Елена Вайцеховская о спорте и его звездах. Интервью, очерки и комментарии разных лет.

Все началось с борща. А может быть - с телевидения. Хотя, если уж совсем точно - с его отсутствия, Слишком поздно выяснилось, что итальянские телекомпании не приобрели прав на трансляцию второго дня Кубка мира, посчитав, видимо, что заплыв кролистов-спринтеров на 100 м откроет программу соревнований и весь показ вполне можно свести к суперзаплыву с участием Попова. Заплыву с почти гарантируемым суперрезультатом.

Сам двукратный олимпийский чемпион, как выяснилось, вынашивал иные планы в отношении второго дня. И бродил по бортику, нарочито хмурясь: «Телевидения нет… Кто увековечивать будет?»

Тогда-то я и сказала: «Да зачем вам это увековечивание? Хотите компенсацию? Выиграйте «полтинник» на спине, я вам борщ сварю. Настоящий, В гостинице».

В глазах Попова появилось неподдельное изумление: «Правда? Тогда я пошел бить рекорд. Так по борщу соскучился…»

ХОЧЕШЬ БЫТЬ ВЕЛИКИМ – БУДЬ ИМ

Подобной выходки от всемирно признанного кролиста не ожидал никто. В первый день, когда Попов обошел на «сотне» на спине чемпиона Европы в этом виде Владимира Селькова, тот прокомментировал: «Это не Попов быстро проплыл, а я – медленно».

Но не зря существует поговорка. «Не буди лиха, пока оно спит ». Попов не просто выиграл на следующий день суперспринт на спине (причем с высшим мировым достижением), но через несколько минут после награждения установил мировой рекорд на самой короткой дистанции вольным стилем.

А на следующий день была обычная тренировка в пустом бассейне, где, несмотря на текущую – после соревнований – профилактику продолжала тренироваться российская сборная. Закончив плавать, Попов вдруг сказал:

- Может, не будем ждать автобуса, пойдем пешком?

- Неужели не устали?

- Устал, нo это нормальная усталость Хуже, когда ее не чувствуешь. Когда не в форме, расслабляться нельзя. Надо работать,

- Интересная постановка вопроса. Можно узнать, а что от вас ждать, когда будете а форме?

- Я же почти три года выигрываю в любом состоянии. И всегда думал, что важна только победа. Только недавно почувствовал, что есть определенный кайф в том, чтобы плыть на результат. Почему не загнать мировые рекорды туда, где их никто в ближайшем будущем достать не сможет? И потом уже плавать спокойно.

- Смотря что имееть в виду под этим словом. Мой тренер - Геннадий Турецкий сказал, что в каком бы я развале ни был, нельзя опускаться до того, чтобы результат на «сотне» вольным стилем был хуже личного рекорда более чем на секунду. Значит, надо стараться, чтобы это «хуже на секунду» все равно было лучше, чем у остальных. Хотя сейчас я действительно чувствую себя не идеально. Пока добирался в Рим из Рио-де-Жанейро, в самолете или на пересадках спину застудил - ни согнуться, ни разогнуться. Хорошо, Володя Пышненко с собой в Италию все растирки из Москвы привез и перед каждым заплывом мне массаж делал.

- Если бы проиграли заплыв на спине, расстроились бы?

- Не знаю. Спина - не мой вид. И плавать этим стилем - не тогда, когда я с него начинал, а теперь, в Австралии, я начал исключительно потому, что мы в какой-то момент подошли к таким нагрузкам, что у меня просто от усталости начинало ломать технику кроля. А здесь и нагрузка не снижается, и какое ни есть, а развлечение. Что же касается соревнований... Знаете, Женя Садовый мне сказал, что очень хочет выиграть в Италии 200 метров. Я ему ответил: мол, хочешь - выигрывай. А он вдруг говорит: «Как же я выиграю, если Пышненко проплывет все равно быстрее?» Такой постановки вопроса я просто не понимаю. Уж взялся за это дело - дерись. Или уходи совсем.

