Елена Вайцеховская о спорте и его звездах. Интервью, очерки и комментарии разных лет.

Когда после финала на стометровке на спине началась пресс-конференция, Аркадий Вятчанин оказался явно обойден вниманием: все вопросы, как часто случается, были адресованы чемпиону - американцу Аарону Пирсолу, установившему новый рекорд мировых первенств - 53,61. Я начала было вполголоса переводить россиянину, что именно говорит Пирсол, но он неожиданно сказал:

- Вообще-то я все понимаю. Просто сам пока не решаюсь говорить на английском. Поэтому и попросил вас помочь с переводом.

- Похоже, в школе хорошо учились?

- Вовсе нет. По английскому тройка была. Хотя и уроки все делал, и сам дополнительно языком занимался.

- Теперь придется выучить. Не все ж с переводчиками на пресс-конференции ходить.

- Да уж. Я, если честно, о серебре и не помышлял. Хотел, конечно, в призеры попасть. Только об этом и думал после полуфинала. Странное чувство испытывал. И плыть хотелось, и боязно в то же время было с такими людьми на старт выходить. План-то был - показать свои лучшие результаты. В частности, отец планировал мне на «сотне» 54,7. Задача была - если получится, попасть в финал.

- О возможных соперниках думали?

- Какай смысл? Кто - они и кто - я? Здесь меня спросили, что я чувствовал, когда узнал, что в Барселоне не будет Ленни Крайзельбурга - он вроде бы никак не восстановится после операции на плече. Что я должен чувствовать, зная, что у Крайзельбурга мировой рекорд и для меня он совершенно недосягаем? Ничего!

- Но хотя бы волновались на старте?

- Да. Ни с того ни с сего зевать начал без остановки. У меня это обычно первый признак. Никак не мог заснуть накануне вечером. До 12 ночи соревнования из головы выгонял. Зато днем перед самым финалом отоспался.

- Какую-то тактику борьбы заранее выстраивали?

- Понимал, что могу ускориться за счет последних двадцати пяти метров. Выход с поворота у меня вполне приличный, быстрый. Так, собственно, и получилось. По моим представлениям, шел вторым-третьим. Когда в Москве в «Олимпийском» проходят чемпионаты России, я во время заплыва всегда смотрю на табло - оно на втором отрезке прямо перед глазами. Здесь же даже мысли не было куда-то смотреть. Разве что соперников боковым зрением видел. Проскочило в голове: «Касание хорошее сделать - и все нормально будет».

- Когда вы стали воспринимать себя как профессионального пловца?

- Год назад. Когда на зимнем чемпионате России выполнил норматив мастера спорта международного класса. До этого выступал в детских соревнованиях, юношеских. Тренировался у мамы, у тети, у отца и плавал сначала баттерфляем - как родители. Потом на кроль перешел, а после на спину перевернулся.

- Ваша мама, Ирина Вятчанина, долгое время тренировала Анатолия Полякова. У вас не вызывало ревности, что ему уделяется гораздо больше внимания?

- Нет. Толик ведь в отличие от меня готовился к серьезным соревнованиям. Сначала к первенству Европы, потом к чемпионату мира 2001 года. Я в тот сезон впервые отобрался на европейское первенство на Мальте. Занял третье место на двухсотметровке и второе - в комбинированной эстафете.

- Свой первый взрослый чемпионат Европы хорошо помните?

- Еще бы! Ехал в Берлин со жгучим желанием реабилитироваться за юниорское первенство в Линце.

- Разве вы его не выиграли?

- 100 метров проиграл немцу, остался вторым. 200 метров выиграл. А вот результат оказался совсем никудышным - 2,02. Планировал-то быстрее двух минут проплыть.

В Берлине на «сотне» вообще жуткая история произошла. Накануне мне принесли новые соревновательные штаны-комбинезон, я наполовину их натянул - вроде размер подходит. А перед самым стартом выяснилось, что полностью они не надеваются - малы. Пришлось плыть в тренировочных, которые уже как мешок болтались. С тех пор длинные штаны и не надевал - в шортах плаваю. Сейчас, правда, у меня вообще одни плавки остались, в которых шнурок уже два раза рвался. Новые никак купить не могу.

На двухсотметровке в Берлине я выступил получше. Но в финал не попал. Занял девятое место с отставанием от восьмого в 0,02. Только на «полтиннике» удалось что-то приличное показать. Установил рекорд России и занял шестое место. Еще выступал на предварительном этапе в комбинированной эстафете. В финале меня заменил Женя Алешин.

