Елена Вайцеховская о спорте и его звездах. Интервью, очерки и комментарии разных лет.

Он слегка растерялся, когда я подошла с просьбой об интервью. В самом деле, после олимпийской Барселоны, после того, как вся слава и внимание плотным, направленным лучом сфокусировались на трехкратном олимпийском чемпионе Евгении Садовом и двукратном победителе Игр Александре Попове, мы словно забыли о том, что в сборной России есть другие пловцы. Как, например, он, Сельков. Чемпион Европы, чемпион мира, двукратный обладатель Кубка мира, серебряный призер Олимпийских игр в плавании на спине. На этапе Кубка мира-95 в итальянском Сен-Винсенте Сельков начал очередную кубковую серию, набрав за два дня соревнований двадцать очков из двадцати возможных.

- Володя, за все те годы, что мы знакомы, я не припомню ни одного интервью, которое бы начиналось с самого начала. То есть с того момента, как вы начали плавать.

- Это было очень давно. Четырнадцать лет назад. По спортивным меркам я начал плавать поздно - в третьем классе. До этого перепробовал все виды спорта, секции которых существовали в Березниках, где я жил. Это - поселок на Урале, в пермской области. Занимался легкой атлетикой, баскетболом, даже фигурным катанием. А в бассейне застрял. Попал, кстати, к тому самому тренеру, с которым работаю и сейчас, - Анатолию Жучкову.

- И вместе с ним перебрались в Волгоград?

- Сначала закончил школу. Потом - училище. По специальности-то я электрогазосварщик.

- То есть если вас запереть в железную клетку и дать в руки сварочный аппарат, выбраться не составит никакого труда?

- Выбраться - нет. Обратно заварить вряд ли сумею. Для этого нужна практика. Но тогда я не очень задумывался, насколько мне пригодится будущая специальность. Потом решил продолжить учебу в Волгограде и в том же 1987 году впервые выступил на юношеском первенстве СССР. А уже на следующий сезон тогдашний главный тренер Владимир Качкуркин включил меня в состав основной сборной СССР. И вот тогда я заболел плаванием по-настоящему.

- Я воспринимал все происходящее, как сказочный сон. На первом же тренировочном сборе - на Озере Круглом - в столовой сидел за одним столом с тогдашним первым номером в плавании на спине Сергеем Заболотновым и буквально смотрел ему в рот. Кроме Заболотнова в сборной тогда были Полянский, Шеметов - в общем, было у кого учиться. Я и работал как сумасшедший. А через какое-то время даже выполнил на чемпионате страны норматив, необходимый для того, чтобы попасть в олимпийскую сборную. Но меня не взяли.

- Это было трагедией?

- В общем, нет. Качкуркин мне объяснил, что в мои 17 лет я еще все в жизни получу. Поэтому в сборную он планирует взять более опытных. Для меня к тому же в то время Олимпиада казалась чем-то настолько нереальным, что я даже не расстроился. А после Игр Жучков сказал, что мне крупно повезло, что я остался дома.

- В то время, а ближе к Играм особенно, в сборной достаточно активно экспериментировали с фармакологией. Многие пловцы этого просто не выдержали и очень быстро сошли с полностью подорванным здоровьем.

- А что было потом?

- В 1989-м впервые попал на чемпионат Европы в Бонн, на дистанции 200 метров стал вторым и даже чуть было не зацепился за первое место: проиграл касание итальянцу Стефано Баттистелли. Для меня было просто подарком то, что я вообще попал в финал. И поскольку по итогам предварительных заплывов я был седьмым, то вечером стартовал по второй дорожке и видел только пловца, который плыл рядом. Его-то я обогнал - и расслабился. Но в любом случае то второе место стало полной неожиданностью для всех. Заболотнов, на которого рассчитывали куда больше, чем на меня, даже не попал в финал.

Потом я был вторым на Играх доброй воли в Сиэтле, и сборная СССР чуть было не стала второй в комбинированной эстафете. Но нас сняли за фальстарт. А в 91-м, на чемпионате мира в Австралии, я проиграл сразу двум пловцам: испанцу Мартину Лопес-Суберо и все тому же Баттистелли. Единственное, что было обидно, что проиграл тактически. Мне не раз говорили, что на дистанции 200 метров ни в коем случае нельзя сбрасывать скорость на третьем 50-метровом отрезке. Потому что потом очень трудно заставить себя сделать ускорение на финише. Я все это понимал, но на практике выходило совсем другое.

- И в 1992-м, в Барселоне, вы вновь проиграли Суберо по той же самой причине?

- Да. Он просто сожрал меня на финише.

- После того, как вы столько лет были вторым, у вас не появился «комплекс Суберо»?

- Если честно, то я очень часто думал о том, что Суберо непобедим. Самое обидное, что и в Барселоне я вполне мог его обыграть, но понял это уже потом, когда просмотрел видеозапись заплыва. Там как по нотам повторилась ситуация, которая была в Бонне: я плыл по второй дорожке, обогнал японца, который шел по соседней, - и подсознательно расслабился.

- Когда же вы поняли, что все-таки способны стать первым?

