Елена Вайцеховская о спорте и его звездах. Интервью, очерки и комментарии разных лет.

В последний раз в своей карьере двукратный олимпийский чемпион Александр Курлович выступал на Играх в Атланте. Выступил неважно, заняв 5-е место, после чего пропал из поля зрения. И вот в Афинах я вновь встретила Курловича: подтянутого, с безукоризненной, значительно тронутой сединой прической, в официальной судейской форме.

- О чем будем говорить? - деловито осведомился он, сказав, что у него совсем немного свободного времени между двумя финалами. И сам стал рассказывать:

- Я ушел из спорта, можно сказать, на следующий день после Игр-96. Знал заранее, что закончу карьеру именно в Атланте независимо от результата. Мне ведь было уже 35. Хотел, естественно, уйти непобежденным.

- То есть после победы в Барселоне решили, что остаетесь в спорте еще на четыре года именно с этой целью?

- Нет. Я вновь приступил к тренировкам недели через три после Игр-92, но еще несколько месяцев раздумывал, насколько серьезно стоит тренироваться. Летом 93-го меня пригласили в немецкую бундеслигу, я начал выступать, причем очень часто - каждые полторы недели, и с удивлением увидел, что набрал неплохую форму.

- До этого рассматривали предложение лишь как коммерческое?

- С одной стороны, да, с другой - интересно было. Все совсем по-другому: и правила немного иные, и проведение соревнований. Причем с немцами у меня уговор был: тренируюсь и выступаю символически. 400 кг, мол, в сумме буду набирать, и хватит. Но завелся. Подготовился к чемпионату мира в Турции, потом, когда поменяли категории, установил шесть мировых рекордов, ну а там всего два года до Атланты оставалось.

- Что же случилось в Атланте?

- Получил травму - надорвал мышцу бедра. 25 дней вообще не тренировался. Вот и все. Но не жалел, что выступал. Понимаете, дело даже не в этой последней травме. В последние месяцы перед Играми со мной постоянно что-то случалось. Возраст: связочки становятся другими, менее эластичными, мышцы...

- А что было потом? Чувство, что вы сразу стали никому не нужны?

- Я знал, что никому не буду нужен. Примеров-то множество. Поэтому спокойно пережил свой уход. Тренироваться не бросал - мышцы нагрузки требуют. До сих пор четырежды в неделю в зал хожу. Тогда же начал работать тренером в группе высшего спортивного мастерства. А год назад выпала возможность стать судьей. Такая мысль впервые пришла мне в голову на чемпионате Европы-98 в Германии. Я приехал просто так, но увидел друзей, обстановку, пообщался со всеми и понял, что выпадать из этой жизни никак нельзя. Совсем иной уровень информации, методик, да и просто интересная работа. Думал, кстати, что быть судьей гораздо проще.

- А в чем сложность?

- Во-первых, большая ответственность. Во-вторых, сидишь в окружении людей, многие из которых, мягко говоря, в тяжелой атлетике лишь теоретически разбираются. Я абсолютно уверен, что и олимпийский чемпион Оксен Мирзоян, и чемпион мира Вячеслав Клоков, и я сам всегда будем толковать любую мелкую погрешность в пользу спортсмена. Те же, кто на своей шкуре не испытал, что такое штанга, часто считают что судейство должно быть максимально жестким. Соответственно и судят. Объяснить же, что так нельзя, очень тяжело.

- Скажите, а вам, будучи штангистом, от судей страдать приходилось?

- Практически нет. Выступал я так, что с точки зрения техники претензий не возникало. Пару раз меня наказывали, но справедливо.

- В том числе за провоз запрещенных медикаментов через канадскую границу в 84-м? Как вы сейчас сами оцениваете тот случай?

- Ошибка молодости, наверное.

- Но ведь вас, если не ошибаюсь, намеревались дисквалифицировать пожизненно?

- Да. Но после того как я пропустил два чемпионата мира - в 85-м и 86-м, простили.

- А за что вы были дисквалифицированы во второй раз, когда выступали в бундеслиге?

- На допингконтроле попался.

- Что же такое «съели»?

- Да, в общем, ничего особенного. Когда выступал за СССР, никогда с такими проблемами не сталкивался. Видимо, немцы решили обратить на меня особо пристальное внимание - к Играм у них было два своих неплохих тяжеловеса. Но мне снова повезло. Вовремя подключилась белорусская федерация, очень помог первый вице-президент Международной федерации тяжелой атлетики Николай Николаевич Пархоменко, так что длительной дисквалификации удалось избежать. Полгода пришлось пропустить, пока шло разбирательство, но возможности выступить в Атланте я не лишился.

- Какое впечатление производят на вас нынешние чемпионаты?

- С одной стороны, количество участников постоянно увеличивается, с другой же... Я бы не сказал, что штанга сильно прогрессирует.

- Чем бы вы это объяснили?

- Только одним - ужесточением допингконтроля. Видимо, слишком серьезно бороться стали, вот результаты и зависли.

- А как вы относитесь к женской тяжелой атлетике?

- Всегда говорил, что штанга - не самое худшее занятие для женщин. А если серьезно, то чем больше я наблюдаю за штангистками и общаюсь с ними, тем больше поражаюсь тому, насколько они ответственны и преданны нашему виду спорта. Мужчинам, поверьте, есть чему поучиться. Настырности, собранности. Да и технике тоже.

- Вы хоть изредка сравниваете себя с теми, кто выступает на помосте сейчас?

- Постоянно. Когда штангист, особенно знакомый, за гриф берется, у меня ладони мгновенно мокрыми становятся. И злюсь, что не могу помочь.