Елена Вайцеховская о спорте и его звездах. Интервью, очерки и комментарии разных лет.

За два дня до начала плавательного турнира интервью «СЭ» дал один из наиболее известных тренеров мира – Геннадий Турецкий

Мой телефонный звонок застал тренера у экрана телевизора.

– Смотрю соревнования по прыжкам в воду, – удивил собеседник. – Не устаю удивляться тому, насколько выросла сложность элементов.

– Только вчера обсуждала эту тему с одним из иностранных тренеров. Он объяснил это тем, что прыгуны в воду начали очень много работать со штангой. В частности программу по атлетической спецподготовке для экс-чемпиона мира Тома Дэйли разрабатывает американская специалистка, которая в свое время работала тренером по ОФП у Карла Льюиса.

– Я не раз говорил, кстати, что в плавании с отменой скоростных комбинезонов все ведущие тренеры стали уделять развитию мышц очень много внимания. Поняли, что резерв человеческого организма зависит прежде всего от этого. От жесткости тела. Причем не только в спорте, но и в балете. Прыжки в воду дают прекрасный пример того, каким должно быть тело спортсмена. Я имею в виду заключительную фазу – вытянутое тело прыгуна при входе в воду.

Помню, когда еще работал в Австралии, Костя Цзю хвастался, что может находиться в позе планки – опираясь на локти - два часа. Для того, чтобы добиться подобной жесткости у пловца, существует целый комплекс специальных упражнений. Я однажды сорок минут наблюдал, как прыгуны под наблюдением специалиста по физподготовке выполняли с бортика «солдатики» с винтовым вращением в разные стороны. Поинтересовался у тренера, зачем. Она ответила, что это упражнение очень быстро приводит во взаимодействие все двигательные системы организма и координацию. Я попробовал предложить это упражнение своим пловцам.

Сначала у них ничего не получалось – все заваливались то на один, то на другой бок, потом приспособились. А потом я с удивлением увидел, что техника старта на глазах начинает меняться у моих спортсменов в лучшую сторону.

– В Казани у вас выступают сразу несколько подопечных. Почему не приехали вы сами?

– Официально я не являюсь тренером швейцарской команды – за эту страну у меня плавает только дочь. (Александра Турецкая. – Прим. Е.В.). Она выполнила олимпийский квалификационный норматив, но не выполнила тот, что дает право выступать в личном виде на чемпионате мира. В состав эстафеты Сашу включили, но тренер там другой. Я же, выражаясь спортивным языком, не попал в состав. Буду следить за выступлениями по телевизору.

– Насколько хорошо готов к чемпионату ваш российский подопечный Андрей Гречин?

– У него не очень удачным получился переезд. Самолет незапланированно посадили в Варшаве, задержали там и Андрей пропустил стыковку и добрался до отеля не вечером, как это планировалось, а лишь под утро. Физическая готовность у него, тем не менее, на хорошем уровне. Должно хватить. Тем более что Гречин стартует только в первый день – в эстафете 4х100 м вольным стилем, и в предпоследний – на «полтиннике».

– В России с кролевой спринтерской эстафетой традиционно связывают очень большие надежды. А что думаете по этому поводу вы?

– Что надо выигрывать, тут и думать нечего. Никаких иных задач быть просто не должно. Другой вопрос, который в определенной степени меня настораживает, что российские тренеры решили провести эксперимент – выставить утром два состава. Один, сильнейший – в предварительном заплыве, а другой вне конкурса, сразу по окончании утренних соревнований. И выбирать финальную четверку из восьми пловцов.

– Считаете, что это неправильно?

– Скорее, не слишком привычно. Я вообще не сторонник слишком затейливых приемов в определении состава. Здесь вижу определенную опасность в том, что такая система заставит всех без исключения спортсменов плыть утром в полную силу. А она заставит. Хотя какие-то резоны у российских тренеров наверняка есть.

– Какие дистанции и какие спортсмены представляют для вас наибольший интерес?

– Мне традиционно нравится спринт. Что до спортсменов, я не воспринимаю их так, как обычно воспринимают болельщики. То есть для меня они не звезды, а всего лишь люди, устанавливающие своими выступлениями определенный стандарт в мировом плавании.

А вот стандарты, то есть уровень, на котором на той или иной дистанции ведется борьба за медали, мне интересны очень. На мужской стометровке этот стандарт 47,5. Очень быстро двигаются стандарты в женском спринте, и постоянно увеличивается число людей, способных быстро плыть.

– Объяснение этому прогрессу у вас имеется?

– Да. Изменились методики тренировок. Люди стали плавать мало и быстро: если раньше в тренировку спортсмены проплывали шесть километров, сейчас плавают по полтора-два. Плюс – хорошая физическая подготовка на суше, которая позволяет полностью реализовывать в воде свой потенциал.

Такая работа имеет большое количество сторонников – от нее не устаешь. Упражнения выстроены так, что работа воспринимается интересно и даже смешно. То есть тренировки проходят на хорошем эмоциональном фоне. Другой вопрос, что «долгожителей» такие программы не дают. Для того, чтобы плавать на высоком уровне долго, нужна совершенно другая работа и другой запас прочности.

