Елена Вайцеховская о спорте и его звездах. Интервью, очерки и комментарии разных лет.

Если какая-то тактика даёт преимущество в скорости, то надо в первую очередь делать ставку на неё. Об этом в интервью RT заявил пловец вольного стиля Егор Корнев. При этом он отметил, что вне зависимости от того быстро или медленно ты начнёшь дистанцию, всё равно в конце будет очень плохо. Мировой рекордсмен на короткой воде в комбинированной эстафете также объяснил, почему решил специализироваться на спринте, рассказал, чем на заре карьеры ему был интересен Калеб Дрессел, а также признался, что летом ему проще работать, нежели весной.

Дебютный чемпионате мира на короткой воде в декабре сложился для Егора Корнева весьма солидно. 21-летний пловец на королевских дистанциях вольного стиля — сотне и полтиннике пробился в финал, в которых показал пятое и шестое время, соответственно. А потом устоял на последнем этапе в комбинированной эстафете 4 x 100 против матёрого американца Джека Алекси и помог сборной России завоевать золото и переписать мировой рекорд. При этом, как оказалось, к декабрьскому форуму в Будапеште он подошёл не в лучшей форме. Именно поэтому первый старт петербуржца в 50-метровом бассейне на международном уровне вызывает неподдельный интерес.

— Вы постоянно подчёркиваете в своих интервью, что тренируетесь для того, чтобы быть самым лучшим. При этом выбрали для себя самую, на мой взгляд, непростую и многочисленную специализацию — кролевой спринт. В какой момент спортивной жизни возникло ощущение, что вы реально можете стать в спринте лучшим?

— Хороший вопрос. Пожалуй, стопроцентной уверенности в этом у меня не присутствует. Но я очень стремлюсь к тому, чтобы такая уверенность все-таки появилась. Это может произойти только тогда, когда я смогу забраться на самую вершину и удержаться там.

— Когда лидером сборной был Владимир Морозов, постоянно шли разговоры о том, что для реализации совсем уж великих задач ему банально не хватает роста. Как считаете, результат спринтера и его рост — это прямая связь?

— Я так не считаю. В спринте можно найти довольно много подтверждений тому, что не супер-рослые ребята плывут очень быстро. Мне кажется, это всё очень и очень индивидуально. К тому же быть высоким не так легко, как кажется, и не так классно.

— Вот эта фраза точно требует расшифровки, мне кажется.

— У высоких людей межмышечная координация несколько хуже, чем у ребят, которые пониже. И общая координация хуже. Им сложнее выполнять какие-то движения, чтобы почувствовать себя в пространстве. Приходится очень много работать над собой, чтобы достичь того же результата, как у менее высоких ребят.

— Это личный опыт или кто-то рассказывал?

— Исключительно личный. Поэтому и говорю, что одних только плюсов в высоком росте нет.

— Кто из мировых лидеров спринта был вам наиболее интересен в начале карьеры?

— Наверное, Калеб Дрессел. У него всегда была очень разнообразная программа, много дистанций, при этом в каждой ему удавалось выкладываться на максимум. Это говорит о том, что пловец очень крут, умеет терпеть и работать. Калеб классно плывет, красиво, атлетично, да и как человек выглядит очень позитивным и веселым.

— Собственную специализацию вы ограничиваете двумя спринтерскими видами, или допускаете, что она может быть расширена в сторону того же баттерфляя?

— 100 батт я плаваю очень-очень редко, на самом деле. Теоретически специализация может очень-очень сильно расшириться, но так сложились обстоятельства, что мне трудно переключаться со стиля на стиль. Хорошо плавать получается только в том случае, если сосредоточить силы точечно. То есть, если я, например, хочу плавать на спине и быть конкурентоспособным, мне надо много плавать на спине. Но как только я начинаю это делать, просаживается кролевой спринт. Поэтому для себя я сделал выбор в пользу вольного стиля. Он самый быстрый, самый динамичный, да и получается у меня неплохо — относительно легче, нежели другие стили. И вообще эти дистанции считаются в плавании наиболее престижными.

— Что делает стометровку вольным стилем особенной лично для вас?

— Мне очень нравится сам факт высокой конкуренции на этой дистанции. Там всегда собиралось много народудаже внутри России, сейчас тем более. Наше поколение сейчас настолько сильно, настолько мы близки друг к другу по результату, что сама мысль о том, что ты можешь выиграть в такой плотной борьбе, где даже мухе негде упасть, доставляет большое удовлетворение.