- А вы бы могли уйти?

- Я чуть не ушел. После Олимпиады. Когда Турецкий в Австралию собирался - контракт там подписал.

- Насколько я знаю, засобирался он оттого, что после Игр вся его бригада – и вы, и Пышненко в том числе, что называется, без объявления войны решила тренироваться самостоятельно, Было дело?

- Было. Но мы очень быстро все поняли. Никогда не забуду, как мне было тяжко через год - на чемпионате Европы в Шеффилде. Ох, как больно плыть было.

- В каком смысле?

- В прямом. Когда мозгами понимаешь, что проигрывать не имеешь права, а все тело этому сопротивляется. Работы-то никакой, считай, не было - тренироваться только в январе начал. И, честно скажу, не получилось бы у меня поехать в Австралию - не знаю, чем бы все мое плавание закончилось.

- А в чем, на твой взгляд, главное отличие Попова тогдашнего сегодняшнего?

- Голова начала работать по-другому. Я четко понял, чего хочу, и что должен для этого делать. Хотя и в Австралии это непросто.

- Потому, что для австралийцев, за редким исключением, плавание - хобби. А раз так - значит большинство работает только до того момента, когда удовольствие заканчивается и начинается каторга. Денег-то на этом не заработаешь...

- Но вы зарабатываете?

- Знаете, я иногда думаю, что если бы не занимался плаванием, то давно мог бы заработать на каком-нибудь бизнесе гораздо больше. Но мне это неинтересно. Не могу сказать, что я равнодушен к деньгам, но никогда не стараюсь их накопить. Просто они дают возможность чувствовать себя достаточно независимо.

К тому же у меня сейчас совершенно иные расходы. За проживание в институте спорта, где работает Турецкий, я плачу на общих основаниях - 41 доллар в сутки. Только в первые два месяца после моего приезда австралийцы брали но себя эту статью расходов А когда приехал Пышненко, я стая платить за двоих, У него-то пока денег нет совсем. А еще и операция...

КРОКОДИЛ ДАНДИ

Олимпийский чемпион Владимир Пышненко приехал в Канберру в конце декабря.

Эстафета 4x 200 м вольным стилем в составе которой пловец и получил золото в Барселоне, в Америке столь же престижна, как легкоатлетический спринт, и испокон веков именуется «гордостью нации», У нас же, когда говорят о тех, кто завоевывает медали (пусть и золотые олимпийские) в составе четверок, небрежно бросают - «эстафетчик».

Даже мне, несмотря на непосредственное присутствие на том феерическом барселонском финале, Пышненко гораздо больше запомнился не на Играх, а год спустя, на чемпионате Европы в Шефилде, Он стоял на бортике тренировочного бассейна после того, как в очередной раз и не с лучшим результатом отпахал все в той же эстафете в качестве забойщика. И увидев меня, сказал:

- Не спрашивайте ни о чем, тошно. Если бы я только мог предположить, насколько буду никому не нужен...

Размолвка с Турецким тогда уже была вроде бы сглажена.

Но все попытки тренера – уже из другой страны – перетащить поближе к себе сразу двух учеников, долго натыкались на полное непонимание со стороны австралийцев.

Но в конце концов – удача. А 24 января Пышненко выехал на велосипеде из дома Турецкого, куда на две недели в период особо острого безденежья перебрались ребята, но в бассейн так и не приехал.

- Я еще пошутил, что, наверное, Ген Геныч заставил Вовку кросс за своей машиной бежать, - вспоминал Попов. - И вдруг услышал, что он разбился. Пока искал телефон, куда позвонить, - чего только не наслушался: что и руки у него переломаны, и ноги, и голова на кусочки. И самое страшное — почти поверил. Потому что Вовка как на велосипед сядет - ЧП.

