Елена Вайцеховская о спорте и его звездах. Интервью, очерки и комментарии разных лет.

Слюсарева стояла на пьедестале и плакала. На огромном экране под звуки российского гимна менялись кадры: Ольга финиширует, едет по кругу, сжимая российский флажок, целуется с мужем, и вновь - залитое слезами лицо. Она все-таки выиграла. Одержала самую главную свою победу за десять с лишним лет выступлений на крупных соревнованиях.

Точно также Слюсарева стремилась выиграть и двумя днями ранее. Сборная радовалась ее серебру в гонке преследования, а Ольга и ее муж и тренер Михаил Ростовцев силились скрыть расстройство. Из всего семейства ликовал лишь четырехлетний Сережка: «Мама была на пьедестале? Значит, она - лучшая!».

В воскресенье мечта, наконец, сбылась. Но даже вернувшись в гостиницу, Слюсарева вздыхала: «Не верю. Я - чемпионка мира?! Нет, не укладывается в голове...».

ОДНА И ТА ЖЕ СТРОЧКА

- В этом виде у Ольги до сих пор были только бронзовые медали, - рассказал сразу после гонки Михаил Ростовцев, муж и тренер чемпионки. - Раньше мы ошибочно стремились набирать очки с первых промежуточных финишей. Здесь же тактика была иной. Мы готовились к тому, что основные соперницы по возможности постараются оторваться. Ольга должна была не отстать от них и справилась с этой задачей на сто процентов.

Сама Слюсарева, отдышавшись, сказала:

- Соперниц я практически не видела. Крутила изо всех сил педали, ругая себя за то, что не хватает резвости. Пару раз мне казалось, что я на грани падения, так что на последнем круге думала только о том, чтобы доехать без происшествий. Поверила в то, что первая, только после финиша.

- О чем вы думали после первого выступления в Антверпене?

- О том, что до золота так и не дотянулась. Все ходила за Светкой Гранковской, когда она выиграла в спринте. Очень хотелось в глаза ей заглянуть. Почему-то казалось, что у чемпионки мира глаза должны быть необыкновенными. Посмотрела - и поняла: так и есть. Счастливые у нее были глаза, до безумия. Так завидно стало! А вечером в субботу, накануне групповой гонки, поймала себя на том, что читаю одну и ту же строчку в книге - и при этом совершенно не понимаю, о чем она. В голове крутилась будущая гонка: как она сложится, кто попытается уехать, кто будет финишировать - тысяча вариантов. При этом я как наяву видела эту гонку, но не видела в ней себя.

- В соревнованиях вы точно так же просчитываете варианты?

- Да. Постоянно смотрю, что происходит вокруг, что на табло, от кого ждать неприятностей, выбираю, где можно расслабиться, прислушиваюсь к тому, что тренер кричит. .. Ни на какие другие мысли времени не остается. Хотя когда ехала гонку преследования, в голове без остановки крутилась строчка из песни: «На том и этом свете буду вспоминать я, как упоительны в России вечера».

- Вас выводил на старт не муж, а механик Толя Синцовский. Это - традиция?

- В какой-то степени, да. Толя впервые выводил меня еще в 1990-м - на чемпионате мира среди студентов, который я выиграла. Получилось случайно, просто Миши там не было. Потом пару раз на этапах Кубка мира, которые складывались для меня удачно. Вот в мозгу и осело, что у него рука легкая. Здесь увидела его на старте и взмолила: «Подойди, - говорю, - пощупай меня».

- Муж не ревнует?

- Нормально воспринимает. В приметы ведь все верят. На Играх в Сиднее Миша сам сказал Толе: «Иди, выводи Ольгу, у тебя лучше получается». Иногда уверенность как раз из таких мелочей складывается...

- Кто присматривает за сыном, когда идут соревнования?

- Он у нас самостоятельный уже, да и вырос в гонках. В 96-м, еще до своего рождения, принял участие в чемпионате мира: я беременная ехала, хотя об этом и не знала.

Родился Сережка в Туле. Я туда перебралась из Харькова в 87-м, когда попала в экспериментальную сборную страны. Миша ею руководил. А через год мы поженились. Кстати, спустя всего три месяца после рождения сына я уже участвовала в чемпионате Европы. И с тех пор Сережа постоянно с нами. Помню, летом 97-го, когда у меня самый разгар сезона был, у него зубы резались. Все проблемы тогда на Мишу легли. Но, знаете, никогда это нам жизнь не осложняло. Видимо, потому, что ребенок - долгожданный и желанный. На «Тур де Франс» Сережку все гонщицы талисманом считают. Даже примета сложилась: кого он поцелует перед стартом - тому быть в призерах, не меньше. Сын ездит за гонкой в техничке. А на треке я всегда слышу, как он кричит: «Мама, давай!». Мужа иногда не слышу - вижу только, что показывает. А Сережку - всегда.

СТОИЛО ЛИ МЕНЯТЬ ПЕРЕДАЧУ?

- После финиша вы почему-то не подняли вверх руки, как это обычно делают чемпионы. Не было сил?

