Елена Вайцеховская о спорте и его звездах. Интервью, очерки и комментарии разных лет.

Утверждают, что акулы он не видел. Крепкий пятидесятилетний мужчина, помешанный, как и все австралийцы, на плавании, решил отвести душу и заплыл довольно далеко от гавани Хилари Харбор, что находится в двадцати километрах от Перта на западном побережье Австралии. Спасательная вертолетная служба, поднятая по тревоге, увидела лишь удаляющуюся под водой огромную тень. И расплывчатое бурое пятно на неправдоподобно бирюзовой поверхности океана.

Об этой трагедии говорила вся Австралия. А ровно через четыре месяца на том же самом побережье был дан старт первому - марафонскому - заплыву чемпионата мира по водным видам спорта.

Алексей Акатьев выбрался на песок и уже традиционно для себя вскинул вверх руку с вытянутым пальцем: первый! И только с близкого расстояния было заметно, чего ему стоит сдерживать нервную дрожь. Точно так же Акатьева трясло три с половиной года назад, на морском побережье Италии: там он впервые в жизни плыл 25 километров на первом для себя чемпионате мира и стал третьим. В январе нынешнего года Алексей прилетел в Перт уже в звании трехкратного чемпиона Европы. И сразу, первым из участников, получил кожаную чемпионскую шляпу - за победу на пятикилометровой дистанции.

Приз, надо сказать, был выбран очень удачно. Медаль ведь не станешь носить на шее постоянно. А шляпу светлопесочного, почти золотого, цвета всем видно издалека.

Тогда-то я и спросила Акатьева про акул.

- А чего их бояться? - философски заметил он. - Вы видели, что творится на дистанции? Катера, вертолеты, серфингисты кругом. Да и мы воду месим почем зря. Разве нормальная, здравомыслящая акула в эту кашу полезет? Скаты электрические - их здесь полно - и то в разные стороны расплываются. Или в песок на дне прячутся - только хвост и глаза видны.

В Перте Акатьев стал двукратным чемпионом мира. К золоту на «пятерке» спустя несколько дней добавил еще одно - в плавании на 25 километров.

Семь лет назад, когда марафонское плавание (как раз эти самые 25 км) впервые включили в программу чемпионата мира-91 (он, кстати, как и нынешний, проходил в Перте), свободные от соревнований пловцы, да и прочие участники, выбирались на Лебяжью речку, где проходила трасса марафона, посмотреть на экзотику. Проводить заплыв в океане организаторы в тот год не рискнули, хотя «бассейных» пловцов среди участников было маловато: чемпионом стал американец Чад Хандеби, который если когда и плавал по дорожке, то слишком медленно, чтобы обращать этим на себя внимание.

Впрочем, марафонцы, в свою очередь, относились тогда к спортивному плаванию примерно так же, как альпинисты, спелеологи и прочие «экстремалы» относятся к большому спорту. То есть с легкой долей превосходства: мы, мол, представители по-настоящему мужского занятия - не чета всем тем, кто бьет рекорды ради наград, да к тому же в тепличных условиях.

Появление в своих рядах «спортсменов» из бассейна было воспринято старожилами дальних проплывов неодобрительно. Объяснялось это легко. В настоящем марафоне (а он, с точки зрения самих марафонцев, с 25-ти километров только начинается, бывают проплывы даже более ста километров длиной) результат, по-существу, никогда не имел особого значения. Куда важнее было, гордясь собой, просто добраться до финиша. И вдруг в этом устоявшемся мире появились непонятные чужаки, которые вместо того, чтобы, как все, накладывать на кожу толстенный слой вазелина, защищаясь от холода и морской воды, принялись соскабливать лезвием волосы со всего тела, чтобы лучше эту воду чувствовать. А главное -- во что бы то ни стало стремились стать первыми.

На двух подряд чемпионатах Европы - в Вене и в Севилье - марафон стал по всем показателям «спортивным». Во-первых, к длинной дистанции была добавлена вовсе не марафонская пятикилометровая, а во-вторых, относительно спокойные воды Дунайского канала в 1995-м и Гвадалквивира в 1997-м дали возможность пловцам соревноваться не только в выносливости, но и в технике плавания. А вот в Перте-98 все должно было быть по-другому: океанская волна, коварные обитатели глубин - все это возвращало марафону его исконный смысл. Надо ли говорить, что до начала чемпионата фаворитами считались исключительно австралийцы?