- Какая из дистанций вам нравится больше?

- По-разному. Какая лучше идет. В этот раз вроде бы на «сотне» лучше получается. Хотя хочется уже скорее и 200 метров проплыть.

- В какой период своей жизни вы так сильно выросли?

- Вообще-то последние полтора года я уже почти не расту. Было 198 сантиметров, сейчас - 199. Сколько себя помню, всегда длиннее других был. На физкультуре в школе первым стоял. Нас в классе двое таких было.

- В баскетбольную секцию не звали?

- В Воркуте такой секции не было - только футбольная. А к футболу я совершенно равнодушен.

- Кстати, в плавании столь высокий рост создает преимущество - или доставляет неудобства?

- Думаю, преимущество. Единственный недостаток заключается в том, что когда стартуешь на спине, тяжело быстро распрямиться. Поэтому уход на дистанцию получается медленнее, чем у невысоких пловцов. Короткая мышца сама по себе более взрывная. Но над стартами мы работаем отдельно. Возможно, мне пока не совсем хватает сил справляться со своим ростом.

- Одно время вы плавали у мамы, сейчас у отца. Насколько тяжело тренироваться у родителей?

- Иногда их бывает «слишком много». Домой с тренировки приходишь - и там тренерский контроль. Больше следят за режимом, не позволяют «лишних» движений. С другой стороны, отец всегда подчеркивает, что все, что я делаю, - делаю для себя. В этом он совершенно прав.

Аркадий ВЯТЧАНИН-старший: «ЭТО ЧТО-ТО ИЗ ОБЛАСТИ ФАНТАСТИКИ!»

Официальное назначение Аркадия Вятчанина-старшего тренером собственного сына и чемпиона Европы Анатолия Полякова вызвало в тренерском семействе Вятчаниных конфликт: на прошлогоднем чемпионате Европы обоих спортсменов готовила к старту Ирина. С этой темы Аркадий Федорович и начал рассказ:

- Мы всегда вдвоем работали. Жена в большей степени занималась Поляковым, ездила с ним на все сборы, и в какой-то момент я почувствовал, что ее профессиональное рвение начинает идти в ущерб отношениям в семье. Особенно сейчас, когда дома подрастают два потрясающих внука. Понимаю стремление Ирины добиться результата. Но должен же быть какой-то предел. В общем, сложно все это.

- А тренировать собственного ребенка - большое испытание?

- Очень. Во много раз сложнее, чем любого другого. С одной стороны, постоянно хочется дать ему поблажку - видно же дома, насколько он устает. С другой - понимаешь, что этого делать нельзя. Иногда конфликтуем. Даже в Барселоне сцепиться успели. В первый день что-то не заладилось, сын и взвился: «Когда это прекратится - надо, надо, надо...». Но мы же приехали не для того, чтобы просто на город посмотреть.

При этом у Аркадия есть великолепная черта: он сам себе умеет приказывать. Но - упрямый. .. Если что в голову взбредет, ничем с места не сдвинуть. В день финала, кстати, сильно меня напугал. Показалось, что он внутренне настроен на куда более высокий результат, чем тот, который реально способен показать. Ну, думаю, сейчас не получится - только удар по психике получит. А он и на самом деле проплыл намного быстрее. Именно это стало для меня наибольшей неожиданностью.

- Вы, получается, в принципе не допускали подобного?

- Уже тот результат, что сын показал в полуфинале - 54,49, был из области фантастики. Планировать дальнейший ход событий при таких обстоятельствах было бессмысленно. Кто знает, насколько он выложился? Хватит ли сил хотя бы повторить это время? В общем, я готов был к чему угодно. Боялся. На разминке, правда, заметил, что Аркадий настроен очень жестко. Но чтобы настолько...

- Не было опасений, что сын перегорит в ожидании соревнований?

- У него очень устойчивая нервная система. Даже дома замечал: начинаешь пилить - в какой-то момент он просто отключается и уходит в себя. В целом мне его характер нравится. Мы изначально дома придерживались такого принципа: не хочешь плавать - не занимайся, но если начал, будь добр делать это хорошо. Старались объяснить, что может дать ему спорт. Как человеку, как мужчине, в конце концов. Потихонечку это становилось его характером.

- За прошедший год Аркадий улучшил свой рекорд на стометровке на 2,2, из которых полторы секунды сбросил с результата в течение суток. Чем вы можете объяснить такой скачок?

- Пока не готов ответить. Видимо, мы сами не подозревали, что вся работа, которую пришлось проделать за год, была до такой степени правильной.