Елена Вайцеховская о спорте и его звездах. Интервью, очерки и комментарии разных лет.

В 29 лет он возглавил сборную СССР по вольной борьбе и выиграл с ней 12 золотых олимпийских медалей на двух Олимпиадах. В 54 вернулся в команду старшим тренером и привез еще три золота из олимпийской Атланты. В 70 принял женскую команду по вольной борьбе, и на Играх в Лондоне стал соавтором первого российского золота в истории этого вида спорта.

То, что сам он когда-то становился чемпионом мира, трехкратным чемпионом Европы и пятикратным – СССР, Шахмурадов вспоминает редко. Не считает собственную спортивную жизнь какой-то особенной. Наверное, поэтому и распрощался с ней без сожаления.

Едва я упомянула в разговоре фамилию Натальи Воробьевой – первой российской олимпийской чемпионки, которую перед Играми в Лондоне Шахмурадов опекал лично, тренер рассмеялся.

– Я ведь всю свою сознательную жизнь работал исключительно с мужчинами. Сначала в сборной, причем не только российской – успел потрудиться в Турции и Италии. Десять лет назад возглавил центр олимпийской подготовки борцов в Дагестане, где за это время появилось шесть олимпийских чемпионов и десять чемпионов мира. К женской борьбе я относился как все борцы-мужчины – без восторга. Но в самом начале 2012-го меня попросили помочь.

Согласился я не сразу. В Дагестане у меня было все для того, чтобы считать жизнь удавшейся. Я продолжал работать в Центре, руководил кафедрой в университете, был советником председателя правительства республики, писал книги. Но вы же знаете руководителя нашей федерации Михаила Мамиашвили! Он обратился ко мне с просьбой, и я понял, что не могу отказать.

– В трех олимпийских категориях в Лондоне ваши подопечные заняли первое, третье и пятое места. Задача выполнена?

– В Лондоне мы выступили, безусловно, успешно. Но в целом не могу сказать, что меня устраивает нынешнее положение. Женская борьба существует в нашей стране уже 23 года. За это время у нас появились четыре чемпионки мира. Это что – результат? Работа по-прежнему ведется кустарным способом. Для того, чтобы количество перешло в качество, нужны другие масштабы.

– Не хватает возможностей?

– Напротив. У нас очень деятельный президент федерации, кроме того, хотел бы сказать добрые слова и в адрес вице-президента – Омара Магомедовича Муртазалиева. В свое время он был близким другом Ивана Ярыгина (двукратный олимпийский чемпион. – Прим. Е.В.) и уже очень много лет тратит свои собственные деньги на женскую борьбу. Никакого личного интереса у него в этом нет, да и к пиару он совершенно не стремится. Я долгое время не понимал: зачем Муртазалиеву вообще нужно это меценатство? А потом до меня дошло, что ему просто доставляет удовольствие способствовать тому, чтобы российские спортсмены побеждали.

– Ваш личный интерес к женской борьбе после Игр в Лондоне не стал слабее?

– Нет. Мне бы очень хотелось привести этот вид спорта к тому состоянию, которое должно быть.

– Чтобы результаты российских женщин в вольной борьбе стали сопоставимы с мужскими?

– Мужчины – это все-таки немного другая тема. Там у нас слишком велики традиции. Как спортивные, так и тренерские. Тем не менее работать с женщинами мне интересно. Да, я вполне отдаю себе отчет, что мне в этом году исполнилось 72, что у меня не становится больше сил. Но если работа доставляет удовольствие, к чему думать о том, как долго она продлится? К тому же у меня появился чисто спортивный азарт: как можно 23 года заниматься видом спорта и выиграть всего одно олимпийское золото?

– Почему в 1972-м вас не взяли на Игры в Мюнхен? Вы ведь в том году стали чемпионом СССР?

– Были свои сложности. Чисто политического характера.

– Догадываюсь, о чем вы. В борьбе во все времена руководители республик старались соблюсти некий национальный баланс в олимпийской команде. Даже если это противоречило спортивному принципу.

