Елена Вайцеховская о спорте и его звездах. Интервью, очерки и комментарии разных лет
Главная
От автора
Вокруг спорта
Комментарии
Водные виды спорта
Гимнастика
Единоборства
Игры
Легкая атлетика
Лыжный спорт
Технические виды
Фигурное катание
Футбол
Хоккей
Олимпийские игры
От А до Я...
Материалы по годам...
Translations
Авторский раздел
COOLинария
Telegram
Блог

Водные виды спорта - Очерки
ГРАБЛИ НА ЭМБЛЕМЕ

Последние двадцать лет плавание у нас принято считать вполне благополучным видом. На Олимпиаде-80 в Москве советские пловцы завоевали восемь золотых наград. В Сеуле - две. В Барселоне на счету сборной СНГ их было шесть. В Атланте россияне взяли четыре. Но в Сиднее может не оказаться ни одной. И это, увы, закономерно.

ФОТО ИЗ ТРЕПТОВ-ПАРКА

Сергей Вайцеховский (слева), Алексей Красиков и Игорь Кошкин
Фото из архива Елены Вайцеховской
на снимке (слева направо): Сергей Вайцеховский, Алексей Красиков и Игорь Кошкин

Создание команды, которую сейчас ностальгически все чаще называют легендарной, началось в 1973-м с нуля. Правда, еще продолжали плавать Галина Прозуменщикова, олимпийская чемпионка Токио, серебряный и бронзовый призер Мехико и бронзовый Мюнхена, и вице-чемпион мюнхенских Игр Владимир Буре. Однако результат Олимпиады-72 был признан крайне неудовлетворительным, а главный тренер сборной Кирилл Инясевский снят с должности. Возглавить команду предложили моему отцу Сергею Вайцеховскому.

До сих пор не знаю, почему он согласился. Кандидат наук с готовой к защите докторской диссертацией, только-только получивший кафедру в престижном центральном институте физкультуры, сам - бывший пятиборец, никогда в жизни не стоявший на бортике бассейна с секундомером. Уход с кафедры 42-летнего зава через пару месяцев после назначения коллеги-преподаватели посчитали просто неприличным. Над первыми же шагами в команде смеялись в открытую.

Вместо того, чтобы созвать имевшихся в наличии спортсменов и тренеров на очередной сбор где-нибудь в Цахкадзоре или Адлере, отец набрал никому не известных молодых тренеров и вместе с ними уехал на месяц в Австралию. Учиться. Потом была поездка - тоже на месяц - в США. Потом отец принял крайне непопулярное решение, фактически отстранив от сборной (извинившись, конечно, и поблагодарив за работу) всех ветеранов, включая Прозуменщикову и Буре. И с фантастическим треском - с разрывом почти в сто очков! - проиграл вместе с новой командой главный старт года, матчевую встречу СССР - ГДР.

С тех пор сохранилась фотография: команда у подножия памятника воину-освободителю в берлинском Трептов-парке, а на обороте - две строчки: «Мы проиграли, но мы победим!».

Много лет спустя, когда отца убрали из сборной и он почти собрался уехать работать тренером в Австрию, я спросила, откуда тогда, в 1973-м, у него была столь несокрушимая уверенность в победе.

- Понимаешь, - ответил он, - в последний день, когда мы проиграли все, что было можно, я уходил из бассейна и вдруг услышал плач на трибуне. Плакала Люба Русанова, которой врач из-за высокой температуры запретил выходить на старт. Я стал ее успокаивать, говоря, что в этой ситуации она ничем не может помочь команде. И услышал: «Я все понимаю. Но стыдно-то как!». У меня внутри все перевернулось. И там же я дал себе слово: пока не выиграю у сборной ГДР, не успокоюсь.

Говорят, вернувшись из Берлина, отец, вызванный для объяснений в кабинет тогдашнего председателя спорткомитета Сергея Павлова, мрачно сказал: «Через пять лет я буду катать немцев ногами по полу и смеяться при этом идиотским смехом».