— По этой логике еще более интересным должен быть, наверное, «полтинник»?

— Наверное, да. В плане распределения сил эта дистанция у всех более-менее одинаковая: работаешь на максимуме от старта и до финиша, а там уж как повезёт.

— Вы отрабатываете в тренировках касание?

— Да, конечно, это постоянная работа.

— Что в касании главное?

— Думаю, удача. И мастерство отчасти.

— До того, как российских пловцов допустили в прошлом году до чемпионата мира в короткой воде, все вы, по сути, варились в собственном соку и досконально друг друга изучили. Что стало наиболее неожиданным в Будапеште?

— Я ехал на чемпионат с мыслью о том, что плавал перед ним всего пять недель. А до этого три с лишним месяца болел. Начал тренироваться за 18 дней до чемпионата России, потом мы 12 дней провели на Круглом и уехали в Будапешт. Каких-то супернадежд в помине не было, просто понимал, что надо работать и делать максимум. Даже смог улучшить свой результат.

— Не раз доводилось слышать от четырёхкратного олимпийского чемпиона Александра Попова, что на стометровке вольным стилем всё решает вторая половина. Вы же делаете упор на первую. Почему?

— От плавания на вторую половину, на самом деле, многие ушли, потому что спринтеры все разные. Есть аэробные ребята, им, конечно, проще сделать упор на вторую половину. А есть анаэробные, как я сам, тот же Дрессел, сейчас вот Джек Алекси, кто-то еще. Мне кажется, все мы в глубине души знаем: как бы быстро или медленно не начали дистанцию, все равно в конце будет очень плохо. А значит, чтобы реализовать свою максимальную скорость, надо постараться максимально оторваться прямо со старта и терпеть.

— Не считаете, что эта тактика несколько опасна тем, что под нее проще подстроиться соперникам?

— Согласен, но реалии таковы, что приходится отталкиваться от индивидуальной физиологии. Если какая-то тактика даёт преимущество максимальной скорости, надо в первую очередь делать ставку на нее. Если начинаешь «сотню» за 22,2, а вторую половину плывёшь за 24,5, в сумме получается очень крутой результат.

— Вы представляете себе хотя бы теоретически, как можно плыть вторую половину с такой скоростью, как ее в этом сезоне проплыл Давид Попович? Имею в виду его результат 23,98.

— Лично мне такое невозможно представить в принципе. Это надо принять, как данность.

— А каков рекорд на второй половине у вас?

— Если не ошибаюсь, на апрельском чемпионате России я проплыл за 24.7, но это не тот максимум, на который мы готовились. Потому что физиологически к апрелю, после очень тяжелых, долгих, объемных тренировок и ограниченного количества выходных, очень тяжело правильно подвести себя к старту. Сложнее, чем летом. Мне кажется, это объясняется даже биологически: в апреле только снег начинает сходить, все начинает просыпаться, а летом уже все расцвело. Вот и с организмом всё то же самое.

— Что вы чувствуете в воде, когда понимаете, что наступает предел?

— Анаэробные спринтеры более мышечные, а мышцы надо кормить кислородом. Продукт распада — это молочная кислота, которая начинает накапливаться. Соответственно появляется скованность, ты начинаешь уставать, движения замедляются. И этот чисто физиологический фактор тебя тормозит. Вот и всё.

— В одном из своих интервью вы сказали, что плавать 400 м комплексом
очень больно. А «сотню» вольным стилем бывает больно плавать?

— Это очень больно на самом деле. 400 комплекс — это, скорее, мучительно. Особенно для спринтера. Такое медленное мучение, которое тебя всю дистанцию угнетает. На «сотне» ощущения иные. Тебя так, простите за грубое слово, вставляет после финиша, что проблемой становится даже выбраться на бортик. Лактат за 20, в глазах рябит, ноги подкашиваются. Ползешь до своей команды или до места, где переодевался, чтобы снова прыгнуть в воду — откупываться. И вот этот 20-минутный отходняк всегда очень яркий и больной.

— Отвечая в блиц-интервью на вопрос: «Скоростной комбинезон или плавки?», вы однозначно выбрали комбинезон. Почему?

— Хотел бы попробовать поплавать очень быстро. Логично, что в комбинезоне это будет быстрее, поскольку выше поднимаешься над водой, соответственно меньше сопротивление. А мы, по сути, в воде только и делаем, что боремся с сопротивлением.