С этим было трудно не согласиться. Однажды в самолете по пути на какие-то соревнования мы с Пышненко сидели рядом и вспоминали все его дорожные эпопеи, предпоследняя из которых - пятая - произошла в октябре 93-го в его родном Ростове. Пышненко с невестой – Наташей Мещеряковой, которая тоже выступала за сборную России, возвращались на велосипедах домой. И вдруг навстречу без всяких световых сигналов – грузовик. Самое парадоксальное, что, несмотря на высокую скорость, удар пришелся так, что Володя, выбитый из седла, перелетел через кузов и упал без единой царапины по другую сторону огромной машины.

Свое транспортное средство ему пришлось сдать на металлолом, как незадолго до этого – почти новенькую «Волгу», на которой Пышненко на полном ходу влетел в открытый канализационный люк, тоже отделавшись легким испугом и царапинами.

И, видимо, повинуясь какому-то внутреннему пристрастию к колесной технике, первое, что приобрел в Канберре – велосипед.

Когда об этом узнала Наташа, то написала в письме, что, была бы рядом, – собственноручно распилила бы велик на кусочки, и умоляла не садиться за руль.

Это письмо опоздало на три дня...

- Я ехал-то медленно, - рассказывал Пышненко. – Велосипедист вылетел навстречу из-за поворота на моей полосе – иначе он просто бы на такой скорости не вписался в вираж. Я упал, и руку затянуло в цепь. Помню, что посмотрел на нее – и увидел впервые в жизни, как у человека устроено все внутри: вены, сустав… И последнее, о чем подумал, - что встану, набью ему морду, И провалился. А он удрал, пока я был 6ез сознания. Но, видимо, все же вызвал «скорую».

Четверо суток в больнице обошлись в 2,5 тысячи долларов. Операция шла четыре с половиной часа, потом - круглосуточная капельница, гипс, продетые через него и прикрепленные к ногтям крючки. А еще через две недели Пышненко влез в воду и поплыл. И точно так же, как Попов, задумался о том, что австралийцев ему не понять никогда.

- Ко мне на первой же тренировке подошла девочка, которая плавает в национальной сборной, и с ужасом сказали: «Что ты делаешь? Больно же, нельзя!»

- А что сказал Турецкий?

- В больницу каждый день приезжал. А потом, когда я работать начал, он заметил как бы между прочим, что раз основной период нагрузок мы пропустили, мирового рекорда на Кубке мира не получится, но это - не самое страшное. И что чем быстрее работать начнем, тем скорее заживет. И оказался совершенно прав. Теперь всем журналистам говорит, что колени я расшиб, когда с кенгуру упал, а сейчас, мол, крокодил покусал. Кстати, я только сейчас понял, что один, без тренера, ничего не стою. Приехал-то в Австралию совершенно никакой. А он меня словно за шкирку из дерьма вытянул и за месяц сделал пловцом.

- Вы расстраиваетесь, когда проигрываете Попову 100 метров?

- Нет. Если бы проигрывал сотые - конечно, комплексовал бы. А так - даже в голову не приходит. Здесь, в Италии, на «сотне» под его волну попал - плыли-то в финале на соседних дорожках, так все силы ушли на то, чтобы не унесло в сторону. Как за катером на подводных крыльях плыл. Будь на моем месте кто-нибудь полегче и потоньше, вообще, наверное, утонул бы. Для меня было делом престижа взять свое на двухстах, метрах. Но ка-ак я хотел, чтобы Сашка на спине выиграл!

- В Австралии вы не устаете друг от друга?

- Что вы! Даже не поверите насколько там необходимо общение. Не с местными же говорить!

- У них интересы какие-то примитивные. Немножко поплавали, поехали в бар пивка попить, потанцевать. После наших тренировок такое и в голову не придет. Правда, и мы иногда о всякой ерунде говорим: книжка на глаза попадется - о книжке, муха в комнату залетела - о мухах, моды по телевизору демонстрируют - о том, какое платье моя Наташка на свадьбу сошьет...

- И не ругаетесь?

- Бывает. Причем опять же чаще всего без причины. Накапливается всякое. Но отходим быстро. Сашка у меня прощения попросит, я у него - и все в порядке.

