Елена Вайцеховская о спорте и его звездах. Интервью, очерки и комментарии разных лет.

Появление Эрики Салумяэ на велотреке в Антверпене не могло пройти незамеченным. Во-первых, двукратная олимпийская чемпионка, а людей с такими титулами в любом виде спорта можно пересчитать по пальцам. Во-вторых, красивая, уверенная в себе женщина. И по одному взгляду знакомых еще по спортивным временам пытливых глаз становилось ясно: в своей жизни и вне трека Эрика по-прежнему осталась такой, какой была всегда, - уверенной и самостоятельной. Разве что акцент стал более заметен.

- Расскажите, чем вы сейчас занимаетесь.

- Я - мама. У меня растет дочка Сирли, ей два года. А работаю я в эстонском парламенте.

- Что теперь связывает с велоспортом?

- На чемпионат приехала как член технической комиссии международной федерации. Меня приглашают на все чемпионаты.

- Интересно работать в парламенте?

- Вообще-то, да. Но я представляю оппозиционную партию, а оппозиция никогда не имеет много голосов. В моем ведении вопросы культуры, спорта.

- Спорт в Эстонии на подъеме?

- Считаю, что да. Наш спортсмен стал олимпийским чемпионом в десятиборье, это много значит для страны. Верю, что будет еще лучше. Люди наконец начали понимать, что быть здоровым - это нормально.

- Сами вы, смотрю, продолжаете держать себя в блестящей форме.

- Занимаюсь. Даже в командировках обязательно хожу в зал, в сауну, плаваю. Дома регулярно бегаю.

- А как взаимоотношения с велосипедом?

- Почти никаких. Несмотря на то, что место, где живу, очень располагает к велосипедным прогулкам. Наверное, слишком от велосипеда устала. Говорят, это пройдет.

- Дом тот же самый, который вам подарило эстонское правительство за вторую олимпийскую победу?

- Нет, новый. 4 августа, в день рождения дочери, справила новоселье.

- Вам интересно бывать на соревнованиях или делаете это по долгу службы?

- По-разному. Я ведь по-другому смотрю на то, что происходит. Вижу, что надо менять. Особенно в своем виде - спринте.

- И что надо менять?

- Не стоит сейчас говорить. У спортсменов и тренеров могут возникнуть преждевременные надежды, а я боюсь этого.

- Но цель можете сформулировать? Ведь сейчас получается, что попытки сделать соревнования более зрелищными часто бьют именно по интересам спортсменов.

- Спринт может быть очень интересным для всех. Но менять нужно многое. Почти все.

- У вас нет ностальгии? Ощущения, что в ваше время все было лучше?

- Есть. Может быть, не лучше, но интереснее. Больше тактической борьбы. Не только потому, что соревнования проводились на более длинных треках, просто среди спринтеров были очень сильные личности. В этом виде голова всегда играла решающую роль. Принцип «Сила есть, ума не надо» здесь не годится.

- Я слышала, что на коротких треках тактика уже не играет решающей роли.

- Играет, и очень большую. Просто все стало быстрее. Но скорость не снимает главной задачи - все делать вовремя. Особенно на виражах. Хороший тактик может победить, даже если физически он заметно слабее соперника. Я на любом треке вижу, умеет человек думать или нет. Понимает ли, чего хочет добиться. И насколько стремится к этому. Может быть, сужу излишне категорично. Видимо, сама была другой.

- То есть всегда знали, что хотите стать олимпийской чемпионкой?

- Когда стала выступать среди взрослых, да. Помню, как все боялись Галину Цареву. Она считалась непобедимой. Я же очень хотела соревноваться именно с ней. Вы даже не представляете, какое удовольствие испытала, когда поняла, что я ее не боюсь.

- Вы считаете себя везучей спортсменкой?

- Не очень верю в то, что в спринте кому-то везет, а кому-то нет. Ошибки чаще всего делаешь сам. Даже когда падаешь. И винить в неудачах надо себя.

- Какие-то выступления запоминались вам особо?

- Все соревнования есть у меня дома в записи. Правда, смотрю редко. Почти не смотрю.

- И все-таки, когда смотрите, о чем вспоминаете?

- Иногда не понимаю, как могла все это выдерживать. И о том, какая чудовищная работа стояла за тем, что так легко и красиво выглядит на экране.

- Спорт был для вас тяжелой работой - или в какой-то степени азартной игрой?

- Я его любила. Мне нравилось испытывать боль на тренировках, нагружать ноги так, что я падала. Терпеть и работать еще.

- Наверное, уходить было тяжело?

- Нет. Когда готовилась к Играм в Атланте, уже знала, что уйду. Понимала, что эта планка уже не для меня. Готова была проиграть. И учила языки - понимала, что это понадобится.

- Для того чтобы продолжать работать в Америке, где вы в тот момент тренировались?

- Остаться там я не хотела. Когда готовилась к Играм, жутко скучала по эстонским лесам. Спасала работа. При этом я понимала, что, как только она закончится, уеду сразу же.

- В политике вы ставите такие же цели, как в спорте?

- Никаких. Президентом я стать не хочу, министром тоже.

- Работая в политике, приходится очень многое в себе ломать. Особенно женщине. А я не хочу проснуться утром и понять, что перестала быть собой. Не хочу играть по чужим правилам. Тем более что успела понять: политика - не игра, а серьезная битва. Мужская. А для меня это хобби.

- Иногда женщина умеет быть сильнее мужчин.

- Да. Я очень часто чувствовала себя такой женщиной. Поэтому воспитываю дочку одна.

- Вы хотели бы, чтобы она занималась спортом?

- Не велоспортом. Для своего ребенка всегда хочется более легкой судьбы. Велосипед слишком тяжелое и опасное занятие.

- А вам бывало в нем страшно?

- Много раз. Меня пять раз оперировали. После этого я стала бояться виражей. Соперники знали об этом. И не понимали, почему этот страх не виден в соревнованиях. Наверное, поэтому я и выигрывала.

- Любимый трек у вас есть?

- Барселонский.

- А нелюбимый, где было особенно страшно?

- Страшных треков не бывает. Есть просто не очень хорошие.

- Как здесь, в Антверпене?

- Этот трек просто старый. Все падения здесь происходят именно по этой причине. А когда-то был очень хорошим. Наверное, он просто устал...