Елена Вайцеховская о спорте и его звездах. Интервью, очерки и комментарии разных лет.

Для выдающейся в прошлом спортсменки чемпионат мира в Сингапуре стал знаковым: сразу четыре спортсмена питерской бригады Кузнецовой и Ольги Байдаловой стали обладателями золотых наград. Правда сама Елена наблюдала за выступлениями удалённо, из Санкт-Петербурга.

— Знаю, что такое для тренера смотреть, как побеждают ученики, и не иметь возможности быть рядом. У вас не было ревности по отношению к тем, кто в дни чемпионата мира находился в Сингапуре?

— Абсолютно. Во-первых, сама в своё время наездилась по миру, во-вторых, я целиком и полностью доверяю Ольге. Даже не то, чтобы доверяю, а понимаю: в период соревнований спортсменам нужен не добрый полицейский, каким в нашей бригаде все считают меня, а максимально жёсткий. Происходить-то может разное. Не получилось что-то вначале, надо очень быстро «собрать» человека, встряхнуть его, не позволить скатиться в какую-то жалость по отношению к себе. Всё это Байдалова умеет делать замечательно. Поэтому я сама предпочитаю именно такой формат: на сборах мы вместе, а на соревнования с ребятами чаще ездит Ольга. Я ее очень люблю, полностью ей доверяю. И вообще считаю, что мне очень повезло с партнёром по тренерской работе. Мы как бы нашли друг друга. У меня в большей степени спортивный бэкграунд, Ольга гораздо более заслуженный человек в тренерской профессии, в паралимпийском спорте у неё уже два олимпийских чемпиона.

Да и бригада у нас подобралась замечательная. Егор Корнев, как и моя дочь Саша (Кузнецова — RT) плавает у нас довольно давно, Мирон Лифинцев —это спортсмен Владимира Николаевича Сидорова. Когда тренер заболел и был уже в тяжёлом состоянии, он сам попросил нас с Ольгой взять к себе Мирона. У нас он плавает уже четвёртый год, но мне было приятно услышать от него, что свою победу в Сингапуре он посвящает Владимиру Николаевичу.

— А когда в вашей бригаде появился Иван Гирёв?

— Не так давно. Его нас попросил взять Андрей Шишин, поскольку сам после назначения на пост главного тренера сборной уже не имел возможности полноценно заниматься практической тренерской работой. Так что компания у нас подобралась отличная. Моя Сашка тоже постоянно плавает с парнями — тренироваться с девочками она не любит, как когда-то не любила я сама.

— Серебряная медаль, завоёванная вами в Сеуле в комплексном плавании, пока остаётся единственной
олимпийской наградой отечественных пловцов. Насколько тот результат был для вас ожидаем?

— Сама по себе медаль как бы прогнозировалась, была, что называется, плановой. На чемпионате мира-1986 я тоже приплыла второй, проиграла только знаменитой немке Кристин Отто, которая взяла на том чемпионате шесть медалей, включая четыре золотых. А вот моя медаль на тех соревнованиях стала единственной в нашей женской команде. Но на следующем чемпионате мира — в 1991-м в Перте я выступила неудачно, и меня тут же «похоронили. Мол, Дендеберова — всё, закончилась.

— Но вы же выступали на Играх-1992 в Барселоне.

— Более того, стала на 200 м комплексом четвёртой, чего вообще никто от меня не ожидал. На этом фактически моя карьера подошла к концу. Я доплавала следующий зимний сезон, в 1994-м у меня родилась дочь Вика. А где-то через год-полтора вдруг появилось шальное желание попробовать ещё раз отобраться на Олимпиаду — чувствовала, что какие-то силы ещё остались.

— Пытались угнаться за так и не состоявшимся олимпийском золотом?

— Нет, нет, нет, Боже упаси. Я вообще по жизни человек, который никогда не искушает судьбу. Получила что-то в жизни — спасибо. В 15 лет выиграла «Дружбу» — соревнования, которые были альтернативой Олимпиаде-1984, на которые мы не поехали, стала заслуженным мастером спорта. Считайте, три олимпийских цикла прошла, два — с медалями. О чём ещё мечтать? Тем более, что в 1996-м мне было уже под тридцать, плюс — маленький ребёнок.

Интересно, что как раз тогда я впервые поймала себя на мысли, что мне не доставляет никакого удовольствия даже смотреть на воду. В 2004-м у нас с Виктором (Кузнецов — двукратный серебряный призёр Олимпиады-1980) родился сын Максим, в 2006 дочка Саша, и я вообще не вспомню, кто и как в тот период плавал, мне это было вообще неинтересно.

— И предпочли карьеру парикмахера, открыв собственный салон?