- Перед чемпионатом Европы-93 в Шеффилде. Дело в том, что на всех соревнованиях, где выступал Суберо, он никогда не проплывал 200 метров быстрее 1.59. Но в то же время в заявках указывал свой мировой рекорд 1.56,57. При этом абсолютно никто из пловцов и тренеров не мог вспомнить, где он показал это время. Точно так же мне не довелось встречать ни одного человека, кто видел тот заплыв. И я засомневался, что Мартин действительно способен так быстро плыть. Я же был готов как никогда. И впервые в жизни смог удержать темп на всей дистанции. Потом по видеозаписи (в Шеффилде очень хорошо снимали весь заплыв с потолка бассейна) я увидел, что Суберо что есть сил старался достать меня на финише. И впервые не смог. Именно тогда я понял, что соперничать на этой дистанции могу с кем угодно.

- А на «сотне»?

- Сто и двести - слишком разные дистанции. Каждая из них требует совершенно особой техники, тактики и даже веса. Когда я выиграл 200 метров в Риме, то весил 71 килограмм и был похож на скелет. Но плыть было легко. Короткие дистанции легче даются более мощным спортсменам: сначала ты разгоняешь свою массу, и она создает такую волну, что потом уже эта волна тащит тебя до финиша. Если я наберу вес, то мне станет гораздо сложнее плыть 200. Не уверен, что риск будет оправдан.

- Что бьет по вашему самолюбию больше - проигрыш на Кубке мира или на чемпионате?

- Одинаково. Я не люблю проигрывать.

- Поясню, что я имела в виду. На мой взгляд, поражение на Кубке - это потеря денег. На чемпионате, как мне кажется, на карту в первую очередь ставится личный престиж.

- И то и другое мне одинаково важно. Не думать о деньгах в нашей стране может или дурак, или очень богатый человек. Я не отношу себя ни к тем, ни к другим. С деньгами у меня больше связаны личные планы. После Олимпиады я получил от администрации области квартиру и автомобиль. Машину тут же угнали, несмотря на то, что она стояла на платной стоянке. Адвокат, к которому я обратился, взял деньги за услуги, но после первого же визита на стоянку сказал, что этим делом заниматься не будет. В 1993-м году я выиграл машину «Рено» на фестивале «Арена» в Гельзенкирхене. Мне выплатили ее стоимость - транспортировка в Россию стоила слишком дорого, - и в Москве я купил «Жигули».

В Волгограде машину ночью вскрыли - разбили стекло. Ей-богу, лучше бы ее угнали: то бессмысленное варварство оставило такой осадок на душе, что до сих пор тошно вспомнить. Я не говорю о мелочах: на чемпионате России в «Олимпийском» у меня дважды крали плавки, очки и шапочку, когда я, закрыв глаза, мыл голову под душем. К тому же я живу не один - с девушкой. В квартиру нужна мебель, нужны деньги. Волгоградское руководство создает нам все условия, но тех денег, что я получаю, хватает как раз на то, чтобы, ни в чем себе не отказывая, покупать продукты.

- Не было желания при таком положении вещей уехать за границу или заключить выгодный контракт?

- Не предлагали. Говорят, что надо прилагать усилия самому, но это у меня пока не очень получается. Иногда бывает обидно: например, в Италии, во Франции спортсмены, которые входят в первую десятку мирового рейтинга, получают за это от спонсоров очень неплохие деньги. Сейчас-то мне не многое нужно: нормально тренироваться и питаться. Но ведь когда-нибудь я закончу плавать...

- Вы всю свою спортивную жизнь тренировались у Жучкова, однако несколько раз мне приходилось слышать, как вашим тренером называли Виктора Авдиенко. Такое было?

- У Жучкова я почти все время плавал в одиночестве. А перед Олимпиадой мне стали говорить, что тренироваться в сильной бригаде намного предпочтительнее. И я, с согласия тренера, стал работать вместе с Садовым, Панкратовым по методикам Виктора Борисовича. Это действительно мне помогло, и даже сейчас я часто плаваю те же серии. Правда, уже совершенно на других скоростях, с другой интенсивностью. Как мне кажется, уже не нужны такие большие объемы работы, какие я выполнял у Авдиенко. С Жучковым мне работать очень легко. Чаще ему задают вопрос, как он меня терпит с моим ворчливым характером. Но, сколько я себя помню, я всегда ворчал. Думаю, Анатолий Иванович к этому давно привык и просто не обращает внимания. Правильно, кстати, делает.

- Вы устаете от плавания?

- К концу сезона - очень. Тогда в тренировках начинаю больше плавать кролем.

- Исключительно для удовольствия?

- А вы не помните? Я же на чемпионате России в прошлом году плыл 200 метров и даже выполнил олимпийский эстафетный норматив. Но в Риме эстафета проводилась накануне моей основной дистанции, и мы с тренером решили не рисковать. Тем более что 200 метров вольным стилем кроме кролистов неплохо плавал Денис Панкратов, который в итоге и выступал в финале на третьем этапе.

- Значит, есть вероятность увидеть вас среди кролистов и в этом сезоне?