Елена Вайцеховская о спорте и его звездах. Интервью, очерки и комментарии разных лет.

В 97-м Сергей Цвир впервые стал чемпионом мира. Но почти сразу же началась полоса неудач. Из-за травмы спины он был вынужден пропустить очередной мировой чемпионат в Швеции, а в середине мая следующего года, когда сборная России улетала из Москвы на чемпионат Европы в Болгарию, Цвир приехал в аэропорт - попрощаться - и неожиданно сказал: «Скорее всего, я больше не буду бороться…».

Вернувшись из Болгарии я с удивлением узнала, что Цвир по-прежнему тренируется. Об интервью мы договаривались заранее, но я меньше всего ожидала, что на вопрос почему Сергей вдруг изменил свое решение об уходе из борьбы, он спросит слегка виноватым тоном: «Вам, видимо, хотелось написать, что я закончил бороться?».

Признаться, я не сразу сумела подобрать ответ. Знала, что спортсмен страшно переживал, когда узнал, что выступавший в Софии в его категории Александр Менщиков не сумел пробиться в финал, проиграв давнему сопернику Цвира турку Хамзе Ерликая. Что именно тогда, по рассказам близких друзей, он и решил держаться в спорте столько, сколько позволит травмированная спина. Знала, насколько серьезна травма. А еще вспоминала первое личное знакомство с Цвиром на чемпионате мира-97 и слова кого-то из тренеров сборной: «Этот парень должен стать чемпионом. Характер у него конотопский!».

Именно характер никогда бы не позволил Сергею сдаться без боя. Но тут требуется отступление:

КОЛДУН ИЗ КОНОТОПА

В средние века Анатолия Ефремова несомненно попытались бы сжечь на костре. За колдовство. Иначе, чем объяснить, что для всех без исключения конотопских мальчишек с того самого момента, как они впервые переступали порог его спортивного зала, переставали существовать всякие иные авторитеты, включая родителей: «Семеныч сказал…».

Именно ему, Семенычу (по другому его в борцовских кругах не величает никто) спортивный мир обязан появлением олимпийского чемпиона Сеула Михаила Мамиашвили. Клянусь, никогда бы в это не поверила (ну до какого уровня может довести малолетнего пацана детский тренер в Богом забытом Конотопе?), если бы не видела по-детски абсолютно счастливые глаза главного тренера сборной СССР, опоздавшего на интервью со мной в 1992 году: «Извините, машину первому тренеру покупал. В подарок».

Чуть позже, познакомившись с Семенычем лично, я с удивлением узнала, что о тренерской карьере Ефремов никогда даже не мечтал. Отец погиб и в голодном послевоенном Конотопе мать осталась с семью детьми на руках. Младшему - Толе - было семь лет. Пока учился - таскал кирпичи на стройке, чтобы чуть-чуть подработать. И мечтал стать слесарем шестого разряда, поскольку в его сознании это означало верх материального благополучия. Но после армии, где по-настоящему увлекся борьбой, поступил в институт физкультуры. И решил поработать в зале.

- Поначалу я часто думал, что на стройке - среди кирпичей и раствора - мне было гораздо легче и понятнее - рассказывал Ефремов. - Но вдруг увидел, что ребята, которые стали у меня заниматься, каждый раз приводят в зал новичков. А те, в свою очередь, других. С первоклассниками какая работа? Играл с ними в «Гуси-лебеди», сказки рассказывал, домой к себе водил - подкормить. Жена быстро привыкла к тому, что дома по 15-20 малышей крутятся. И они мне верили настолько, что беспрекословно шли на любую нагрузку. Я же всегда был с ними честен. Ведь когда откровенность в отошениях доходит до того, что мальчишка-первоклассник начинает рассказывать, как и когда он пробовал курить, то очень хорошо понимаешь, что он станет таким, каким ты сам его воспитаешь. Человеком или мерзавцем. Каким бы парень не был хулиганом, я всегда учу его чувствовать ту границу, за которую нельзя заступать. И никогда не прощаю обмана. Даже нечаянного. Честь должна быть в человеке превыше всего. Только тогда он - человек.

А еще Ефремов тогда сказал: «Есть у меня очень хороший мальчик. Сережа Цвир…».

