вышли только на Олимпийские игры. А там пару никто не знал. А ведь могли бы выиграть...

* * *

На Играх-1984 Лариса Селезнева и Олег Макаров стали третьими. Дважды после этого выигрывали чемпионаты Европы, завоевали серебро и бронзу мировых первенств. В 2002-м перебрались в США в поисках работы. А в декабре 2009-го впервые привезли на взрослое первенство России свою дочь Ксению. И она сразу стала чемпионкой страны, отобравшись в олимпийскую сборную.

- У нас с Ларисой вообще не было цели сделать дочь спортсменкой, - рассказывал Олег на чемпионате Европы в Таллине. - В пять лет она впервые встала на коньки, упала, ударилась о лед и сказала нам: «Не хочу. Больно и холодно». На этом все ее занятия закончились. В 2002-м, когда мы приехали работать в Ньюбург, Ксении было восемь лет. Чтобы чем-то ее занять, пока мы тренировали других, я взял коньки в пункте проката и отправил дочку в группу массового катания. Чуть позже она попросила разрешения перейти в мою группу. Еще через некоторое время заявила, что хочет быть «как все»: выучить программы и выступать в спортивных соревнованиях. Вот так и началось для нее фигурное катание.

- Что сыграло более весомую роль, на ваш взгляд, - наследственность или влияние среды?

- Наследственность, безусловно, проявилась. Характером Ксения очень похожа на Ларису. У меня всегда было внутреннее чувство, что дочь способна добиться в спорте высоких результатов. От Ларисы она взяла силу воли, упорство и целеустремленность. Когда мы с Ксенией были на юниорском финале «Гран-при», многие говорили о том, что дочь даже внешне похожа на Ларису тех времен, когда та каталась.

- Наверное, сам факт, что дочери предстоит выступить на Олимпийских играх, должен пробуждать в родителях-спортсменах ностальгические воспоминания о своей собственной карьере?

- Не сказал бы. У нас с Ларисой давно другая жизнь. Много учеников-одиночников, хотя я, естественно, скучаю по временам парного катания. В Америке этот вид практически отсутствует: мальчики в подавляющем большинстве идут в хоккей. Считают фигурное катание не очень мужским спортом.

В Америку мы перебрались, когда в Хакенсаке работали Тамара и Игорь Москвины - готовили к Олимпийским играм Елену Бережную с Антоном Сихарулидзе. Они и сообщили нам, что соседний каток ищет тренеров по фигурному катанию. Вот мы и поехали на месяц - посмотреть что к чему. Задержались на полтора. И в итоге подписали длительный контракт. Периодически, когда Москвины были слишком заняты или уезжали на соревнования, они давали нам возможность поработать с кем-то из тех, кто катался в их группе. Позже с такой же просьбой стал обращаться Артур Дмитриев: он уже начал работать тренером, но параллельно вместе с Оксаной Казаковой продолжал выступать в шоу.

Что же касается Олимпийских игр, моего спортивного опыта было достаточно, чтобы понять: Игры - это не чемпионат Европы и даже не чемпионат мира. Психологическая нагрузка на каждого спортсмена там до такой степени велика, что случается немало непредсказуемых результатов. Две последние Олимпиады выиграли фигуристы, которые, скажем так, не должны были бы выиграть вообще. Как минимум, они имели на это меньше шансов, нежели соперники. Если вспомнить нашу с Ларисой олимпийскую карьеру, в 1984-м мы стали в Сараево третьими, хотя приехали на те Игры «никем» - всего лишь двукратными чемпионами мира среди юниоров.

- А если бы были фигуристами с именем, могли оказаться выше?

- Трудно сказать. У нас была очень сложная программа, мы хорошо с ней справились... К сожалению, в фигурном катании тогда не было практики отдавать победу совсем зеленым новичкам.

- Другими словами, свою роль сыграло положение «второй пары»?

- Можно сказать и так. Олег Васильев и Лена Валова уже были чемпионами Европы и мира, понятно, что на них и смотрели иначе. Мы же на тех чемпионатах вообще не выступали.

- Из-за дисквалификации?

- Да. Пропустить год соревнований - огромный минус для любого фигуриста.

- Хотя бы легкое сожаление по поводу содеянного у вас тогда было?

- Нет. Ничего хорошего в том инциденте, естественно, я не видел, но о своем поступке никогда не жалел. В определенных жизненных ситуациях мужчина должен всегда оставаться мужчиной.

