|
|
|
|
|
|||
«Учите язык, - сказала я Панкратову, когда все желающие проинтервьюировать чемпиона Европы и абсолютного рекордсмена мира получили свою порцию ответов. - Как бы быстро вы ни плавали, без знания языка стать звездой невозможно. - И добавила: - Не знаю, конечно, насколько вас это интересует». «В значительной степени», - последовал ответ. И в глазах Панкратова появилось упрямое выражение. Только что на последний вопрос итальянской журналистки «Правда ли, что ваш тренер становится фанатиком, когда речь идет о работе?», Денис ответил: «Мягко сказано. Впрочем, я недалеко в этом отношении от него ушел». - Вы оба должны быть абсолютно довольны выступлением в Вене. Но что теперь? Знаю, после установления мирового рекорда на дистанции 200 метров вашей целью стало показать рекордное время и на сотне. Что ж, цель достигнута. Теперь задача улучшать эти результаты? - Для начала надо попытаться еще раз проплыть так же быстро. И я далеко не уверен, что это будет легко. Вообще, если говорить о результате, мне бы очень хотелось выплыть из 52 секунд на сотне. Двести - дело другое. Там вполне можно улучшить рекорд еще на две-три секунды. - Ваш тренер Виктор Авдиенко говорил, что главная сложность для вас заключается в том, что 100 и 200 метров приходится плыть разными техниками. В чем заключается это различие? - Когда я плыву сто метров, я одинаково мощно работаю руками и ногами. Кстати, когда плыл здесь, то уже у финиша почувствовал, что руки устали и не успевают выдерживать темп ног. Хотя, честно сказать, скорости я не чувствовал. На дистанции 200 метров на руки ложится основная нагрузка. Ноги только слегка поддерживают темп, чтобы тело не теряло горизонтального положения. Это достаточно тяжело дифференцировать. Например, на следующий день после того, как я установил рекорд, я почти полностью потерял ощущение техники на двухсотметровке. Когда такое происходит в соревнованиях, результат вообще может быть никудышным. - Как это произошло этим летом в Монако? - Примерно. Естественно, после того, как я установил рекорд в Кане на дистанции 200 метров, то хотел обратить особое внимание на сотню. Но не пошло. Да и на 200 метров техника развалилась. Поэтому и говорю, что не уверен в том, что в ближайшее время смогу хотя бы повторить свои рекордные результаты. - После того, как вы второй раз в сезоне превзошли рекорд мира, среди журналистов (и, знаю, среди многих тренеров) стал подниматься вопрос о том, что необходимо ограничить в баттерфляе расстояние, которое спортсмен может проплывать под водой. Другими словами, многие считают, что свои рекордные достижения вы показали исключительно благодаря тому, что 25 метров дистанции плыли под водой. И, видимо, не всем это нравится. Если такое правило будет принято, вы сможете по-прежнему плавать на рекордных скоростях? - Выигрывать, думаю, смогу в любом случае. А что касается правил, то ведь в плавании на спине ввели ограничения после того, как слишком многие стали нырять. В баттерфляе (в отличие от спины) разница скоростей над водой и под водой на самом деле не так велика. Кстати, первый раз я пронырнул 25 метров на юношеском первенстве Европы в 1991 году. И выступил плохо - на дистанции 200 метров был третьим. Тогда мы пришли к выводу, что от гипоксии - недостатка кислорода - началось закисление мышц. И я вернулся к классическому выходу. А в прошлом году Авдиенко обратил внимание на то, что моя скорость, когда я плыву только «на ногах», выше, нежели в координации: 25 метров за 10,5 секунды. - Почему тогда только 25? - Больше не получается: сбиваю дыхание. - В обоих финалах баттерфляем был фальстарт. Это сказалось на результатах? - Разве что в положительную сторону. Особенно на сотне. Пропало лишнее напряжение и волнение. - Волновались вы сильно? - Не так, как в Барселоне на Олимпийских играх. Не могу сказать, что там у меня был мандраж, но в голову лезло очень много лишних мыслей. А я уже знаю: как только начал думать о чем-то, кроме дистанции, результата не будет. - В прошлом году на чемпионате мира в Риме вы выступали и в эстафете 4x200 метров вольным стилем. Здесь, в Вене, тоже, но результат был значительно хуже. Последствия рекорда? - Я действительно устал, и это было одной из причин. Когда вылез из воды, чувствовал себя замечательно. Но пока ждал эстафеты, навалилась какая-то апатия. На старте все вокруг словно вибрировало. Вечером же, в гостинице, я вообще еле двигался. А кроме этого, в прошлом году я специально тренировал дистанцию 200 метров вольным стилем, участвовал в отборе (правда, не отобрался). Но утром Алексей Степанов на чемпионате мира проплыл не очень удачно и поставили меня. О чем сам я узнал в последний момент. В Вене к тому, чтобы плыть вольным стилем, я был просто не готов. Но у нас заведомо не было выхода - не хватало людей. - Вы сейчас фаворит. Допускаете, что за одиннадцать месяцев эта ситуация может измениться и в баттерфляе в Атланте у вас появится реальный соперник? - Скажем так: я не очень верю, что им может стать американец Мелвин Стюарт, хотя о своей возможной победе он говорит в США постоянно. Новозеландец Лоудер? Может быть. Неплохо способен проплыть Денис Силантьев, который был вторым на сотне. - Когда я спрашивала о соперниках, то и имела в виду дистанцию 100 метров. 200 метров - с точки зрения конкуренции с вами - похоже, не рассматривает никто. А какая из этих дистанций более любимая? - Не знаю. Но принципиальная разница есть. Дистанция 200 метров хороша, когда на ней выигрываешь. Плавать и быть вторым не имеет смысла. Для этого она слишком тяжела. - А что является для вас главным стимулом? - Знаете, когда я вернулся домой после Барселоны, заняв шестое место, то понял, что даже второй в России - уже никто. 1995 год
|
Водные виды спорта - Чемпионат Европы 1995 - Вена (Австрия) 
