Елена Вайцеховская о спорте и его звездах. Интервью, очерки и комментарии разных лет.

В начале и середине 70-х годов прошлого столетия шведка Ульрика Кнапе была таким же символом прыжков в воду, как великий итальянец Клаус Дибиаси. Она одинаково уверенно побеждала на трамплине и вышке, и опередить ее на соревнованиях считалось высшей доблестью для любой спортсменки мира. Так было до Игр-76 в Монреале, куда Кнапе (и об этом знал весь мир) ехала с одной-единственной целью: завершить свою спортивную карьеру золотой олимпийской медалью. Она уже становилась чемпионкой Игр - в Мюнхене, и в том, что монреальское золото тоже достанется ей, не сомневался никто.

Но из Канады Ульрика вернулась с серебром. Мне казалось, что рана, которую я нанесла ей своей победой, не заживет никогда.

Потом мы не встречались 20 лет. Я знала, что Кнапе работает тренером, растит двоих детей. В 1996-м она привезла на Игры в Атланту свою 14-летнюю дочь Анну.

При встрече мы каждый раз мило улыбались друг другу, но разговаривали исключительно о детях. Словно никогда и не сражались друг с другом насмерть. Лишь мужу Кнапе - в прошлом прыгуну в воду той же самой шведской сборной - Матсу Линдбергу я как-то обмолвилась, что писать о его дочери мне гораздо приятнее, чем было соревноваться с его женой.

Матс тогда грустно улыбнулся: «Знаешь, Ульрика ведь до сих пор очень часто вспоминает те времена».

В день финала на метровом трамплине я увидела Кнапе в бассейне. Она беседовала с молодой женщиной в форме шведской сборной и, заметив меня, тут же приветственно помахала рукой:

- Знакомься, Елена, - это Лотта, врач нашей команды. А это, - Ульрика сделала паузу, словно размышляя, как получше представить меня собеседнице, - та самая особа, которой я проиграла в 1976-м. Не бойся, я не собираюсь перегрызть ей горло. В конце концов, - при этих словах Кнапе искренне рассмеялась, - 29 лет назад мы обе сильно испортили обедню всей Канаде. Их спортсменки вообще остались без медалей, хотя очень на них рассчитывали.

В этом Кнапе была права. По пути в бассейн я и сама долго отбивалась от въедливого канадского репортера, который неподдельно радовался тому, что нашел-таки «ту самую русскую», и не скрывал желания отыскать с моей помощью в бассейне «ту самую шведку».

Отбиться не удалось. Устроившись на трибуне, журналист с восторгом принялся щелкать затвором наведенной на нас с Кнапе камеры, мне же оставалось лишь продолжить начатый Ульрикой разговор.

- Знаешь, я до сих пор помню, насколько виноватой чувствовала себя тогда в Монреале.

- Потому что тобой нельзя было не восхищаться. Тем, как ты прыгала, как по-королевски выглядела на снаряде. Не поверишь, до какой степени я жаждала выиграть именно у тебя. А когда это случилось, вдруг поняла, что мне отчаянно жалко, что именно я стала причиной твоих слез.

- Господи, и ты до сих пор вспоминаешь об этом?

- Ну да. Помню, как ты пришла на пресс-конференцию и сказала, что не говоришь по-английски - чтобы не общаться с репортерами.

- Надо же... А я этого совсем не помню. Как и сам финал. За день до него травмировала шею - неудачно вошла в воду на тренировке. Врачи были в панике, предложили сняться с соревнований, но я знала, что не имею права согласиться. Мне казалось, что никогда не прощу себе этого. Ведь еще до Олимпийских игр решила, что эти соревнования станут в моей карьере последними. Чемпионат мира в 1975 году я, если помнишь, проиграла и весь следующий сезон жила мыслью о том, что ничего важнее выступления в Монреале в моей жизни просто быть не может. И тут эта травма... Не спала всю ночь - никак не получалось пристроить голову на подушке. Прыгать было настолько больно, что, когда все закончилось, у меня вообще не осталось никаких чувств. Только облегчение от сознания, что все позади. И что никогда больше мне не придется лезть на вышку и снова прыгать вниз.