После того, как в августе прошлого года акулы раз за разом стали проявляться близ Хилари Харбор (за единичным трагическим исключением купальщики, к счастью, отделывались лишь легким испугом), «акулья» тема оказалась в центре внимания оргкомитета. Хозяева пообещали, что во время марафонских заплывов на побережье будут задействованы все спасательные службы (в том числе военные катера со снайперами и вертолеты). Но при этом один из ответственных лиц философски заметил: пловцы в любом случае должны отдавать себе отчет в том, что океан - не бассейн. Со всеми вытекающими отсюда последствиями.

Среди других было и такое предложение: поместить каждого пловца в огромную металлическую клетку, которую мог бы буксировать катер. Именно так год назад чемпионка мира-91 австралийка Тейлор-Смит пыталась преодолеть расстояние между Кубой и Майами. Сделать это с первой попытки ей так и не удалось: за десять миль до берега девушка была вынуждена остановиться: от постоянных ударов о прутья клетки она в кровь сбила кисти рук и сломала несколько пальцев. Чуть позднее Тейлор-Смит все-таки добилась своего. Но плыла уже без клетки.

В Перте применять подобную практику было и вовсе не с руки: к участию в каждой из длинных дистанций заявилось более тридцати спортсменов. Претендентов на победу было много. Но двое - Акатьев и австралиец Грант Робинсон - хотели выиграть до самозабвения.

Когда маленький Лешка Акатьев только начинал плавать у своего же нынешнего тренера - Сергея Кустова, - он был таким слабым, что не попадал в команду спортшколы ни на одних соревнованиях. При этом страшно мечтал соревноваться. Кустов, почувствовав это, из жалости каждый раз брал Акатьева на детские турниры, а после соревнований оставался с учеником в бассейне, давал ему старт - и Акатьев плыл на время. Один.

И только после первого пертовского чемпионата мира, когда марафонские веяния дошли до России, Кустов с учеником решили попробовать себя в новом амплуа. Они стали готовиться к следующему чемпионату.

Тренироваться, естественно, было негде. В подмосковном Железнодорожном Кустов отыскал... болото. В меру грязное и вонючее, но зато большое. И добрую половину лета они с Акатьевым пугали местную публику. Акатьев -- малопонятным занятием, Кустов -- своим видом: закутанный от комаров и с парой секундомеров на шее.

А потом был Рим. Точнее - небольшая итальянская деревушка Террачина, где Акатьев впервые в жизни получил бронзовую медаль чемпионата мира. Когда после финиша он вылез из воды, на него было страшно смотреть: от шеи до лопаток багровел синяк - кожа в морской воде стерлась от частых поворотов головы. Меня же тогда больше всего поразили зрачки Алексея. Они плавали в глазах каждый сам по себе и явно смотрели в разные стороны. Но всего через день, услышав от кого-то, что один из этапов Кубка мира в открытой воде проводится на Амазонке, на дистанции 88 километров, и воду перед заплывом карабинеры расстреливают из автоматов, чтобы разогнать пираний и крокодилов, Акатьев заинтересованно сказал: «Хочу!». Он явно нашел свою стихию.

Заплыв на римском чемпионате мира был для Акатьева вторым по счету опытом «длинной» воды. Дебют состоялся всего двумя неделями раньше - на 16-километровой дистанции. Тот турнир, на хорватском острове Хвар, Кустов вспоминает до сих пор.

- Перед заплывом, - рассказывал он в Перте, - к Лешке подошли журналисты и спросили, что он думает о Фернандесе. Тот тогда крутым фаворитом считался, всю жизнь разные марафоны плавал. Мы, естественно, ничего этого не знали, и Акатьев вежливо так спросил: «А кто такой Фернандес?». Публика ошалела. «Фернандес, - отвечают, - это победитель Охридского марафона». Леха второй вопрос задает: «А где это?».