– К чему сейчас к этой теме возвращаться? Когда стало известно, что я не попадаю в состав сборной, я стал помогать тренерам готовить команду к Играм. А когда они закончились, и надо было начинать новый олимпийский цикл, сел и подумал: «А что дальше?» Смысла продолжать тренировки я не видел, тем более что успел уже закончить институт и учился в аспирантуре. Вот и пришел в спорткомитет к начальнику нашего управления Аркадию Ленцу и сказал, что хочу закончить карьеру и прошу в связи с этим снять меня со ставки.

Ленц выслушал, бросил: «Подожди». И ушел куда-то. Как потом выяснилось – к Анатолию Колесову, который был одним из заместителей тогдашнего спортивного министра Сергея Павлова. Потом они вызвали меня, и Колесов спросил, смогу ли я взять на себя обязанности главного тренера команды. Ну я и ляпнул: «Хуже того, что был до сих пор, не стану точно. Лучше – не знаю».

Колесов кивнул и сказал: «Считай, что ты назначен».

Для советских времен подобное назначение было, конечно же, сенсацией. Я и сам был в шоке. Кто я такой? Мальчишка! Без году неделя как переехал в Москву, нет ни связей, ни денег, ни влиятельных родственников. Спустился на улицу, сел в машину, где ждала жена, и говорю: «Меня назначили главным тренером». Жена отмахнулась только: «Надоели уже твои шуточки».

Вот так я и попал в сборную.

– Работать с теми, с кем вы привыкли тренироваться, было легко?

– Как ни странно, да. На первом же сборе я сказал ребятам, что вне зала я по-прежнему для всех Юра. Но в работе требовать буду жестко. И добавил, что очень рассчитываю на их помощь. Тогда ведь в сборной не люди, а глыбы были. Иван Ярыгин, Леван Тедиашвили, Сослан Андиев. Никаких проблем у меня с ними не возникло ни разу. Те 11 лет, что я проработал с национальной командой, вообще были самыми лучшими годами моей жизни. На первый чемпионат мира в 1973-м поехали, выиграли шесть золотых медалей. На Играх в Монреале – пять, в Москве – семь… Не поверите, возвращался домой со сборов и не мог дождаться, когда снова работа начнется.

У нас была совершенно потрясающая «скамейка»: в одном весе могли выступать четыре чемпиона мира. Или пять чемпионов Европы. Поэтому и задачу себе ставили только выиграть. Никакие другие медали за успех не считались в принципе.

– Но ведь подобная конкуренция неизбежно создает в команде конфликтную ситуацию.

– В этом плане у нас всегда было просто: считаешь, что сильнее – вот ковер, выходи и доказывай. Спортсмен ведь в глубине души всегда понимает свою силу. Поэтому конфликтов у нас не было.

– А как к вам относился Павлов?

– Честно? Мне он всегда казался небожителем. Тогда ведь не было такой демократии, как сейчас, когда каждый может прийти к министру и что-то обсудить. Поэтому Павлов для меня был некой фигурой, которая сидит где-то очень высоко, и даже речи не может быть о том, чтобы к этой фигуре приблизиться. Расскажу вам одну историю – она связана с вашим отцом, кстати. С теми временами, когда он был главным тренером сборной СССР по плаванию.

Привез я как-то команду в Цахкадзор. Там же готовились пловцы, которых на базе любили до такой степени, что накануне их приезда на сбор местные женщины, обслуживающие базу и спортсменов, бросали все свои дела и бежали в горы – нарвать цветов. Чтобы с цветами встретить команду. Я сам видел это – как женщины надевают вместо рабочих халатов красивые платья и выстраиваются с этими цветами по обе стороны аллеи. Лучшие номера в гостинице были у пловцов, лучшее питание – тоже у них. Я как-то обратился к директору базы с просьбой заменить моим ребятам постельное белье, и услышал: «Иди к Вайцеховскому».