Еще мне любопытно, как будут плыть страны-лидеры. У тех же американцев всегда достаточно много выигрышных дистанций, соответственно с первого дня в команде устанавливается очень позитивный настрой на выступления, какого никогда не бывает в командах-аутсайдерах.

Ну и отдельная категория интересных мне спортсменов – новички, которые плывут в предварительных соревнованиях по своему лучшему результату, а в полуфинале и финале продолжают его улучшать. В плавании все достаточно просто в этом отношении: если в финале ты плывешь хуже, чем в полуфинале, ты без медали. Это почти аксиома.

– Не знаю, как вы, а я сейчас думаю о том самом исключении, которое сильно испортило настроение вашему подопечному Александру Попову в 2000 году на стометровке в Сиднее.

– Я подумал о том же самом. Питеру (ван ден Хугенбанду. – Прим. Е.В.) тогда просто повезло выиграть, не показав свой лучший результат. Такое случается крайне редко. А вот чем больше в команде людей, способных выступать с той динамикой, о которой я сказал, тем выше вероятность, что страна начнет выигрывать золотые медали.

– В России в этом отношении очень надеются на Юлию Ефимову и Владимира Морозова.

– Ну а почему нет?

– Вы ведь сами в свое время говорили о зависимости между ростом пловца и его результатом.

– Морозов – не такой уж и маленький. Плюс – его отличает очень эффективная работа ног. В этом отношении он очень напоминает мне моего ученика Геннадия Пригоду, который был не самого высокого роста, но «полтинник» на ногах плыл за 27 секунд. Такие спортсмены имеют хорошие шансы «сесть» на волну – то есть увеличить собственную скорость, не прилагая к этому слишком много сил. Так что я бы назвал бы Морозова в числе из тех, кто может выиграть. Остальное зависит от его способности улучшать свой результат от одного старта к другому.

– А что скажете о вероятности мировых рекордов?

– Они вполне вероятны в женском брассе, баттерфляе, да и почти во всех других женских дисциплинах. У мужчин я вижу определенный застой на средних и длинных дистанциях.

– Сами же сказали, что сейчас не модно много тренироваться.

– Да, думаю, дело именно в этом. В Австралии, кстати, проблему поняли довольно давно и даже хотели вернуть обратно в национальную команду Дага Фроста, который в свое время тренировал Иена Торпа. Но менять ситуацию сейчас слишком трудно. Интересная необременительная работа привлекает большое количество желающих заниматься, а каждая голова – рубль. То есть заинтересованы в этой работе как сами пловцы, так и тренеры. Работать по старинке, так, как это всегда было принято в плавании, нынешним спортсменам скучно и тяжело.

– Не припомню, чтобы ваши подопечные жаловались на скуку.

– Знаете, мне на днях прислали статью из австралийского журнала Swimming Inside, где автор в рубрике «Учимся у легенд» анализирует работу ведущих австралийских тренеров, которые, на его взгляд, оказали максимальное влияние на развитие плавания в Австралии. В том числе там фигурирую и я.

– Вы действительно сделали для австралийского плавания очень много – как в технике, так и в методиках. А что считаете наибольшей заслугой сами?

– То, что удалось изменить психологию людей. Трансформировать принцип «собака жрет собаку» в принцип «братья по оружию». Именно это сделало австралийское плавание предельно конкурентоспособным. Ведь до Сиднея на протяжении нескольких олимпийских циклов австралийцы привозили с Игр по одной золотой медали. Ну а кроме этого мне как-то удалось донести до сознания тренеров и спортсменов, что тренироваться нужно много и что это всегда окупается.

В отношении к работе я искренне восхищаюсь синхронистками, которые тренируются по десять-одиннадцать часов в день. Много наблюдал в свое время за нашими девочками, за испанками. И пришел к выводу, который, возможно, покажется кому-то странным.

– А именно?

– Ритмичность. Все движения в синхронном плавании построены на определенном ритме. Даже когда тренировки идут без музыки, тренер отбивает счет по металлической лестнице или просто считает вслух. Этот ритм является главным элементом системы.

– Как в случае с кружащимися дервишами, вводящими себя с помощью ритма в состояние транса?

– Можно привести и такое сравнение. Я много раз пытался уговорить своих пловцов хотя бы попробовать плавать под счет. Есть даже специальный прибор, который вставляется в ухо. Но они не любят этого. В принципе совершенно необязательно использовать это в воде. Например, в своем центре в Швейцарии мы практикуем занятия по спортивному танцу. Во-первых, даже три минуты такого танца дают спортсмену идеальное эмоциональное состояние. Он начинает полностью владеть собой. Во-вторых, ритм помогает гораздо легче переносить тренировочные нагрузки.

Думаю, что именно благодаря ритму у синхронисток так высока точность движений и эмоциональная надежность. В плавании, если человек плывет ритмично, он, как правило, плывет красиво и быстро. Хотя можно конечно же сказать, что красота в нашем виде спорта – не главное.