Я, от греха подальше, сказал Лешке, чтобы он этого Фернандеса не трогал, плыл сзади. Вот Лешка полдистанции сзади и держался. Только Фернандеса тренер кормить начинает (у нас-то с собой вообще ничего не было), как Акатьев на спину переворачивается - ждет, когда тот снова поплывет. Народ, когда такое увидел, вообще перестал понимать, что происходит. Ну а на второй половине Лешке надоело валять дурака, и он поплыл в полную силу. Привез Фернандесу метров 400, а по пути еще небольшой крюк сделал в сторону нудистского пляжа: я его попросил - очень хотел сфотографировать на фоне тех болельщиц. И установил рекорд трассы, который не побит до сих пор.

А вот в Террачине все было совсем по-другому. Там Леха финишировал практически без сознания. Да и по ходу заплыва пару раз отключался. Кормежка у нас тогда никудышная была. Вроде глотает что-то, а энергетической поддержки никакой. Был бы опыт, который есть сейчас, думаю, Акатьев уже тогда мог стать чемпионом...

Чемпионат Европы-95 на 25-километровой дистанции выиграл немец Кристофер Вандрач. Акатьева снова подвел недостаток опыта. Он слишком резво начал гонку, и Вандрач, для которого тот марафон был 21-м по счету, после 22-х километров резко ушел в отрыв. Отыграться российскому пловцу удалось только через два года. Тоже на европейском первенстве. Но одно дело Европа - и совсем другое чемпионат мира.

Робинсон плавает в океане столько, сколько помнит себя. Даже став инструктором одного из бассейнов на побережье, он ежедневно, как говорил сам, проводит в воде до восьми часов. И выиграть у себя дома, к тому же у непонятного русского «из бассейна» (австралийские газеты особо подчеркивали, что Акатьев плыл в финале Олимпийских игр-96 на дистанции 1500 метров) для него, как для истинного марафонца, было прежде всего делом престижа. В том числе, и государственного: пообещав выиграть все (!!!) марафонские заплывы у себя дома, австралийцы на двух пятикилометровых (у мужчин и женщин) дистанциях чемпионата мира остались без индивидуального золота и проиграли командное первенство США и России.

Теоретически, Акатьев, как выпускник математической школы, должен бы очень уважать логику. Вот только, согласно логике, выиграть 25 километров он никак не мог. Хотя бы потому, что и австралийцы, и американцы, и многие из тех, кто специализируется в открытой воде, постоянно поддерживают боеготовность, участвуя в розыгрышах Кубков мира и всяческих речных, морских и океанских проплывах.

В их мире давно и точно знают, каким составом нужно натирать кожу, в каком костюме стартовать и что есть и пить на дистанции. У нас же - вазелин, плавки и детское питание. Акатьев сам смеялся до слез, вспоминая, как просил продавщицу выбрать ему кашу послаще, а та никак не могла взять в толк, сколько лет ребенку.

Но и проиграть Акатьев не мог. Об этом красноречиво говорил его уверенный и спокойный взгляд, мельком брошенный на Робинсона до заплыва. Слишком суетился австралиец, заводя своим волнением тренеров и свиту. И финишировал лишь седьмым. Из воды австралийца выводили под руки.

Поздно вечером, провожая меня в гостиницу, Кустов уже спокойно вспоминал прошедший день.

- Понимаете, он ведь действительно не мог проиграть. У Акатьева - одна из самых высоких в мире скоростей на дистанции. В бассейне, кстати, тоже. Помните олимпийский отбор перед Атлантой? Лешка тогда проплыл 1500 метров быстрее, чем в это же время в Австралии олимпийский чемпион Кирен Перкинс. При этом я точно знаю, что на каждом повороте Акатьев проигрывает Перкинсу по полторы секунды. Ну не умеет он повороты делать. А их на «пятнашке» 29 штук.

- Помню, после Рима Акатьев говорил, что у него есть две заветные мечты - увидеть Париж и проплыть на Олимпийских играх, - начала вслух размышлять я. - Обе сбылись. Теперь он, к тому же, двукратный чемпион мира. Получается, мечтать теперь не о чем? Ведь вряд ли плавание на открытой воде в ближайшее время войдет в олимпийскую программу.

Кустов внимательно посмотрел на меня.

- Это - вопрос?

- Скорее, мысли вслух.

Тренер замолчал, думая о чем-то своем. Но когда я совсем было собралась прощаться, вдруг сказал:

- Так ведь можно попробовать научиться делать повороты.