— Ну, салон-то возник не сразу. Какое-то время я поработала обычным мастером — прошла курс обучения за компанию с соседкой, чтобы совсем уж в домашних делах не погрязнуть. Парикмахерское дело мне всегда нравилось — в сборной я стригла очень многих. Потом с компаньоном открыли салон, который просуществовал лет 12 или 13. Ну а спустя какое-то время я начала тренировать и поняла, что возиться с детьми мне намного интереснее. Тем более сто в моей группе плавал сын, а потом присоединилась и Саша.

— Когда появилось ощущение, что вы способны вернуться на чемпионаты мира уже как тренер?

— Не скажу, что я как-то к этому стремилась. Более того, говорила и собственным детям, и Егору Корневу, который в то время начал у меня плавать, что мне придется рано или поздно передать их другому специалисту, поскольку муж наверняка будет против того, чтобы я ездила на все сборы. Но ведь просто так спортсменов никому не отдашь, должно было что-то сложиться, что-то совпасть. Вот оно и совпало. Сашка подросла, перестал меня в каких-то моментах слушаться, я и сама понимала, что дочке тяжело уже потому, что мама давит не только на тренировках, но ещё и дома.

Как раз в этот период к нам из Оренбурга приехала Ольга Николаевна Байдалова с Филиппом Шопиным и с Павлом Полтавцевым — он был на тот момент чемпионом паралимпийских Игр-2012. Очень властная, очень заряженная на работу, такая, как надо, одним словом. Я и попросила ее взять к себе Сашку. Ну а дальше пошло-поехало. Мы объединились — довольно быстро поняли, что видение процесса у нас абсолютно одинаковое. Больше всего меня тогда, конечно же, радовало, что Ольга сразу нашла подход к дочери — Сашка её обожает, во всём его слушает. Да и результаты пошли. Дочь в плане спорта очень упертая девочка. И я такая же была. Да и Егор Корнев на нас в этом плане похож.

— Когда пловец выбирает для себя самые конкурентные дисциплины, это говорит о многом.

— Именно. Я много раз говорила ему: ну почему именно эти дистанции? У Егора прекрасная спина, он замечательно плывёт баттерфляем, то есть, если говорить о «полтинниках» — они все могли бы быть его дисциплинами, причём, на уровне элиты. Он упирается: мол, не ищу легких путей.

Вот и Саша с него берёт пример, хотя баттерфляй и спина у неё тоже идут прекрасно. Переубеждать, наверное, бесполезно, но я постоянно держу в голове мысль: если вдруг что-то не сложится с основным стилем, у моих ребят всегда будет запасной вариант.

— Никогда не думала, что вольный стиль вдруг может разладиться.

— Любой стиль может. Иногда на каком-то этапе не так срабатывает голова, и у пловца сразу появляются сомнения в том, что он делает. Он начинает побаиваться, соответственно, теряет уверенность. Самое правильное в таких ситуациях — сразу переориентировать человека на другой способ плавания, как в своё время Геннадий Турецкий переориентировал со спины на вольный стиль Александра Попова. Голова в этом случае начинает работать абсолютно спокойно, а физические качества никуда не деваются. Поэтому, собственно, в нашем виде спорта так важна база, которая закладывается в детстве. А классическая база — это прежде всего комплекс. Это и силовая работа, и аэробная выносливость, и техника.

— Какое-то время я c интересом следила за тем, кто из российских девушек сумеет подобраться в комплексе к вашему юниорскому рекорду (4.43,78), установленному в 1984-м на Играх «Дружба» на дистанции 400 м.

— Он держался до 2021-го. Но есть нюанс. Я показала этот результат в 15 лет, потом рамки юниорского возраста сдвинули до 17 лет, а ещё через некоторое время — до 19-ти. Есть разница, плыть столь тяжёлую дистанцию в 15 или в 19?

— На протяжении многих лет меня не покидает ощущение, что у многих нынешних пловцов в голове стоит чисто психологический блок. Выходят на старт с мыслью, что они заведомо хуже тех, с кем соревнуются.

— Думаю, что такой блок был больше характерен для нашего поколения. Честно скажу, не сразу получалось себя убедить, что мы не хуже американцев, не хуже немцев. Сейчас я постоянно говорю своим спортсменам, что они ничем не хуже, чем кто-либо, ничем от них не отличаются. И мне нравится, что ребята начали это доказывать. Может быть, где-то пока западают личные дистанции, но ту же самую эстафету тоже нужно было собрать, чтобы она «выстрелила». Тем же американцам это в Сингапуре не удалось. А наши девочки, на которых до чемпионата молились, чтобы они в кролевой эстафете 4х100 хотя бы в восьмёрку попали, приплыли в финале шестыми, сняв три секунды с рекорда России. Хотя на протяжении многих лет вообще в финалы не попадали.

— Ваша дочь стала в составе смешанной эстафеты чемпионкой мира, при этом на её долю выпала основная масса критики за недостаточно сильный утренний результат. Вы сильно переживали по этому поводу?

