Елена Вайцеховская о спорте и его звездах. Интервью, очерки и комментарии разных лет.

Надеяться на интервью с 12-кратным чемпионом Европы в день его победы на чемпионате в Москве было бессмысленно - самого титулованного борца мира забрали на допинг контроль, отменив даже традиционную пресс-конференцию. На следующий день, памятуя о предварительном уговоре, Карелин позвонил сам, но извинился: «Сегодня тоже не получится встретиться».

Эти слова поневоле заставили вспомнить о том, что трехкратный олимпийский чемпион стал с недавних пор еще и членом Государственной Думы: дел у него в столице теперь хватает. Однако следующая фраза огорошила еще больше: «Давайте встретимся завтра с утра и вместе позавтракаем. В восемь часов».

На дверях ресторана, куда я подъехала в условленное время, висела табличка: «Санитарный час». Дверь тем не менее была открыта, и из нее, сопровождаемый ошалевшими от неожиданного визита официантами, вышел Карелин: «Не везет, закрыто. Правда, мне подсказали другой адрес. Вы на машине?».

- К сожалению, не на джипе, - ответила я, с грустью наблюдая за тем, как очень большой человек устраивается на переднем сиденье моей «десятки».

Карелин повернул голову и задумчиво произнес:

- Это большая иллюзия, что я помещаюсь в джипе...

ТАКТИЧЕСКАЯ ПОБЕДА

Ресторан, что порекомендовали Сан Санычу, действительно работал. Обстановка для беседы оказалась идеальной: кроме нас, в зале ни одного посетителя. В ожидании заказа, пристроив диктофон так, чтобы закрыть винное пятно в центре скатерти, я нажала кнопку.

- Чемпионат Европы оправдал ваши ожидания или же разочаровал?

- Выступать оказалось легче, чем я предполагал. И значительно легче, чем зимой на чемпионате России в Воронеже. Там я боролся не совсем здоровым - правда, еще не знал, что подхватил грипп. У нас дома в Новосибирске в декабре было очень холодно - минус 48. При такой температуре бациллы не очень хорошо себя чувствуют. В Воронеж летел через Москву - вот и подцепил инфекцию где-то между Внуково и Домодедово. Потом ребра в очередной раз травмировал. Поэтому на сборах перед чемпионатом Европы в основном занимался тем, что приводил себя в порядок. И все же, видимо, не настолько плохо я подготовился, если здесь, в Москве, вынуждал соперников делать ошибки.

- Но вам так и не удалось провести на ковре свой фирменный прием - «обратный пояс». На трибунах, знаю, мнения по этому поводу разделились. Часть болельщиков склонялась к тому, что вы не очень готовы...

- Так и есть.

- ...другая же считала, что «обратный пояс» вы уже просто не можете выполнить. Особенно это бросалось в глаза во время финальной схватки с Сергеем Мурейко. Если честно, мне показалось, что оказавшиеся бесплодными попытки провести этот прием в самом конце поединка расстроили даже вас самого.

- На своей первой Олимпиаде в 1988 году в Сеуле я выиграл «обратным поясом» у болгарина Рангела Геровского всего за 15 секунд до конца встречи. В 97-м на чемпионате мира на девятой минуте точно так же бросил американца Гарднера. «Обратный пояс» - это прием, который можно делать в любом состоянии. Я бросал им даже тогда, когда у меня рука вообще не работала. Поэтому стараюсь провести этот бросок на любых соревнованиях. Ведь объективную оценку собственных сил можно получить только так. Чтобы понять, насколько ты готов. И насколько серьезно к этому приему относятся соперники. Ну и наконец, есть зрители.

- Которые жаждут увидеть «полет шмеля»?

- И насколько же серьезно относятся к этому ваши соперники?

- Если за ноги хватают, как Мурейко в московском финале, - значит, очень серьезно. Мне перед чемпионатом многие говорили: «Саня, давай там всех а-адной левой!». А у меня вместо «левой» те самые три приема, про которые я вам не раз говорил: перевод в партер, накат и «обратный пояс». Представители некоторых технически оснащенных стран эти мои приемы на видеокамеру постоянно снимают. И все равно не могут найти противоядия. Но на самом деле это утешение слабое. Своим выступлением в Москве я недоволен. Выиграл только тактически.

- А чего бы вы хотели? Побеждать более убедительно и желательно досрочно?

