Фото © Александр Вильф На снимке Юрик Варданян

«Тоже, наверное, думаешь, что самый крутой армянский штангист - это Юрик Варданян?» - спросил меня в конце марта в Мельбурне тоже выдающийся и тоже известный тяжелоатлет из Армении Юрик Саркисян, в доме которого я гостила целый день во время чемпионата мира по водным видам спорта. Фраза была сказана шутливо, но за ней угадывалась скрытая ревность. Варданян и Саркисян - две легенды тяжелой атлетики, выступавшие в одной и той же сборной в 80-х, - были героями всего Союза.

Варданяну повезло больше. Он все-таки стал олимпийским чемпионом на Играх-80 в Москве, в то время как его тезка завоевал тогда серебро. Оба имели отличные шансы выиграть золото четыре года спустя в Лос-Анджелесе, но, как и прочие спортсмены СССР, оказались лишены этой возможности из-за бойкота. Оба, хотя и в разное время, уехали за границу

Обоих Армения по-прежнему считает своим золотым достоянием. Но лишь один - Варданян - официально признан не просто выдающимся, но великим. Он вошел в уникальный справочник «100 величайших армян XX века» наряду с такими великанами спорта, как Андре Агасси, Ален Прост, Юрий Джоркаефф, Тигран Петросян...

Мы встретились в Москве на чествовании армянской сборной по штанге (на чемпионате Европы-2007 команда добилась уникального результата: по числу золотых медалей опередила сборную России). Мои попытки по-журналистски обратиться к собеседнику на «вы», Юрик отмел сразу:

- Ты что, с ума сошла? Ну и что, что почти тридцать лет не виделись? Неужели думала, что я тебя не узнаю?

От фирменной шевелюры семикратного чемпиона мира остался коротенький стильный слегка седеющий ежик. Зато глаза лучились тем же самым непередаваемым блеском триумфатора, с которым Варданян обычно выходил на помост, заставляя зрителей невольно вспоминать футбольное: «Забейте, сколько сможете. А мы забьем, сколько захотим».

43 мировых рекорда, установленных штангистом за его карьеру, - лишь одно из подтверждений этого тезиса. Пять рекордов Варданян установил в ходе московских Игр. Там он первым в мире в своей категории набрал в сумме двоеборья 400 килограммов, превысив высшее на тот момент мировое достижение на 10 кг, а олимпийское - на 35.

ШТАНГА И МЯЧ

- Даже не могу вспомнить сейчас, когда ты перебрался в США.

- В самом начале 1992-го. Это долгая история, в двух словах не рассказать. Сама представляешь, наверное, что значило мое имя в Армении в те времена.

После того как СССР рухнул, многое начало меняться. Я ведь не виноват в том, что все свои достижения, которые люди помнят до сих пор, показал тогда, когда в стране был коммунистический строй. Со многими из тех, кто был у власти, был в очень хороших отношениях. Покойного первого секретаря ЦК Армении Карена Демиртчяна (он был убит в результате теракта в армянском парламенте в 1999-м. - Прим. Е.В.) воспринимал почти так же, как родного отца. Он, в свою очередь, относился ко мне как к сыну.

Но потом начались политические передряги, разногласия, и, естественно, представители новой власти попытались прежде всего перетянуть на свою сторону всех известных в стране людей. Несколько раз приходили и ко мне, уговаривали официально выразить поддержку, чтобы таким образом быстрее добиться влияния и уважения среди народа. Я отказался. А когда власть все-таки перешла в их руки...

- Стали мстить?

- До этого не дошло. Но сам я крайне неловко себя чувствовал. Незадолго до всех этих событий мне поступило предложение временно уехать в США работать - подписать контракт с федерацией тяжелой атлетики. Поэтому долго я не раздумывал: начал оформлять бумаги для отъезда. Даже не думал, что уеду на такой долгий срок. Контракт подписал всего на год. До этого никогда особенно с американцами не пересекался - возможно, и они хотели посмотреть, что я за специалист. Пригласили в главный тренировочный центр в Колорадо-Спрингс. Там находится национальный олимпийский центр подготовки по многим видам спорта, хотя сама федерация тяжелой атлетики базировалась в Сан-Франциско.

Короче, я взял и уехал. С полной уверенностью, что в течение года в Армении все наладится и я вернусь домой. Какой там...

- И как выглядел первый этап твоей американской жизни? Дали жилье, машину?