ВОПРОС БЕЗ ОТВЕТА

Почему поверил Павлов? На этот вопрос ответа уже не будет никогда. Но он поверил. Карт-бланш, полученный отцом от высшего спортивного руководства, дал возможность обеспечить тренерам все условия для работы. В Цахкадзоре, ставшем на несколько лет для пловцов вторым домом, и на подмосковном «Озере Круглом» помимо всех необходимых для тренировок условий были преподаватели английского языка и инструкторы автовождения, кружки вязания, фотодела и игры на гитаре, свои массажисты и врачи, включая психолога, стоматолога и гинеколога. Частенько приезжали артисты. Савелий Крамаров, Владимир Высоцкий, Татьяна и Сергей Никитины («Ребята должны ехать на сбор с удовольствием. Значит, я должен создать для этого все условия», - говорил отец).

Один из визитов в Цахкадзор немецкой телевизионной группы чуть было не обернулся международным скандалом. Войдя в тренажерный зал, оператор остолбенел и...застрекотал камерой: через весь пол тянулась надпись масляной краской: «Твой главный враг - немец. Победи его!».

Через час информация была в немецком посольстве в Москве, через два - в Берлине, после чего последовал звонок в спорткомитет СССР. На следующее утро в Цахкадзор прилетел разбираться Павлов. Молча походил по залу, посмотрел на лужи пота под работающими на тренажерах девчонками, попытался даже лечь на освободившийся снаряд и потянуть на себя установленный вес, но не смог оторвать блок от пола. И, дождавшись, когда спортсмены уйдут в бассейн, подозвал отца: «Я абсолютно точно знал, как буду разговаривать с вами, пока летел в самолете. А сейчас не знаю, что сказать... Может быть, так и надо?».

В том же Цахкадзоре в одном из ставших традиционными КВН-ов капитана сборной Андрея Крылова спросили: «Можете ли вы проиграть?» - «Можем, - последовал моментальный ответ. - Потому что мы можем все!».

Незадолго до московских Игр Сергей Фесенко, которому только предстояло стать олимпийским чемпионом, сказал мне об отце: «Он фантастически здорово умеет увлечь идеей и заставить поверить в ее реальность».

- Самым большим своим достижением я до сих пор считаю то, что сумел собрать в команде и объединить одной идеей не удобных людей, как делали многие мои предшественники, а по-настоящему сильных и интересных личностей, - сказал как-то отец. - Мне самому был, например, очень неудобен Яроцкий, но я шел на компромисс. Потому что не верил, что олимпийского чемпиона может подготовить любой тренер. Таким тренером надо родиться.

К 1976-му в сборной сформировалась постоянная группа специалистов. Игорь Кошкин, Генрих Яроцкий, Борис Зенов, Лидия Креер. Потом добавились Олег Цветов, Вера Смелова, Марина Амирова. Мне они казались слегка чокнутыми, как, впрочем, и отец. Если телефон трезвонил в два часа ночи, это, скорее всего, был Зенов, желавший сообщить, что его бригада брассисток вместо высокогорного сбора во Франции (вылет - послезавтра, визы получены, билеты на руках) предпочла бы болгарский Бельмекен и желательно в те же сроки. Кошкин обычно звонил под утро, часиков в пять, изложить неизменно срочную идею («Михалыч, я тут подумал...»).

Великой идеей победы были одержимы все без исключения.

1976 ГОД. МОНРЕАЛЬ

Последние месяцы подготовки к Олимпийским играм были расписаны едва ли не по минутам. Но первые два дня Игр оказались для пловцов крайне неудачными. Павлов ходил чернее тучи. Вызвав отца на очередную разборку, язвительно поинтересовался: «Ну и где ваши медали?» И услышал предельно спокойное: «Пока все, кто стартовал, проплыли с личными рекордами. Это значит, что мы угадали с пиком формы. А завтра...Завтра я лично приглашаю вас в бассейн!».

Назавтра, 21 июля, в финальном заплыве на 200 метров брассом Марина Кошевая, Марина Юрченя и Любовь Русанова заняли весь пьедестал. Почти следом была мужская эстафета 4х200 метров вольным стилем, где советская четверка в составе Владимира Раскатова, Андрея Богданова, Сергея Коплякова и Андрея Крылова заняла второе место, проиграв лишь рекордсменам мира - американцам. И уже совсем поздно, после всех награждений, объятий и слез, Павлов вприпрыжку бежал от бассейна к олимпийской деревне, ежеминутно останавливаясь и оборачиваясь в сторону запыхавшейся свиты: «А ведь вы не верили! Один я верил, что этот ненормальный сделает свое дело!».