Оказывается, ваш отец, зная, что постельное белье в Армении в большом дефиците, привозил его с собой на сборы из Москвы – с таким расчетом, чтобы команде хватило на весь срок. Благодаря пловцам и нам тогда белье поменяли.

Еще ваш отец привез на тот сбор в Цахкадзор из Харькова целую лабораторию, позволявшую замерять у спортсменов газообмен, вести биохимические исследования – мы вообще ни о чем подобном не слыхивали. Но в конце сбора выяснилось, что машину, в которой эта лаборатория размещалась, невозможно отправить назад – нет бензина. Помню, были выходные, и ваш отец, когда мы с ним ужинали, спросил: нет ли у меня домашнего телефона Павлова. Я аж присел, обхватив голову руками. Мне казалось, что позвонить Павлову – это как позвонить господу богу. За 11 лет своей работы я всего один раз у него в кабинете был – на совещании по науке.

Еще я тогда запомнил, что ваш отец все-таки дозвонился до начальника управления водных видов спорта и когда тот стал объяснять, что Павлов его на порог не пустит, сказал: «Иди в приемную и ложись под дверью. Когда Павлов будет выходить и о тебя споткнется, быстро говори ему, что у пловцов нет бензина и нужны деньги».

Это тоже было для меня абсолютным откровением. Чтобы главный тренер в советские времена мог так разговаривать с вышестоящим начальником…

На самом деле, тогда многие тренеры учились у Вайцеховского управлению. Он умел объяснять и умел учить. Общаться с ним было громадным удовольствием, и это я сейчас говорю вовсе не потому, что вы – его дочь.

– Почему вы оставили сборную в 1982-м?

– Если в двух словах – устал мотаться по сборам и жить в отрыве от семьи. Сборы-то были длинными, не в пример нынешним. Я много раз признавался лучшим тренером страны, получал за Олимпиады ордена, медали, хорошо продвигался по партийной «лестнице» – закончил в свое время высшую партшколу при ЦК КПСС, был секретарем партийной организации. С командой я прошел два полных олимпийских цикла и стал ловить себя на мысли, что гораздо охотнее занялся бы наукой. На своем месте в сборной я видел Ивана Ярыгина. Свою вторую Олимпиаду в Монреале он уже очень тяжело выиграл – боролся в финале с американцем Расселом Хелликсоном. После той победы я спросил Ивана: «У тебя деньги есть?» – «Есть». – «Тогда закажи здоровенный золотой гвоздь, вбей его дома в стенку, повесь на него борцовки и приходи в команду тренером».

Другой вопрос, что занять в спорткомитете пост начальника управления или зама у меня тогда не получилось. И я ушел на кафедру борьбы в институт физкультуры, где ректором был Виктор Игуменов.

– А в начале 90-х поняли, что не на что жить, и уехали работать в Турцию?

– Тогда очень многие уезжали. Меня пригласили – я согласился. Хотя прецедент тоже был уникальным – я же армянин. Вопрос с моим назначением решался, знаю, на уровне президента страны.

Работал я там хорошо. У турок до моего приезда 28 лет не было чемпионов мира. А тут появились. Как и в греко-римской борьбе, где одновременно со мной работал Геннадий Сапунов. Ну а сейчас я хочу сделать такую работу с женской командой.

– И победить японок?

– А почему нет? Это трудно – сейчас японки представляются просто спортсменками из другой галактики. Каори Ите – трехкратная олимпийская чемпионка и девятикратная чемпионка мира, Саори Ёсида трижды побеждала на Играх и 12 раз выигрывала мировое первенство. Хотя возможности их побеждать у нас, считаю, есть. Просто все получается не так быстро, как хочется.

– Ваша подопечная Наталья Воробьева, ставшая чемпионкой в Лондоне, произвела на меня в свое время очень большое впечатление. Ее поражение на последнем чемпионате мира – следствие недостатка мотивации?