- Там дают только деньги. Все остальное должен организовывать сам. Тяжело было, конечно, особенно - с языком. И до сих пор, если честно, тяжело, хотя я прожил в США уже 16 лет. 90 процентов времени я общаюсь исключительно с армянами, а их только в Калифорнии живет полтора миллиона человек. Возглавляю армянскую общину США. Разве можно в таких условиях как следует выучить язык? Хотя в повседневной жизни у меня проблем не возникает. Объяснить могу все, что необходимо. Тем более когда речь идет о спорте.

- Ты ехал работать с клубом или со сборной?

- Официально я считался консультантом сборной США. Но только в течение первого года, как и было оговорено контрактом. А потом стал тренером по физподготовке у баскетболистов. В «Чикаго Буллз». В те годы в НБА этот клуб постоянно был среди ведущих. Обо мне баскетбольным тренерам рассказали тренеры сборной США по тяжелой атлетике. Это вообще принято в спорте - многое из того, что касается физической подготовки, заимствовать у штангистов. Мне сразу так и сказали: знаем, мол, что вы приехали из Советского Союза и что вы не очень довольны теми условиями, которые вам предложили.

А я не то что бы был не доволен - ведь приехал не деньги зарабатывать, а прежде всего время выиграть, переждать какой-то период, пока в Армении непонятно что происходит. Но стал разговаривать с баскетболистами, послушал, как они к своей работе относятся, какие вопросы задают. И заинтересовался. Где-то месяц занимался с командой от случая к случаю, не подписывая никаких бумаг, а потом мне предложили работу на постоянной основе.

В «Чикаго Буллз» в то время Майкл Джордан играл, Скотти Пиппен. Замечательные ребята. Я потрясен был тем, как они слушают тренера и как тщательно все выполняют. Как в детском садике маленькие дети. Представляешь? Здоровенные черные ребята, которые настолько четко понимают, чего хотят в этой жизни добиться, что ими нельзя не восхищаться.

- Сколько времени ты с ними работал?

- Почти четыре года. По условиям контракта я не был обязан постоянно ездить с командой на игры, но ездил часто. Условия для работы у меня были просто потрясающие. Такие залы мне прежде видеть не доводилось. Имею в виду не баскетбольные залы, а те, где мы занимались физподготовкой. Не у всех тяжелоатлетов такие условия есть. Я же во всем мире побывал, многое видел. Столь фантастических тренажеров нигде нет. Да и вообще все, что касается работы, - на высшем уровне. Медицина, восстановление... А вот в системе тренировок ничего нового для меня не было. В Америке, как и во многих европейских странах, в большой степени используют ту систему подготовки, которая существовала в Советском Союзе, просто на другом, более современном витке. Своих методик у них по большому счету нет.

Параллельно я продолжал обустраиваться. Вызвал из Армении своих родителей. И потихоньку приходил к мысли, что нужно перебираться в Калифорнию - поближе к армянской общине. Сейчас уже почти все родственники жены тоже к нам переехали. Только мои родственники в Армении остались.

- Почему?

- Я до сегодняшнего дня не потерял надежду вернуться домой. Жду того дня, когда в Армении что-то изменится.

ЭМИГРАНТЫ - ЭТО РЕАЛЬНАЯ СИЛА

- Насколько ты загружен работой сейчас? Можешь позволить себе, например, сесть с утра в шезлонг у бассейна и проспать в нем до вечера?

- Я же известный человек, публичный. Поэтому у меня почти никогда нет возможности заниматься только тем, чем хочется мне лично. Не получается.

- Прости за прямой и, наверное, совершенно бестактный вопрос, но чем ты зарабатываешь на жизнь? Работа, бизнес, прежние накопления?

- Прости за прямой ответ, но проблема заработать, чтобы содержать семью, передо мною вообще не стоит. Я же не простой смертный, как бы пафосно это ни звучало. Не самый богатый человек, но и не последний в США. Главный вопрос в другом: что и как нужно сделать, чтобы быстрее вернуться.

- То есть тебе вообще незнакомо понятие материальных проблем?

- Нет. И никогда не было. Пока выступал, вообще не понимал цену деньгам. Не понимал, зачем они нужны, потому что как-то так само получалось, что жил в полном достатке. Правда, когда закончил со спортом и уехал в США, понял, что деньги все-таки надо зарабатывать. Что с их помощью можно решать многие вопросы. Я совершенно откровенно тебе об этом говорю. Никакого собственного бизнеса у меня в Америке нет. Никакими спортивными контрактами я не связан. Живу только политикой.