Из Монреаля сборная уезжала с одной золотой, тремя серебряными и пятью бронзовыми наградами. Единственной досадой в головах тренеров сидела мысль о том, что у ГДР - 11 высших наград.

1978 ГОД. РЕВАНШ

Перед матчевой встречей СССР - ГДР в Ленинграде отец в очередной раз пришел к Павлову: «У меня к вам просьба. Мы хотим иметь собственное знамя - знамя сборной команды СССР по плаванию. Ребята должны чувствовать, что за ними - Родина. И что отступать некуда. А еще я хочу, чтобы это знамя вручили именно вы. Перед стартом».

- А если проиграете? - ошарашенно произнес министр.

- Тогда я стреляюсь! - последовал невозмутимый ответ.

Надо ли говорить, что согласие было получено.

За день до начала встречи в Питере отца вызвал в кабинет предельно расстроенный директор бассейна.

- Сергей Михайлович, звонили из немецкого консульства. Просят 800 билетов...

- Вы обалдели? - взорвался отец - В бассейне всего тысяча мест!

- Я все понимаю. Но они уже позвонили и в обком. Мне же спустили приказ - обеспечить.

Словно в подтверждение, зазвонил телефон. Первый секретарь обкома партии требовал Вайцеховского. Пару минут отец молча слушал. Потом неожиданно перебил: «Простите, вы сами - ленинградец? И родители тоже? Всю блокаду в городе пережили? Так вот я вас очень прошу и не сомневаюсь, что вы гораздо лучше меня сможете объяснить немецким товарищам, что если они хотят диктовать нам свои условия, надо было город брать, а не блокаду устраивать!».

И, повесив трубку, подмигнул оцепеневшему директору: «Похоже, мы сошлись во мнениях».

Спустя пару дней сборная СССР впервые одержала победу над главным соперником. А чуть позже, на чемпионате мира в Западном Берлине, нанесла куда более ощутимый удар, завоевав четыре золотые награды против двух немецких.

АВТОНОМНОЕ ПЛАВАНИЕ

Началом краха тщательно отрегулированной системы стал все тот же 1978 год. Внешне все было замечательно: созданный отцом механизм продолжал приносить стабильный медальный улов. Но пробиться в команду стало для молодых специалистов задачей практически невыполнимой. Сборная превратилась в автономный организм, почти полностью оторванный от реальных условий. Уверовав в собственную незаменимость, тренеры-звезды стали невольно расслабляться. У них по-прежнему было все - сборы в любой точке земного шара, новейшие немецкие и американские методики (отец прекрасно говорил по-английски и по-немецки), таланты на выбор.

В разбросанных по стране спортшколах росло недовольство. В Харькове, Днепропетровске, Ленинграде, Москве продолжали работать центры подготовки, вот только новичков там прежде всего стремились подогнать под уже имеющиеся и наработанные годами программы Сальникова, Крылова, Кошевой и Юрчени. Однако именно это привело к тому, что детские тренеры, до этого с удовольствием передававшие талантливых учеников мэтрам сборной, все чаще стали задумываться о том, что могли бы справиться с такой работой и сами. И результат исчез. Игры в Москве лишь усилили эйфорию, хотя медали завоевывали одни и те же люди, которых можно было пересчитать по пальцам. За четыре года - с 1978-го по 1982-й - в бригадах знаменитых тренеров не появилось ни одного заметного таланта.

Понимал ли отец, что происходит? Думаю, да. Стал раздражительным, резким. Примерно в то же время ему предложили сумасшедший даже по нынешним временам контракт в ФРГ. Он отказался: «Немецкую форму не надену ни за какие деньги!».

Значительно позже, уже много лет не работая в сборной, он признался мне: «Понимаешь, я пожертвовал всем для того, чтобы советское плавание стало лучшим в мире. И мне почти удалось добиться этого. Но уже в восьмидесятом увидел, что это никого не интересует. Моим руководителям было достаточно и того, что мы три года подряд выигрываем у сборной ГДР. Когда я брал команду в катастрофическом положении (а именно так оно было оценено на коллегии Спорткомитета в 1973-м) то мог спокойно работать. Разрабатывал идеи, принимал решения, и мне никто не мешал. Когда же начали выигрывать, появилась масса людей, которые лучше меня знали, как именно нужно тренировать сборную. В мою работу постоянно вмешивались со стороны, давали советы, обвиняли в самоуверенности и нескромности. В моем же понимании высшая нескромность - это когда дилетанты начинают учить профессионала».