КОДЕКС ЧЕСТИ

Кофе-капучино странного цвета и отвратного вкуса явно не соответствовал названию и цене. Официант (видимо, в качестве компенсации) подскочил к музыкальному автомату. Загрохотала музыка.

- Я прекрасно понимаю, что всем хотелось ажиотажа, интриги. Более того, готов предположить, какая интрига была бы наиболее захватывающей, - продолжал Карелин, ковыряя кашу с изюмом. - Чтобы я полез в захват, а меня навернули бы через спину. Так вот в данном случае я за то, чтобы интриги не было. Это не боязнь проиграть. Скорее трезвый расчет. Если бы боролся не на чемпионате и не за команду, то, может быть, попробовал бы действовать более активно. Но как я мог рисковать после такого первого дня, когда при трех финалистах мы получили лишь одну золотую медаль? Лица тренеров вы, надеюсь, сами видели. Тем более что накануне, когда команда в Москву из Подольска приехала, к нам без конца все подходили: давайте, мол, не подкачайте, тут родные стены, а вы сильнее всех...

- Может быть, это и сгубило многих? Ведь даже пятикратный чемпион мира Гоги Когуашвили признался, что до выхода на ковер на 120 процентов был уверен в победе.

- Как можно быть в этом уверенным до того, как судья поднял твою руку?

- Подумал, наверное: этого соперника нет, того нет, третьего нет - выходи и выигрывай спокойно. Но в итоге, увы, проиграл.

- А откуда вообще появляются новые фавориты, вы не задумывались? Как, к примеру, появился я сам? Приехал - есть никто и звать никак - и выиграл. Вот и все. Кодекс борца, который раньше на стенках во всех залах висел, никто пока не отменял.

- Какой кодекс?

- Тот, в котором черным по белому было записано: «Все соперники достойны уважения. Слабых соперников не бывает». Взять венгра Михали Дика, с которым я в полуфинале боролся. Мы впервые встретились три года назад, на чемпионате мира. Он тогда совсем молодой был, не такой хамоватый, как сейчас. Помню, в зал на тренировку пришел, а он там по ковру ползает - отрабатывает защиту от «обратного». Мало этого, вся венгерская сборная ему подсказывает, как и что делать надо. При этом, вижу, никто из них даже понятия толком не имеет, что это за прием такой. На том чемпионате Дик и улетел на пять баллов. А сейчас проиграл всего 0:3.

- Боролся он в Москве и впрямь по-хамски. Причем не только с вами.

- У них - звезд - так, видимо, положено... Я, конечно, мог психануть. Но зачем? Может быть, выгляжу сейчас моралистом, но считаю, что даже в этой ситуации не имел права идти на риск. Хорошая схватка была только с литовцем Букаускасом.

- Что же вы его бросать не стали, а просто положили на лопатки?

- Так в кодексе-то еще одно правило есть: «Если соперник намного слабее тебя, ты должен закончить схватку как можно быстрее, чтобы не унизить его».

ЗЕМЛЕТРЯСЕНИЕ В РОДНЫХ СТЕНАХ

- По словам многих российских борцов, с ними сыграло злую шутку то, что чемпионат проходил в Москве.

- Дома вообще тяжело бороться. Хорошо еще, что я не москвич.

- А какая разница? Вам ведь доставалось не меньше.

- А было бы еще больше, проводись чемпионат в Новосибирске. Это же жутко на психику действует, когда тебя постоянно похлопывают по спине и задают вопросы типа «Как нога?», «Как рука?». Я, конечно, признателен за такой интерес к своей персоне, но уж слишком он обостряется в период соревнований, когда так хочется, чтобы про тебя до выхода на ковер все забыли.

- Зачем же вы вообще приходили в зал в дни, когда не было схваток? Сидели бы в гостинице, копили бы нервную энергию...

- Лучше заранее посмотреть, какова обстановка в зале, привыкнуть. Пусть уши оттягивают, пока без борцовок сидишь.

- Какие уши?

- Ну, автограф дать, ребенка на руках подержать, сфотографироваться... Это нормальная ситуация. Как ни крути, мы - часть зрелища. Хотя ажиотаж, не спорю, сломал многих. Валера Никаноров - яркий тому пример. Путевку на Игры завоевал, а вот собраться и решить вторую часть задачи уже не смог.

- Но ведь как бы и предполагалось, что те, кто борется в квалификации, устанут...