- Поясни, как это выглядит на практике.

- Мы часто собираемся общиной. Есть специальное бюро, члены которого встречаются почти каждый день. Раз в месяц проводим более широкие встречи. Могу уверенно сказать, что все армяне, которые сейчас живут в США, точно так же, как я сам, переживают за то, что происходит в Армении. Среди этих людей есть очень известные. Академики, деятели искусства...

- Но на что вы можете влиять, находясь за океаном?

- Поверь мне, можем. Нам, эмигрантам, не позволили, к примеру участвовать в последних выборах. Люди шли в консульство, а их не пускали на порог. Естественно, это выгодно представителям нынешней власти. Они же прекрасно понимают, какое количество людей против них. Чтобы эти данные не фиксировались официально, парламент принял решение, согласно которому все армяне, проживающие за границей, не имеют права голосовать. С нашей точки зрения, это противозаконно...

ЛЮБИМАЯ ЖЕНЩИНА

Первую часть интервью на этом пришлось прервать. Пока Варданян встречал гостей, многие из которых пришли на вечер по его личному приглашению, я разговорилась с его супругой - в прошлом известной саночницей Элеонорой Черемисиной.

- Вам не было страшно 16 лет назад бросать прежнюю жизнь и отправляться в полную неизвестность?

- Нет. Юрик - такой человек, что, прежде чем принять какое-то решение, все продумает и подготовит. Даже когда мы только поженились, он знал, что я не очень привыкла к бытовым неудобствам, которые в то время были в Армении. Например, перепадам водоснабжения. Прежде чем привезти меня к себе домой, он установил какой-то специальный бак, поставил нагреватели. Он очень семейный человек. И всегда берет на себя все проблемы.

- Как же его патриархальная армянская семья смирилась с тем, что сын женится на русской девушке?

- Наверное, какие-то проблемы у Юрика были. Но повторяю: он никогда не принимает никаких решений, если не выстроен прочный фундамент. Его заслуга, что я никогда не сталкивалась ни с какими сложностями, несмотря на то, что его семья всегда жестко придерживалась армянских обычаев и традиций. Я быстро выучила язык, сейчас говорю на нем в совершенстве. Это не было трудно. Я сама не люблю находиться в кругу людей, если не понимаю, о чем они говорят.

- По-английски вы говорите так же свободно?

- Хуже. Но разговариваю достаточно бегло. Тем более что работаю в крупном американском магазине модельером-дизайнером. Подбираю комплекты одежды для манекенов, если у компании-поставщика нет строгих требований на этот счет. Ведь покупатели постоянно хотят видеть новые коллекции, так что это, можно сказать, - некая хитрость. Иллюзия новизны. Армянские мужчины не очень любят, когда их жены работают, но Юрик смирился. Понимает, что я делаю это не ради денег, а ради удовольствия. Свободного времени у меня достаточно. Родители Юрика живут вместе с нами, и всем хозяйством управляет свекровь.

- Несложно двум хозяйкам существовать в одном пространстве?

- У нас всем места хватает. Хотя, по московским меркам (я уже насмотрелась на ваши подмосковные особняки), дом не так уж и велик. Ничего лишнего. Но мне нравится. Люблю, чтобы всем было уютно. Мне и самой с мужем очень уютно и спокойно. Все годы, что мы живем вместе, меня не покидает чувство, что я сижу на огромном, мягком, удобном диване, который обволакивает со всех сторон и без которого уже не представляешь свою жизнь. Хотя, наверное, можно сидеть и на табуретке...

ПОЛИТИЧЕСКИЙ ШОК

Когда торжественная часть вечера была завершена, я снова подошла к Варданяну с диктофоном.

- Какая часть твоей жизни принадлежит штанге?

- В лучшем случае, десять процентов. Я продолжаю бывать на соревнованиях, но только потому что штангой последние четыре года серьезно занимается мой средний сын. Он входит в национальную сборную США. К сожалению.

- Ты говоришь искренне?

- Да. Мне было бы приятнее, если бы он выступал под армянским флагом.

- Сын сам сделал этот выбор?

- О чем ты говоришь? Не забывай, что у меня - армянская семья. Глобальные решения принимаю в ней я. Но поскольку мы все-таки столько лет живем в этой стране, а сын - американский гражданин и ему создают здесь все условия для подготовки, то было бы неправильно отказаться выступать за США.

- У детей не было соблазна попробовать себя в том же баскетболе? Или рост не позволяет?