- А кому из вас, на ваш взгляд, легче от того, что вы теперь все время вместе?

- Обоим. Просто ему накладнее...

ПОЧЕМ ФУНТ ИЗЮМА

Год назад после одного из очередных рекордов, установленных Поповым на Кубке мира, газета L ' Equipe опубликовала статью под названием «1 Льюис равен … Поповым». Вторую цифру сейчас назвать затрудняюсь, но помню: была она двузначной и подразумевала сравнение гонораров великого легкоатлета, получаемых за участие в турнирах, с более чем скромными аналогичными доходами не менее великого пловца. Но далее названная сумма в несколько тысяч долларов давала повод отнести Попова (кстати, единственного из водоплавающей российской братии) к числу наиболее высокооплачиваемых пловцов мира.

В плавании деньги за участие в турнирах были на тот момент прецедентом. А в декабре во время первого чемпионата мира в короткой воде на Пальма-де-Мальорке, куда, кстати, Попов не приезжал, я лично услышала просьбу-мольбу президента бразильской федерации Куараси Нуньеса, адресованную нашим тренерам, суть которой сводилась к тому, что бразильцы готовы заплатить любые деньги за участие САМОГО быстрого пловца планеты в Рио. Откуда, как вы помните, Попов и прилетел прямо к началу итальянского этапа Кубка мира. На мои попытки завуалированно, очень завуалированно задать меркантильный вопрос, Попов рассмеялся:

- Я раньше всегда смущался, когда мне начинали говорить о том, что готовы платить, лишь бы я приехал. И не мог понять, как это делают иностранцы. А сейчас понял, потому что, как и они, за многое вынужден платить сам. И когда получаю какие-то предложения, которые не входят в наши с Турецким планы подготовки, то первым делом считаю, во сколько мне это обойдется. И соответственно называю цену, которая должна компенсировать затраты, Кстати, справедливости ради должен сказать, что я чаще отказываюсь - слишком тяжело сочетать коммерческие турниры с подготовкой к чемпионату мира. Вот, может быть, после следующей Олимпиады поплаваю годик в свое удовольствие.

- Кстати, а на чемпионате мира вы тоже собираетесь плыть и на спине, и вольным стилем?

- Да нет, не получится. Эти дистанции, как правило, проводят в один день. А длинная вода - гораздо более тяжелое дело, нежели короткая. Так что с материальной точки зрения (смеется) расписание составлено крайне неудачно.

- Возвращусь к финансовому вопросу. Вам не кажется, что вам с Пышненко было бы логичнее продолжать жить у Турецкого, вместо того, чтобы платить совершенно сумасшедшие деньги за общежитие и питание.

- Мне гораздо приятнее сознавать, что мы с Володей ни от кого не зависим, можем содержать себя сами.

- Можем, или можете вы?

- Но ведь когда-то и Пышненко начнет зарабатывать. Зато сейчас нам не надо считать деньги, не надо экономить, отказывать себе в мелочах. Я же первый раз, не думая о том, сколько это стоит, позвонил из-за границы домой только из Барселоны, когда выиграл первую олимпийскую медаль.

- Вам когда-нибудь бывало жалко потраченных денег?

- Никогда. Я же уже сказал, что не умею их копить. Например, когда приезжаю в Волгоград, то львиная доля зарплаты уходит на машину: ремонт, бензин... Но мне нравится сидеть за рулем. И отдыхать я предпочитаю именно в машине.

- В Австралии тоже?

- Там не до отдыха. Так, на денек, на океан выехать - возит Турецкий. Но тоже нечасто. Сейчас вернусь - надо начинать готовиться к летнему сезону, а он настолько напряженный, что мы решили даже не приезжать в Россию на отборочный чемпионат. Сразу прилетим в Санкт-Петербург на Игры доброй воли, потом на сбор во Францию - и уже на чемпионат мира. Так что в Австралии мне машина не нужна. В конце концов есть велосипед Пышненко — на нем после той аварии ни царапины.