Когда в мае я попросила самого Сергея ответить на вопрос: «Зачем вам надо продолжать рисковать собственным здоровьем?», он спокойно, безо всякой рисовки, произнес:

- Очень хочу еще раз стать чемпионом мира. И олимпийским чемпионом. Наверное, это заложено с детства…

Многие до сих пор считают, что на Играх в Атланте Цвиру просто не повезло - он остался десятым. Окажись судьба немножко благосклоннее, спортсмен наверняка сумел бы бороться за медаль. Во всяком случае, в первой схватке Сергей без особых проблем, хотя и с дополнительным временем, победил олимпийского чемпиона Барселоны венгра Петера Фаркаша. Потом вышел на чемпиона мира немца Томаса Цандера. Но на второй минуте схватки во время одного из приемов не услышал судейского свистка. Да и не мог остановить уже начатое движение. На ковер немец упал с вывернутой из сустава рукой, и под остервенелый, осуждающий свист многотысячного зала, Цвиру было засчитано поражение -травму посчитали намеренной.

Третий поединок - с корейцем Мунь Сун Парком - Цвир выиграл чисто всего за три с небольшим минуты. Словно рвался доказать, сколь несправедливым был предыдущий результат. Но повредил спину, вытягивая соперника на очередной бросок. И в следующей схватке проиграл со счетом 0:10 белорусу Валерию Циленту - травма не позволяла даже нормально двигаться.

Там же, в Атланте, после длительного компьютерного исследования, американские врачи вынесли российскому спортсмену приговор: перелом позвоночника. И никто не мог даже предположить, что всего через год Цвир все-таки станет чемпионом мира.

В Польше Цвир просто не мог проиграть. Там были все тренеры, вложившие в Сергея все, на что были способны. Семеныч, приехавший из Конотопа туристом, Сергей Иванович Сергеев и Николай Павлович Есин, работавшие с борцом в Москве и сборной, Мамиашвили, о котором в Конотопе ходили легенды и фотографии которого Цвир на протяжение карьеры тщательно вырезал из газет и вклеивал в спортивный дневник. Тогда я впервые задумалась, как причудливо переплетаются и повторяют друг друга спортивные судьбы. К Ефремову Цвир пришел в 1983 году - когда Мамиашвили впервые стал чемпионом мира. Правда, тогда Михаил жил уже в Москве - в свое время именно Семеныч привез талантливого ученика в столицу, почувствовав, что не сможет дать парню большего.

В спортучилище будущего олимпийского чемпиона приняли чудом: на экзамены тренер и ученик опоздали, но в тот момент, когда Семеныч понял, что сейчас на глазах у ученика расплачется перед дверьми, которые у них на глазах закрывала на ключ приемная комиссия, одна из экзаменаторов прямо в коридоре сломала каблук. В полном отчаянии Ефремов сорвал с нее сапожок, руками вытащил гвоздь из оконной рамы, распрямил его на подоконнике и приколотил каблук по всем правилам сапожного искусства. Та, в благодарность, побежала заново собирать комиссию, привела борца (как выяснилось - мастера спорта гораздо более тяжелой весовой категории). Перед Мамиашвили поставили лишь одну (с точки зрения Семеныча - абсолютно невыполнимую) задачу: удержать соперника минуту на борцовском мосту.

От захвата Мамиашвили, пережавшего сонную артерию, тот прямо на ковре потерял сознание. Экзамен был сдан.

Через несколько лет Ефремов точно так же отправлял из Конотопа Цвира. Правда, не в Москву, а в Киев - в спортинтернат. Того вернули - сочли неперспективным. Но тренер не отступал: «Собирай вещи. Поедешь в Москву. Вот адрес».

У знакомых Семеныча в Москве Цвир жил больше месяца. Тренировался по три раза в день и уже даже не вспоминал, как мальчишкой не хотел было продолжать занятия в Конотопе («Тренер - строгий, пол - жесткий…»).

- Семеныч мне - как отец, - говорил он во Вроцлаве. - В тренировках очень строг. Всегда был максималистом. С детства учил, что на ковре не бывает ни старшего, ни младшего. Есть соперник, с которым ты должен бороться так, чтобы не было стыдно. Даже когда сам выходил бороться в спарринге, не давал никаких поблажек. У него я, кстати, не выигрывал ни разу. Когда тренер почувствовал, что я способен серьезно сопротивляться, сказал: «Все, хватит!». Но по жизни помогает до сих пор. Не только мне - всем своим ученикам. Хочет, чтобы как можно больше ребят выбилось в люди. Пропасть не дает никому. Как я мог проиграть у него на глазах?

Две победы во Вроцлаве Цвир одержал чисто, в третьей схватке со счетом 3:0 выиграл у Цандера и лишь победа над Ерликая потребовала дополнительного времени.