- У меня после победы в голову часто приходит мысль, что выиграла я случайно. Что кому-то другому, более сильному, просто не повезло. Не знаю, откуда такая неуверенность, но она есть. Вот и сейчас стала вдруг думать о том, что у голландки ван Моорсель велосипед сломался. Хотя, с другой стороны, чуть раньше она ведь пыталась уехать за нами в отрыв, но догнать не смогла. И вообще в групповой гонке никогда у меня не выигрывала. А велосипед у ван Моорсель, как мне тренеры потом сказали, на самом деле был в порядке - отмашку сойти ей дали, чтобы она немного отдышалась. При технической неисправности разрешается три круга пропустить.

- Что помешало вам выиграть гонку преследования - у той же ван Моорсель?

- В этом году «Тур де Франс» закончился 21 августа, а уже 19 сентября начинался трековый чемпионат России. Времени на специальную подготовку оказалось слишком мало. К тому же здесь, в Антверпене, трек маленький, и я его как бы не чувствую. На больших мне гоняться значительно легче.

- Когда вы поняли, что в индивидуальной гонке у голландки выиграть не сумеете?

- После первого же круга. Старалась сопротивляться, решила даже ехать на более высокой передаче, чем привыкла, но быстро поняла, что это бесполезно.

- Так, может быть, не стоило менять передачу?

- Стоило. Уверена, что на Играх в Сиднее год назад стала в групповой гонке лишь третьей только по этой причине. По сравнению с остальными ехала на самой маленькой передаче. Лидировала до последнего круга, а на финиш сил не хватило. А передачу надо увеличивать еще больше. Иначе с такими соперницами, как ван Моорсель, бороться бесполезно. Да и с остальными тоже.

- Сиднейская Олимпиада была для вас первой?

- Да. Перед Атлантой я упала в групповой гонке на отборочном чемпионате России: повредила позвоночник - оторвались поясничные отростки. А перед Сиднеем выиграла три этапа в групповых гонках Кубка мира и чувствовала, что готова бороться за победу. До последнего финиша шла лидером. И вдруг... Сто два круга, все-таки.

- Вы ведь ехали на Играх и шоссейные гонки.

- Да. Была 15-й в разделке, а в групповой гонке упала. Но ехать не хотела еще до старта. После того, как меня никто из спортивных руководителей не посчитал нужным поздравить с трековой бронзой, поняла, что никому мои выступления не нужны. Знаете, что потрясло больше всего на этом чемпионате? Когда я финишировала и съехала с полотна, увидела нового президента нашей федерации Александра Гусятникова. Он стоял и разговаривал с кем-то очень представительным. Но вдруг оборвал разговор и кинулся поздравлять. Я была в шоке. Потому что совершенно не ожидала такой реакции. Привыкла-то совсем к другому отношению. А вечером всех нас собрали за накрытым столом - поздравить, тоже было безумно приятно. Словно крылья выросли.

О СТРАХЕ И ВОЛНЕНИИ

- Вам не бывает страшно гоняться в такой толпе соперниц?

- В мае я упала на крутом повороте в шоссейной гонке и после этого на протяжении всего сезона боялась закладывать виражи. Мерещилось, что не крутится руль, не работают тормоза, скользят колеса... На треке проще. А вообще-то мы привыкли к падениям. Если думать о том, как это страшно, лучше не выходить на старт.

- Перед групповой гонкой очень волновались?

- Я всегда волнуюсь. В детстве доходило до того, что дышать не могла - от волнения начинались спазмы в горле. Сейчас стала спокойнее.

- Помните, что было после финиша?

- Смутно. Помню, что руки поднять не могла. Трек здесь не очень хороший. Руль бросила - сразу почувствовала, что велосипед ходуном ходит. Так что поднять флаг над головой, как это было в Сиднее, не смогла.

- А как плакали на пьедестале, помните?

- Я разве плакала? Хотя, наверное, плакала. Я вообще человек сентиментальный. Даже на чужие переживания без слез смотреть не могу. А на пьедестале все время вслух повторяла: «Я - чемпионка мира», - и не слышала этого. Как будто не со мной все происходит. Теперь ведь мне предстоит гонки в чемпионском комбинезоне ехать, и уже сам этот факт меня пугает: как все складываться будет?

- А вы думайте о другом. Например, о том, что комбинезон этот очень вам идет. И будете чувствовать себя уверенно, как хорошо одетая женщина.

- Так ведь и здесь у меня комплексы. Услышала как-то, что мы, спортсменки, грубые и неуклюжие. Даже когда одета нормально, нет-нет, а проскочит мысль, что походка не та, что платья носить не умею...

- Накануне чемпионата ваш муж обмолвился, что надо выиграть золото - и можно будет закончить трековую карьеру. Вы действительно собираетесь продолжать выступления только на шоссе?

- Сейчас уж и не знаю. На треке, даже если выигрывать все соревнования, включая чемпионаты Европы и мира, на жизнь не заработаешь. К тому же, когда я начала гоняться на шоссе, поняла, как устала от трека. От замкнутого пространства, от постоянного напряжения. Там ведь не расслабишься ни на минуту. Плюс готовиться в любом случае надо только на шоссе - это мы поняли точно. Потому и перебрались в Италию, где есть возможность тренироваться круглый год. Снимаем жилье, Сережка ходит в детский сад, который больше напоминает начальную школу, уже говорит по-итальянски.

- Может, и впрямь не стоит продолжать с треком?

- Теперь хочется поставить красивую точку в трековой карьере.

- Золото чемпионата мира - разве это не красиво?