Елена Вайцеховская о спорте и его звездах. Интервью, очерки и комментарии разных лет.

Он бесновался в воде после финиша, вскидывал в воздух сжатые кулаки и издавал никому не понятные звуки. На табло горели цифры 2.07,79 - мировой рекорд, и радость победителя была вполне объяснимой. Но, как ни странно, повод для ликования у чемпиона Европы-95 в тот момент был совершенно иным.

- Я сразу и не понял, что установил рекорд мира, - сказал Корнеев. - Просто все последние годы мечтал, что когда-нибудь проплыву 200 метров быстрее 2.08. А рекорд был где-то еще дальше, поэтому я никогда всерьез о нем и не думал. К тому же в Париже был озабочен тем, что мне во что бы то ни стало надо обыграть на этой дистанции шведа Патрика Исакссона. Иначе шансов биться за второе место в Кубке мира у меня почти не осталось бы: 100 метров - не моя дистанция. Точнее, не настолько моя, чтобы я мог диктовать на ней свои условия соперникам. Ну а когда до меня дошло, что я побил мировой рекорд, то вообще на какое-то время перестал соображать, что происходит. Очнулся, когда мне стали чуть ли не в лицо совать бумагу, предписывающую явиться на допингконтроль, в которой должен был расписаться, но никак не мог удержать ручку.

- Что для вас важнее - победа или деньги, которые за нее платят?

- Деньги. Мне, честно говоря, иногда домой стыдно с тренировки идти. Каждый раз боюсь услышать от жены вопрос, на кой черт мне сдалось это плавание, потому что с точки зрения здравого смысла давно следовало бы заняться чем-то другим. Стипендия-то всего 492 рубля, из которых еще и подоходный налог вычитают. Поэтому я и готовился к Кубку мира более чем серьезно, хотя плавать в 25-метровом бассейне мне очень тяжело.

- Я - «деревянный». Вы обратили внимание, как, например, плавает немец Марк Варнеке? Он как рыба-мутант - большой, но чрезвычайно подвижный. Такой же Исакссон. Мне же приходится добиваться подвижности в суставах с помощью чудовищной работы. Суставы от этого ужасно болят - настолько, что каждый год я стараюсь проходить специальный курс грязетерапии. А это довольно существенные деньги. Нельзя к тому же одновременно лечить грязевыми ваннами ноги, плечи и позвоночник - слишком большая нагрузка на сердце. Значит, курс становится продолжительнее и дороже.

- А какая связь между подвижностью суставов и «короткой» водой?

- Я как бы запрограммирован на определенное количество гребков на каждом отрезке. Если, скажем, Варнеке последнего гребка немного не хватает, чтобы идеально вписаться в поворот, он просто мгновенно делает еще один. А я так не могу - организм сопротивляется. Самое обидное, что по скорости я опережаю и Варнеке, и всех остальных, но проигрываю повороты. Поэтому высокий результат может быть, лишь когда они сами собой получаются идеально. То есть когда нахожусь на пике формы. Я очень рассчитывал, что сумею хорошо выступить на этапе Кубка в Пекине, но совершенно неожиданно вместо 10 часов добирался туда почти сутки - самолет застрял в Новосибирске. Успел чуть-чуть покупаться в бассейне поздно вечером накануне старта, а на следующий день в 8 утра начинались предварительные заплывы, в 2 часа дня - финал.

Перед вылетом в Германию произошла еще и накладка с визой - пришлось сдать билет и лететь только через сутки. В Италии вообще плохо выступил. С одной стороны, видимо, сказалась акклиматизация, а с другой - настроения не было. В Италии мне почему-то всегда тяжело плавать. А до Парижа был совсем короткий перерыв. Поэтому я сразу после прилета помчался в бассейн - раскупываться. Иначе и здесь ничего хорошего не наплавал бы.

- Почему вы хромали после заплыва?

- Сразу свело все мышцы. Я никогда в жизни не начинал дистанцию так быстро. Решил попробовать: в конце концов терять мне уже нечего было. Обычно я «умирать» начинаю после 175 метров, здесь же мне стало совсем плохо после 150. Плыл как в тумане, не видел никого вокруг и думал только о том, когда же будет бортик, до которого я обязательно должен добраться.