— Сама я к подобным вещам привычная. Понимаю, что за любыми потоками нечистот в большинстве случаев всегда стоит банальная человеческая зависть. Вот и Сашке сразу написала: ничего не читать, не реагировать, продолжать готовиться к личным стартам. На самом деле я очень благодарна Денису Панкратову, который в эфире очень хорошо ответил всем критикам. Сашка после этого окончательно успокоилась. Другой вопрос, что ротавирус, который проявился буквально перед утренним эстафетным заплывом, никуда не делся. Саша за пару дней потеряла три килограмма, силы сразу ушли. Поэтому на личном «полтиннике» я не слишком рассчитывала на быстрое время. Лучший результат у нас 24,8, это мог бы быть финал. Но получилось 25,5.

— Кто из ваших спортсменов сумел не только порадовать в Сингапуре, но и удивить?

— Порадовали не только свои, кстати. Шишин, когда передавал нам Гирёва, сказал: мол, так и не смог найти к нему «ключик». Мы понимали, что Ваня уже возрастной спортсмен, что если и «выплывет», то только в Сингапуре. И он выплыл, как бы заново поверил в себя. За Климента Колесникова тоже рада безумно. Он очень открытый парень, всегда на позитиве, никакой злости по отношению к окружающим, настоящий капитан. Мне очень хотелось, чтобы у него появилась золотая личная медаль. Психологически, мне кажется, его уже напрягало это: рекорд мира есть, а личной победы нет. То, что Клим соперник нашего Мирона, для меня вообще не имело значения. Скорее, наоборот, я рада, что они вдвоем будут толкать результаты вперёд.

— Лифинцеву сильно помешала травма?

— Сказалась, конечно. Он два месяца не плавал, да и в декабре в последней из эстафет плыл уже на обезболивающих. К апрельскому отбору подошел, в полуготовности, потому и на «полтиннике» не попал в команду, остался третьим.
Опять-таки, я считаю, что в жизни ничего не происходит просто так. Значит, так было нужно. Зато Паша Самусенко, который финишировал вторым в одном заплыве с Климом, теперь с первой медалью. Он невероятный трудяга, но сколько раз до этого оставался четвёртым?

— Я, честно говоря, боялась, что Корнева после личной стометровки с невероятно быстрым началом накроет такая усталость, из которой он может не выбраться.

— Ну, Егору по любому нужно было идти ва-банк, других вариантов просто не было. Быстро начинать, прорывать воду после поворота, чтобы не тащить на своей волне соперников или наоборот не попасть в их волну, не откатиться. На сборах Корнев проделал очень хорошую работу, поэтому мы с Ольгой знали, что он продержится до конца чемпионата, справится. Тем более что к заключительной эстафете он и сам уже был заточен на максимум: на чемпионате мира в Будапеште был в личке четвертым, в Сингапуре — тоже. Он был зол. Сочетание всех этих факторов и позволило ему родить результат 46,4. Это очень сильно.

А вот у Лифинцева в эстафете немножко не сложилось. Думаю, Шишин планировал, что на первом этапе у Мирона получится побить рекорд мира, но там, если помните, случился сбой на старте у американца. Он дёрнулся, соскочили ноги, соответственно принимать стартовую позу всем пришлось повторно, а это, естественно, сбивает. Похоже, что и Мирошку нашего сбило. Я же видела, что на бортик он выходил предельно собранный, каждая жилка в ожидании старта играла.

— Насколько возможно для Корнева делать акцент не на первую, а на вторую половину стометровой дистанции?

— Мы пытаемся работать над второй половиной, но это не так просто. Сразу ведь появляются разные факторы. Например, соперникам в этом варианте будет проще сесть на волну Егора. На нынешний момент тактика с быстрой первой половиной нас устраивает. Плюс, Корнев еще совсем молодой. Особенно это принципиально на фоне других спортсменов на полтиннике. Эта дистанция не для юнцов, а для матёрых мужиков. По-хорошему, Олимпийские игры Егора — это 2028 год. Вот там можно будет всерьёз думать о том, чтобы бороться за пьедестал. Сейчас же парень просто матереет, учится плавать со взрослыми. К более короткой дистанции сам он тяготеет больше, но мы прекрасно понимаем: если не плавать сотню, на полтиннике ловить будет нечего.

— Один ваш коллега, проработавший несколько лет в Катаре, жаловался. Мол, работать тамошняя публика не слишком расположена, но постоянно донимала тренера расспросами: наверняка ведь есть профессиональный секрет, чтобы плыть быстро. В чём главный секрет у вас с Ольгой Байдаловой, позволяющий выдавать столь впечатляющие результаты?

— Наверное, в том, что мы — две своенравные, амбициозные тётки, которым повезло найти точки соприкосновения в главном: взглядах на тренировочный процесс и на результат.