– Наташа – очень талантливая девочка. И как все талантливые – довольно ленивая. Хочет выйти на ковер, быстренько положить соперника и уйти. А так не всегда получается. После Олимпийских игр Наташа уже ошиблась пять раз – отдала пять встреч. Когда мы летом были на турнире в Японии, она проиграла японке Саре Досё и там же сказала: «На чемпионате мира я ее порву!» Но не получилось. Это, с моей точки зрения, был достаточно серьезный повод задуматься. Наташа – уникальная спортсменка с уникальным потенциалом. Если она захочет, она может выиграть у кого угодно. В том числе и на Играх в Рио.

Но Олимпиада – это совершенно особенные соревнования. Для того, чтобы там победить, недостаточно быть сильным. Должно очень многое сойтись в этот день. Самочувствие, настроение, звезды… Я уже не говорю о том, что к этому нужно очень серьезно готовиться уже сейчас. И такая работа всегда неважно сочетается со светской жизнью или чем-то еще.

В свое время Бувайсар Сайтиев (трехкратный олимпийский чемпион. – Прим. Е.В.) очень многое себе позволял. Но когда дело доходило до работы, ему не было равных. Перед своей последней Олимпиадой он сказал мне фразу, которая сильно запала в душу: «За последние 54 дня перед Играми я не сделал ни одного лишнего шага». То есть человек два месяца тренировался так, словно в его жизни не существует больше ничего другого.

Очень точно подметил в свое время и Сапунов. Сказал, что если спортсмен вместо того, чтобы слушать тренера и работать, начинает рассказывать другим, как нужно тренироваться, ему пора бросать спорт.

– Мне иногда кажется что ваше поколение тренеров, заставшее еще советские времена, было намного более профессиональным, нежели нынешнее.

– А вы не помните, как мы работали в спорткомитете на Скатертном переулке? Там был большой подвал, и в этом подвале постоянно проходили какие-то учебные семинары. Собирались главные тренеры по всем видам спорта, рассказывали о проблемах в своих командах, о том, как решают эти проблемы, делились методиками, спорили до хрипоты. Сейчас же большинство коллег из других видов спорта я знаю только по газетам.

– В одном из своих интервью вы заметили, что советские методики порядком устарели. В чем это проявляется?

– Методика – это то, что организует систему подготовки, условно говоря, дает именно тот результат, которого мы хотим добиться. Просто все советские методики были рассчитаны несколько на другие реалии. Прежде всего на то, что спортсмены находятся на тренировочном сборе и готовятся к главному старту. Одному в году. Сейчас спортсмены так много на сборах не сидят. Да и стартов стало намного больше.

Есть и другой момент. Я смотрю на японок, американок и вижу, что они хотят бороться. У нас же многие хотят просто денег. Их в российской борьбе сейчас очень много. Но деньги не могут быть мотивацией. Главная беда современного российского спорта заключается в том, что в нем появилось очень много людей, считающих третье место достойным результатом. На моих глазах однажды спортсменка, которую Мамиашвили ругал за то, что она проиграла в полуфинале, дождалась пока он отойдет и сказала: «Чего ругать-то? Я благодаря этой бронзе обеспечена на целый год!» Ну и куда годится такая мотивация?

Поэтому я уже который год трачу свое время и силы на то, чтобы переломить психологию спортсменок. Это – во-первых. А во-вторых, мы хотим создать постоянно действующий центр для подготовки спортсменок на базе «Озеро Круглое» – в этом отношении наш спортивный министр Виталий Мутко всячески нас поддерживает. У нас такой вид спорта, что девочки не должны постоянно тренироваться вместе с ребятами. Это в силу разных причин и неправильно, и неэффективно, хотя периодически мы приглашаем ребят для спарринга.

Так вот, всем своим спортсменкам я сразу говорю, что меня не интересуют ни серебро, ни бронза. Если мы едем на чемпионат мира, то цель может быть одна: бороться за победу. Но чтобы побеждать, нужно быть к этому готовым. И не только физически. Если человек не помышляет о победе, он не одержит ее никогда.