- Вы чувствовали тогда хотя бы скрытое осуждение со стороны своего тренера, работа которого тоже в каком-то смысле была перечеркнута?

- Думаю, Игорь Борисович меня понял. Мы никогда не разговаривали с ним на эту тему, но я чувствовал, что он на моей стороне. Мы, как и прежде, продолжали работать, придумывали новые программы, то есть в отношениях ничего не изменилось.

В свое время, когда я еще катался один, мне очень хотелось попасть именно в группу Москвина. Он очень привлекал меня и как тренер, и как человек. Но он не обращал на меня никакого внимания. Наверное, потому, что я считался ленивым. Меня даже из фигурного катания за это выгоняли - постоянно опаздывал. Вообще поначалу не хотел заниматься фигурным катанием. Закрывался в комнате, а бабушка меня оттуда выманивала: «Олежек, пойди покатайся, я тебе клюшку куплю...» За клюшку я соглашался пойти на тренировку.

Когда я стал кататься в паре - сначала не с Ларисой, а с другой, более старшей партнершей, - нас тренировал Андрей Сурайкин. Он был серебряным призером Олимпийских игр, трех чемпионатов мира в парном катании (вместе с Людмилой Смирновой), а закончив выступления, стал работать в одной бригаде с Тамарой Москвиной. Как только у нас с Ларисой пошли более или менее приличные результаты, Сурайкин решил отделиться и тренировать нас самостоятельно. Но спортивное руководство приняло решение передать нас более опытному специалисту. Так мы и оказались у Москвина.

- Как-то я плохо представляю себе ситуацию, чтобы спортсмен мог безнаказанно опоздать на тренировку к Москвину.

- Что вы, это уже было совершенно исключено. Знаю, что много лет Игорь Борисович ставил нас с Ларисой в пример всем остальным ученикам как образец дисциплинированности и исполнительности.

- Что отличало Москвина от других тренеров?

- Интеллигентность и масштаб знаний. Он блестяще знает историю, отечественную и иностранную музыку, многое другое. Патриарх фигурного катания, одним словом. Других таких в нашем виде спорта не было и нет. Поэтому нам никогда не приходило в голову поменять тренера, хотя с определенного периода такие предложения делались неоднократно. Мы очень верили Москвину. Обсуждали с ним многие жизненные вещи, часто встречались вне тренировок, разговаривали обо всем на свете. На катке он был строгим и требовательным, а вот вне льда наши отношения скорее можно назвать товарищескими. Москвин очень добрый и отзывчивый человек. Всегда помогал, если его об этом просили, причем не только нам, а всем своим ученикам.

Рабочая обстановка в группе была очень творческой. Многие элементы, которые мы с Ларисой начали делать первыми, никто даже не брался повторить. Мы ближе всех друг к другу начали делать параллельные прыжки - заходили на них, что называется, держась за руки. То же самое - с вращениями.

Экспериментировали с выбросами. После одного из них, где Лариса летела на полкатка, мы сразу после выезда делали параллельный прыжок в 2,5 оборота. Поддержки с «перебросами» партнерши в воздухе тоже до сих пор никто не берется повторить. Все это было очень зрелищно, хотя и рискованно.

- Насколько же должен быть уверен в учениках тренер, чтобы отправлять их на подобные элементы?

- Это же делалось не на «авось», а после серьезной подготовки. Сначала - в зале, потом - на льду со страховкой, потом без страховки - с небольшого «хода», потом быстрее... И все получалось.

- Вы когда-нибудь ссорились с тренером?

- Скорее спорили. В тренировках это самое обычное дело. И именно Москвин научил меня всему, что я умею. Думаю, что не случайно все питерские тренеры, начиная с Москвиной и Мишина, - его ученики. Все пользуются его опытом, его методиками. Каждый придумывает что-то свое, но все эти придумки основаны на той базе, что заложил в свое время Игорь Борисович.

- О чем вы разговариваете, когда встречаетесь сейчас?

- Обо всем. О спорте, о детях. Москвин очень помогал мне в работе с Ксюшей с того самого времени, когда она еще выступала в юниорках. Как только я приезжаю в Питер, звоню ему и приглашаю на нашу тренировку. И не перестаю удивляться тому, сколько в нем энергии и новых идей.

• Перейти к следующей главе
• Вернуться к оглавлению раздела