- Нельзя предполагать. И уставать нельзя. У нас же готовят не просто хороших борцов, а чемпионов мира. Я застал времена, когда главным тренером сборной был Геннадий Сапунов. Очень неоднозначный человек. Но дело не в этом, а в том, что он всегда говорил нам: «Я готовлю из вас Рэмбо. Даже если разбудят и бросят на ковер ночью, вы все равно должны разорвать всех в клочья!». Мы не имеем права проигрывать.

- Так ведь невозможно же во всех восьми категориях взять золотые медали. Это Михаил Мамиашвили сказал, а он, между прочим, выдающийся борец и тренер.

- А я считаю, что возможно. Просто когда об этом говорит Мамиашвили, он, как президент федерации борьбы, учитывает не только готовность борцов, но и множество, скажем так, организационных моментов. Жеребьевку, судейство, даже какие-то мелочи, случайности. В то же время и сам Мамиашвили, и другие тренеры - Шамиль Хисамутдинов, Мнацакан Искандарян - не просто великие в прошлом спортсмены. Для меня они олицетворение тотальной готовности. Ко всему. К отсутствию автобуса, предвзятому судейству, придиркам на таможне, землетрясению во время соревнований - чему угодно. Если человек борцовки забыл в гостинице, так что - на ковер не выходить? Что, нельзя взять борцовки у товарища по команде?

Я это к тому, что на самом деле результат зависит не от каких-то там оргмоментов или условностей, а от собственной головы. В день, когда Вартарес Самургашев выступал, мы с ним как раз об этом говорили. Я тогда сказал, к примеру, что от перевода в партер никто еще устоять не мог. Нужно просто хотеть этот прием провести. Вартарес и провел его в финале. И на первых же секундах получил балл, который психологически решил исход встречи. А у других этого балла не было. Хотя шансов - предостаточно. Предполагать же что-то заранее не вижу смысла. Можно ведь предположить, что ни к чему много тренироваться - поскольку это повышает шанс получить травму. И зачем тогда, скажите, бегать кроссы по 15-20 километров, если на соревнованиях нужно всего лишь выйти на несколько минут на борцовский ковер или прыгнуть в воду с вышки?

- А вы, кстати, прыгали?

- Один раз в жизни. Первый и последний.

- Почему такая категоричность?

- Я и в первый раз не собирался. Приятель-пловец уговорил на десять метров подняться. Я вниз глянул - и обратно к лестнице пошел. А тут, как назло, ребята молодые на бортик из борцовского зала вышли. И все, пришлось прыгать. Пока летел - вспотел пять раз, весь кафель на дне рассмотрел. Высоты-то боюсь панически. Еще кофе? Или десерт?

- Спасибо, я сыта.

- Надо же... А все считают, что мы рабы своего желудка.

ИНСТИНКТЫ ГОСДУМЫ

- Вы не боялись, решив заняться политической деятельностью, что окажетесь в кругу людей, для большинства которых спорт - занятие второстепенное и малоинтеллектуальное?

- Мне было интересно узнать, как работают политические механизмы, формируется общественное мнение. Принято ведь считать, что политики - это некая особенная среда. На самом же деле - обычные люди с более чем понятными физиологическими потребностями.

- Хорошо жить, вкусно есть и удобно спать?

- Конечно. Теперь, когда все позади, могу сказать: все, что связано с выборами, - интересный экзамен. Хотя первые две недели предвыборной кампании я относился к происходившему как к личному унижению.

- Проявляется слишком пристальный интерес ко всему, что тебя окружает. Пробуют со всех сторон, пытаются откусить кусочек для исследования. Хотят всего сразу: чтобы ты пришел, рассказал, объяснил, ответил, сплясал... Но в конце концов я успокоился. Понял, что выборы - прежде всего тест. Своего рода углубленное психологическое обследование - подходишь ли ты на роль, которую тебе доверили. И не важно при этом, куда тебя выбирают - в президенты федерации борьбы или в президенты Российской Федерации.

- Гадости вам в лицо во время предвыборной кампании говорили?

- Люди на улице или коллеги-депутаты?