Последний раз Цвир боролся больше года назад - на чемпионате Европы в Минске. После Игр в Атланте сломанную спину удалось закачать так, что боль практически исчезла. В тренировках удавалось слегка страховаться, но ведь на соревнованиях, как на сцене - все болячки отходят на второй план. О какой осторожности в пылу схватки можно говорить? Цвир завоевал серебро - проиграл Ерликая в финале. За весь чемпионат травма не напомнила о себе ни разу. Но на одной из последующих тренировок Сергей неудачно повернулся при подходе к тренажеру и этого мелкого движения оказалось достаточно, чтобы на позвоночнике выскочила грыжа. Два дня спортсмен не мог встать на ноги. После длительного лечения снова пришел в зал. И снова получил травму. В начале сентября прошлого года знакомые посоветовали обратиться в реабилитационный центр известного в прошлом циркового артиста Валентина Дикуля. Осмотрев Цвира, тот сказал: «С такой травмой, как у тебя, людей обычно привозят на каталке…».

И вновь переплетение судеб.

Двадцать пять лет назад врачи оставляли Ефремову на выживание один шанс из ста. Он попал в больницу с диагнозом «гнойный абсцесс головного и спинного мозга». Об этом периоде Семеныч рассказывал так:

- Врач, который меня осматривал, сразу сказал родным, что можно сделать операцию, но надеяться на выздоровление бессмыслено. Что даже в случае удачого исхода я, скорее всего, останусь калекой с полной потерей памяти. Так оно и случилось. Операция шла 12 часов, а когда через есколько дней я пришел в себя, то не узнавал никого и ничего. Хлеб приносят - понимаю, что это - еда, а как называется - вспомнить не могу. И так - почти месяц. Перед выпиской мне врач и говорит: «Может, стишок какой вспомнишь?». Я вдруг ему и выдал частушку нецензурную. Так меня и отпустили - с ивалидностью второй группы и вердиктом: «говорить будет».

Дома я с трехлетней дочкой стал заново учить буквы и цифры, а ребята мои за меня контрольные институтские писали - я почти успел до болезни закончить институт - оставалось только госэкзамены сдать. Но выучить к первому экзамену по физиологии я сумел за месяц только один вопрос - кровообращение. Билет попался другой, но я закрыл его ладонью и отбарабанил выученное, как стихотворение. Вот тут-то у меня билет и попросили. И влепили двойку. А когда я вернудся домой, то вдруг совершенно ясно понял: я - нищий. И пошел в грузчики - дочку-то растить надо…

Говорят, что чудес не бывает. Но память к Семенычу вернулась в оду ночь - таблицей умножения. Примерно тогда же физрук одной из конотопских бурс доверил ему ключи от пустующего вечерами школьного зала, куда в числе прочих мальчишек было суждено прийти сначала - Мамиашвили, а через несколько лет - Цвиру. Но тренер мог только научить своих пацанов стойко переносить удары судьбы. Уберечь от них было не в его силах.

Карьера Мамиашвили, завершившаяся золотом в Сеуле, была, тем не менее, очень драматичной. В 1984 году, когда равных ему на ковре в мире просто не было, он так и не сумел выступить в Лос-Анджелесе из-за бойкота. А через четыре года ушел с ковра насовсем, опустошенный годами тренировок и больше всего - той, несостоявшейся Олимпиадой.

Но сколь болезненны до сих пор воспоминания, знают немногие. В сборной же для всех своих борцов он - почти что Бог.

ЗА ГОД ДО СИДНЕЯ

- У Дикуля я лечился почти три месяца, - рассказывал в последнем интервью Цвир. Снова закачивал спину, сочетая упражнения с различными вытяжениями. Часть упражнений делал в зале для лежачих больных, страдающих церебральным параличом. Более тяжелой картины я никогда не видел. При этом заболевании кости продолжают расти, а сухожилия сохнут. Растягивать их искусственно и разрабатывать при этом суставы - чудовищно больно. Дети постоянно плачут. Зато результаты я видел своими глазами. Когда парализованный ребенок на твоих глазах начинает ходить, понимаешь, что ради этого можно перетерпеть все что угодно.

Мне было гораздо легче - все-таки, спортсмен. Думаю, ошибка в моем лечении была только одна: нужно было сочетать лечение с тренировками. А так я сразу почувствовал, насколько ослабли за три месяца «борцовские» мышцы - те, что работают на ковре. Я сумел поехать на очень важный сбор в Кисловодск, выдержал все нагрузки. Но спина заболела снова.

Год назад, когда в Стокгольме на чемпионате мира Ерликая узнал, что Цвир не будет бороться, говорят, прыгал от радости, как ребенок. Правда, проиграл Менщикову. Реванш был взят турком на чемпионате Европы в Софии, где в интервью турецкому телевидению борец сказал, что почти уверен, что Цвир больше не сумеет помешать ему выигрывать.

Может оно и так. Но сам Сергей сдаваться не собирается.