- Старший сын выше меня на 10 сантиметров, так что вполне мог играть. Но он вообще не захотел делать спортивную карьеру. Средний тоже высокий. Младший как раз в баскетбол и играет. Пока ему нравится. Я занимаюсь с ним тяжелой атлетикой, но не для того, чтобы он перешел в штангу, а чтобы развить физически. У второго сына слишком хорошие данные для штанги, поэтому я и настоял, чтобы он серьезно тренировался.

- Тебе самому было трудно уходить из спорта?

- Нет. Я не сразу принял решение. Сначала хотел просто отдохнуть. Выступал-то 12 лет без перерыва. Причем семь лет подряд входил в десятку лучших спортсменов СССР. Никакой другой спортсмен похвастаться таким достижением не мог. Анатолий Карпов был в «десятке», если не ошибаюсь, шесть раз, Ирина Роднина - пять. Я не хвастаюсь, но просто действительно тяжело было постоянно выступать на высшем уровне и добиваться таких результатов. Последний раз я выиграл чемпионат мира в 1985-м и думал, что немножко отдохну, потом вернусь в штангу и выступлю на Играх-88 в Сеуле. Но не получилось. Так плавно и закончил.

- Для тебя, подозреваю, бойкот Игр в Лос-Анджелесе должен был стать особенно чувствительным ударом.

- Это да. Не представляешь, как обидно было. Я ведь в то время был в глазах людей не только полпредом своей республики, но и всего Советского Союза. Если помнишь, когда Грамов (председатель Спорткомитета СССР. - Е.В.) дал официальную пресс-конференцию в МИД, где объявил о том, что советские спортсмены не поедут в США, он почему-то из всех спортсменов выбрал меня и посадил рядом с собой перед микрофонами. Я не говорил ни слова, но Грамов постоянно кивал в мою сторону, словно это мое решение. Мол, ничего страшного. Вместо Олимпийских игр мы организуем свои соревнования - турнир «Дружба»...

- Не хотелось в этот момент взять и придушить его за такие слова?

- Я в шоке был. Вообще не понимал, что происходит, что он такое говорит, какая «Дружба»? Если бы я тогда так разбирался в политике, как разбираюсь сейчас, плюнул бы на все. Любыми путями добился бы разрешения приехать в Лос-Анджелес и выступить сам за себя - под олимпийским флагом. В те времена в США проживало порядка семисот тысяч армян. Неужели они не жаждали своими глазами увидеть выступление Варданяна? Я там готов был выиграть у кого угодно, даже стоя на одной ноге. Так что было обидно. Очень обидно. Ну просто - очень.

У меня как получилось: в 1976-м меня не взяли в Монреаль, потому что слишком молодой был. В день, когда соревновались штангисты моей категории, я выступал на турнире и показал результат на 10 кг выше, чем в Монреале олимпийский чемпион. В 1980-м не просто выиграл, но получил бы золото, если бы соревновался с представителями сразу трех весовых категорий. Мог бы аж три золотые медали там завоевать. Вот и получается, что, если считать только чемпионаты мира, мне не на что жаловаться. А с Олимпийскими играми не совсем сложилось.

В ОЖИДАНИИ СЧАСТЬЯ

- Ты сразу бросил тренироваться, когда принял окончательное решение насчет ухода?

- Нет, конечно. Когда в СШАсо штангистами работал, постоянно все упражнения сам ребятам показывал. И сейчас слегка форму поддерживаю. В зал не хожу, все необходимые снаряды дома имеются, но сам себе дал слово, что ни разу не выйду из дома на улицу, прежде чем полчаса не отзанимаюсь. Как бы ни был занят. Для меня это важно. Когда мышцы в тонусе, я по-другому себя чувствую.

- То есть тебя можно назвать совершенно счастливым человеком? Замечательная семья, трое сыновей, прекрасная физическая форма...

- По-настоящему счастливым можно быть только на родине.

- Но ведь для твоих детей родина уже здесь. Не боишься, что в один прекрасный день, когда решишь вернуться в Армению, дети не захотят никуда уезжать?

- Надо рассуждать трезво. Моему старшему сыну уже 22. Среднему - 19. Младшему, который родился в Америке, - 12. Оторвать их от шестнадцати прожитых здесь лет нереально. Но живем-то в XXI веке. Пусть остаются здесь, если захотят. А сам я хочу жить в Армении.

2007 год

• Наверх
• Вернуться к оглавлению раздела