- Не коллеги-депутаты, попрошу заметить, а коллеги-кандидаты. Это разные вещи. И жизнь разная - до выборов и после выборов. Кандидатов-то было шесть с половиной тысяч, а народных избранников - 450. Конкурс - как в лучшие годы в университет. А гадости... К примеру, принимал я участие в теледебатах. Это такой публичный обезьянник, где каждый пытается обратить на себя внимание. Один дедушка-конкурент мне и сказал: «Вы, Карелин, - спортсмен. Что вам в Думе делать? Там место профессионалам!». А когда все закончилось, он, представьте, тут же извинился. «Зачем же говорили?», - спрашиваю. И слышу в ответ: «Так тут про кого что ни скажешь, никто не слушает. А в ваш адрес - все запомнят». Ну и что - обижаться на старика? Мне, кстати, было намного легче разговаривать с людьми, чем кому-нибудь другому. Потому что меня знают. И единственное обещание, которое от меня требовали после каждой встречи, - бороться на Олимпиаде. Все ведь прекрасно понимают, что к чему.

- Во время кампании с вами работал имиджмейкер?

- Пытался. Настоятельно советовал исправить дикцию, коротко не стричься, не ходить в джинсах и не ездить на джипе. Я не выдержал, поинтересовался: может, мне еще губы подкрасить и уши проткнуть, чтобы под все определения сразу подходить? Пытаться казаться лучше, чем ты есть, бессмысленно. Тем более что избирался я по своему округу, где меня как облупленного знают, видят каждый день. В том числе и ребята, которые в борцовский зал ходят, и их родители. Знаете, я в свое время очень увлекался литературой об известных ораторах. Пытался понять, почему одни и те же слова, сказанные разными людьми, воспринимаются совершенно по-разному. Дело-то не в дикции...

ПОЛИТИКА КАК НОРМА ЖИЗНИ

- Вы хотели бы стать президентом России?

- Не хотел бы. Это совершенно иной уровень ответственности, к которому я не готов.

- Но если вы занимаетесь политикой, должны же ставить перед собой более высокие задачи?

- Что значит - «я занимаюсь»? Мы с вами, между прочим, сейчас сидим в ресторане и тоже занимаемся политикой.

- Хотите сказать, что этим интервью я дополнительно рекламирую известного политического деятеля?

- Да нет, просто сейчас счет принесут. И мы будем пытаться понять, почему плохой кофе стоит дороже, чем свежевыжатый морковный сок со сливками. Вот вам элементарное экономическое несоответствие. Почему нельзя оставлять машину там, где мы с вами ее оставили? Только потому, что там нет разметки? Это все политика. Организация жизни.

- Не уводите разговор в сторону. Вы человек со спортивной психологией, заведомым стремлением к лидерству.

- Возможно. Но считаю, что все должно быть логически обосновано. И пока не вижу никаких оснований на что-то претендовать в политике и даже думать об этом.

- Вас страшит момент ухода из спорта?

- Пока об этом не думаю. Каждый этап жизни нужно принимать как некую данность. Хотелось бы, конечно, найти после ухода занятие, которое приносило бы не меньше интереса и эмоций, но, боюсь, это невозможно. Хотя бы потому, что спорт - это чудовищный сгусток жизни. И обязательно молодость. А с молодостью в сознании любого человека всегда связано все самое лучшее. Когда мне говорят, что я перерос рамки спорта, только улыбаюсь, потому что не отношусь к этим высказываниям серьезно. Членом Госдумы я могу быть и в 50 лет. А вот чемпионом России в этом возрасте уже не стану.

- Ваше отношение к Олимпийским играм изменилось по сравнению с тем, каким было в начале карьеры?

- Да. Раньше я опирался на чьи-то мнения. Очевидцев, журналистов. Потом стал очевидцем сам. И все больше убеждаюсь в том, что в жизни спортсмена Игры - как момент истины. Не только для самого человека и людей, его окружающих, но зачастую и для страны, которую он представляет. Кстати, что такое гражданская позиция и патриотизм, я тоже по-настоящему понял лишь не так давно - на одной из встреч с избирателями, когда при мне начали ругать Александра Попова. Мол, в Австралии живет, лучшей жизни захотел... Какая разница, где человек живет, если он предан стране? И доказывает это не словами, как некоторые, а молча. Нырнул, отмахал, вынырнул. Первый. Ну, подумаешь - мог умереть, пока руками махал...

- Да и уехал-то Попов не от хорошей жизни.

- Это личное дело каждого. Саша предпочел отрегулированный тренировочный процесс. Более цивилизованные бытовые условия. Видимо, для него это значит больше, нежели дискомфорт, который создает чужая страна.

- А вы считаете свою жизнь комфортной?

- Человеку в любой, даже самой благоприятной ситуации свойственно чувство неудовлетворенности. Поэтому оно есть всегда.

- Так уж и всегда?

- Конечно. Все ведь было хорошо, пока не включили музыку…