- И больше никогда не прыгала?

- Нет. Нужно было поступать в университет. Слышала, что в России многие спортсмены совмещали учебу с тренировками, но в Швеции это было исключено, несмотря ни на какие спортивные титулы. К тому же мы уже несколько лет встречались с Матсом, собирались создать семью, мечтали о детях. Если бы не это, я, возможно, переживала бы свой уход из спорта сильнее. А так все случилось само собой. Просто началась совершенно другая жизнь. Родился сын, потом - Анна. Попробовала работать тренером и неожиданно поняла, что мне это нравится. Хотя многие убеждали меня в том, что настоящим тренером я не стану никогда - слишком много сил отдала прыжкам как спортсменка.

- Такая точка зрения принята во всем мире.

- Знаю. Но ведь, по нынешним меркам, я занималась прыжками в воду не так долго - 12 лет. Да и начала поздно. До 13-летнего возраста плавала. Даже выиграла однажды серебряную медаль на чемпионате Швеции - на дистанции 200 метров баттерфляем. Может быть, так и осталась бы в плавании, но, видимо, с самого начала выбрала неправильный стиль. Плавать баттерфляем безумно тяжело. По сравнению с этим прыгать в воду было сущим развлечением.

- В этом я тебя понимаю. Сама сбежала из плавания в прыжки - и тоже довольно поздно. Первый раз прыгала на соревнованиях с 10-метровой вышки в 15 лет, а в 16 у меня уже была самая сложная произвольная программа в мире.

- Это я помню. Чемпионат Европы в Вене, правильно? Я тогда еще подумала, что ты, наверное, совсем сумасшедшая, если вытворяешь такое на вышке. Мне тогда тренер так и сказала: если от кого и придется ждать неприятностей в ближайшем будущем, так это от тебя. Видишь, она оказалась права...

- Ну извини. Зато теперь я, наверное, самый преданный болельщик твоей дочери в России. Кстати, поучаствовать в ветеранских соревнованиях тебе никогда не приходило в голову?

- Ни за что! В Швеции ветеранский спорт довольно популярен, но крупные соревнования почти не проводятся. Да и зачем? В спорте я выиграла все, что только было можно. Несколько чемпионатов Европы, чемпионат мира, Олимпийские игры. Хотя дочка, когда слишком достаю ее на тренировках, порой говорит, что я просто обязана как-нибудь попробовать снова начать прыгать. Тогда она с удовольствием возьмется меня тренировать, чтобы я хоть ненадолго оказалась в ее шкуре. Как будто не знаю, что это такое.

- Сын все еще играет в водное поло?

- Давно прекратил. Ему 26 лет, закончил университет, получил юридическое образование. Я, кстати, уже четыре месяца как бабушка.

- Анна? как я понимаю, пока учится?

- Поступила в университет, но отложила учебу на неопределенное время. Говорит, что не до конца определилась с выбором профессии. Хочет стать либо дизайнером, но для этого нужно переводиться в художественную школу, либо сфокусироваться на изучении иностранных языков. Но это, наверное, произойдет после того, как она закончит прыгать.

- А что будешь делать ты?

- Возиться с внуками. Мы сейчас снова живем одной большой семьей в Карлскоге. Городок небольшой, но довольно знаменитый - там родился Альфред Нобель. Матс несколько лет жил и работал в Стокгольме, а потом решил, что дома ему гораздо спокойнее. На все турниры мы продолжаем ездить вдвоем. Я тренирую Анну, он судит соревнования. Но ведь когда-то это тоже должно закончиться. Неправильно, если вся жизнь проходит в бассейне.

- Рассудительная бабушка Кнапе... Я почему-то сейчас вспомнила, как вы с Матсом после какого-то турнира прямо с банкета убежали целоваться на улицу. На тебе была черная водолазка, а на шее на тоненькой цепочке - золотой земной шар, на котором можно было разглядеть все континенты...

В глазах Кнапе промелькнуло странное выражение. Она молча подтянула к себе спортивную сумку дочери, засунула руку в боковой карман и вытащила уже знакомое мне украшение.