Елена Вайцеховская о спорте и его звездах. Интервью, очерки и комментарии разных лет.

Трехкратный олимпийский чемпион появился в пресс-центре за час до начала плавательных финалов в стандартном для журналиста виде – с громадным бутербродом в одной руке и пачкой стартовых протоколов – в другой. К просьбе от интервью отнесся с пониманием, но извиняющимся тоном спросил: «Ничего, если я буду говорить и жевать одновременно?

- Судя по всему, вы уже ознакомились с протоколами. Какие чувства вызывает у вас состав полуфиналов на 200 м вольным стилем?

- Неоднозначные. Спрогнозировать вам, кто окажется на пьедестале, до начала полуфинальных заплывов вряд ли сумею. А вот предварительными результатами слегка обескуражен. Думал, они окажутся повыше.

- Кто из выступающих в Барселоне интересует вас в большей степени?

- Прежде всего Янник Аньель. Считаю, что его 1.43,14 на двухсотметровке вольным стилем на Играх в Лондоне – один из наиболее впечатляющих моментов Игр в целом. Интересно посмотреть на Райана Лохте. Он прекрасно проплыл первый этап олимпийской эстафеты 4х200, но эстафета и индивидуальная дистанция – это совсем разные вещи. К тому же Райану пришлось в этом сезоне разрываться между тренировками и всевозможными шоу-проектами. Результат вашего Данилы Изотова на Универсиаде в Казани меня заинтриговал, скажем так. Лобинцев... Не понял, Лобинцев что, не попал в полуфинал???

При этих словах Хугенбанд чуть не опрокинул свой кофе, из чего следовало, что протоколы он изучал все-таки не очень внимательно.

- Жаль. Еще жаль, что 200 метров не плывет китаец Сунь Ян. Он – большой мастер финишной интриги.

- Сами вы по плаванию не скучаете?

- Совершенно! Во-первых, я в достаточной степени наплавался за свою карьеру. Во-вторых, мне гораздо больше нравится смотреть плавание с комментаторской позиции. Я разговаривал уже здесь в Барселоне с Майклом Фелпсом и мы с ним сошлись во мнении, что когда плаваешь сам, с трудом представляешь себе, как все это выглядит со стороны. Совсем другое дело наблюдать за соревнованиями с трибуны. Лично я все те пять лет, что не плаваю сам, получаю от этого непередаваемое удовольствие.

- Как часто вам удается выбираться на соревнования?

- На самом деле не так часто. Этим летом я в качестве директора соревнований был занят организацией Европейского юношеского олимпийского фестиваля, который проводился в Утрехте. Там, кстати, выступала потрясающая русская девочка – она завоевала шесть золотых медалей (Арина Опенышева – прим. «СЭ»). Необыкновенный талант.

- Вы один из немногих спортсменов, кому удавалось успешно выступать на стометровке и плавать 200 метров. Насколько эти дистанции разные?

- Очень разные. Каждая требует отдельной работы, хотя сам я обычно большую часть сезона готовил более длинную дистанцию. Начинал делать специальную работу для стометровки за пару месяцев до главного старта.

В свое время мне очень помог Александр Попов – объяснил, что если я хочу стать успешным спринтером, то должен научиться концентрировать усилия на второй половине дистанции.

- А что бы вы сами подсказали Лобинцеву и Изотову в связи с тем, что они перестали плавать 400 м и переключились на более короткие дистанции?

- Во-первых, скажу, что прекрасно их понимаю. Я сам плавал 400 метров, знаю, как много приходится там работать и как от этого устаешь. 400 м – это «длинное» плавание во всех смыслах этого слова. Длинные гребки, монотонная работа. Последний раз я проплыл 400 м на юношеском чемпионате Европы в 1994 году. Выиграл 0,01 у Эмилиано Брембиллы. Но уже тогда мечтал стать спринтером. Кстати, это большая иллюзия, что в спринте приходится меньше работать. И я сам, и Попов, плавали в свое время по 14 км в день. Причем это тяжелые скоростные тренировки.

- Во время первой мужской эстафеты мы с Поповым разговаривали о том, как важно тренировать передачу эстафет заранее. Как с этим обстояло дело в сборной Голландии, когда вы за нее выступали?

- Знаете, в мире не так много стран, которые могут позволить себе вообще не задумываться об этом. Как, например, США и Ямайка в легкой атлетике. Все остальные тренируют передачу постоянно. В плавании – то же самое. По крайней мере мы занимались отработкой касания-старта на каждой тренировке – после того, как были выполнены чисто плавательные задания. Старались добиться, чтобы в среднем время передачи составляло на каждом этапе не более 0,3. Если навык не натренирован в достаточной степени, ты сразу начинаешь либо много проигрывать, либо балансировать на грани дисквалификации.

Очень важна отработка касаний. Тот, кто прыгает в воду, должен быть уверен в том, что касание предыдущего пловца не получится слабым или смазанным. Что он сразу «пробьет» стену с достаточной силой.

На самом деле это достаточно противная штука – втыкать руки в стенку. На соревнованиях идет мощный выброс адреналина и боли почти не чувствуется. А вот заставить себя с такой же силой касаться финишной стенки в тренировках получается далеко не всегда.

- Так ведь можно и пальцы сломать?

- Я ломал. В Афинах в 2004-м. На стометровке. Думал, что вообще разнесу эту чертову стенку. Самое удивительное, что никакой боли я тогда не почувствовал вообще. А на следующий день сидел в кафе с голландскими журналистами, захотел попить, взял со стола бутылку с водой, и вдруг эта бутылка выпала у меня из рук. Хорошо, рядом был врач, который тут же отправил меня на рентген. Там и выяснилось, что пальцы сломаны. Но поскольку главные дистанции к тому времени я уже успел выиграть, то даже не переживал, как буду плыть «полтинник». Мне было все равно.

- Какие дистанции помимо вольного стиля вам интересны в Барселоне?

- Знаете, когда мне исполнилось 10 лет, я проплыл свою первую стометровку на юношеском чемпионате Голландии за 1.09,13. А чуть позже случились Олимпийские игры в Сеуле, где Мэтт Бионди, которым я безумно восхищался, выиграл пять золотых медалей, но проиграл 0,01 суринамцу Энтони Нести на дистанции 100 метров баттерфляем. Именно в тот момент я сказал себе: если победить Бионди и стать олимпийским чемпионом сумел какой-то суринамец, неужели это не сумею сделать я?

С тех пор стометровку баттерфляем я смотрю всегда.