На одном из заседаний спорткомитета, услышав фразу одного из замов Павлова «Не пора ли проверить, такой ли уж вы незаменимый?», отец не стал сдерживаться: «Вот с завтрашнего утра и проверьте!»

Главным тренером сборной стал Кошкин. Перебираться в Москву он отказался наотрез. В Ленинграде под его началом работал центр «Экран», где продолжали тренироваться личные ученики, в том числе трехкратный чемпион московской Олимпиады Владимир Сальников. Впрочем, в качестве «приходящего главного тренера» Кошкин пробыл недолго. Его сняли. Потом от него ушел Сальников. Причины не назывались, но до сих пор думаю, что ослабление тренерского внимания сыграло не последнюю роль. Звезды этого не прощают.

А еще позже из сборной потихоньку убрали всех, кто десять лет создавал ее славу.

РОССИЙСКИЙ ВЗЛЕТ

В спорте многое происходит вопреки. Именно так, отчаянно желая пробиться в недоступную (при Вайцеховском) элиту, в плавании появилось молодое поколение конкурентоспособных тренеров. В их числе - Геннадий Турецкий и Виктор Авдиенко.

На Олимпийских играх-92 в Барселоне, где именно их ученики завоевали пять золотых и две серебряные медали, Турецкий неожиданно сказал мне: «Если бы не твой отец, я никогда не стал бы тренером. Он выгонял меня со сборов за малейшую провинность, но никогда не был злопамятным. И постоянно учил всему, что знал сам».

Вот только главная беда нового тренерского поколения заключалась в том, что за их спинами уже не было великой спортивной державы. СССР рухнул, тренеры устремились за границу в поисках более благополучной жизни. Кто-то ушел из плавания совсем. Винить их в отсутствии патриотизма трудно. Слишком свежи примеры: великий Кошкин умер полным инвалидом, великий Зенов после двух случившихся за границей инфарктов мечтает лишь о том, чтобы дожить до пенсии, Вайцеховский неизлечимо болен уже более десяти лет. Первый тяжелый инсульт случился сразу после отъезда из СССР в 1989-м. Потом еще один. Потом им потеряли счет.

После того, как из России в Австралию вместе с Поповым перебрался Турецкий, плавание сосредоточилось в руках Авдиенко. Он президент волгоградского плавательного клуба «Волга», созданного в свое время благодаря победам Садового, Панкратова и Попова. Имеет бригаду личных учеников, по совместительству руководит сборной России. Не правда ли, знакомо?

И ШВЕЦ, И ЖНЕЦ

Получив в 1998-м должность главного, Авдиенко сказал: «Я бы очень хотел стать таким тренером, каким был твой отец. Как ты думаешь, получится?». Больше всего тогда хотелось ответить, что у меня слишком тяжелая наследственность, чтобы воспринимать все, что происходит в новой российской сборной, в радужных тонах. И что на эмблему федерации плавания стоит выносить не пловца, не дельфина и даже не лягушку, а перевернутые грабли, на которые наступают все, кому не лень.

Сейчас Авдиенко принято ругать. После провального для себя чемпионата Европы-93 перестал плавать Садовый. Потом полоса неудач обрушилась на двукратного олимпийского чемпиона Дениса Панкратова - не так давно он принял решение тренироваться в одиночку, чем косвенно, сам того не желая, поставил под сомнение способности Авдиенко-практика. В бригаде по-прежнему плавают подающие надежды Сергей Остапчук, Роман Ивановский, Сергей Ашихмин... Впрочем, подающими надежды они считались еще до Игр в Атланте.

Но так ли все это парадоксально? Авдиенко-тренер был готов дни и ночи напролет ползать по бортику бассейна на коленках, создавая и отрабатывая уникальную технику Садового и Панкратова, о которой в плавании до сих пор ходят легенды. Авдиенко-президент работает как каторжный, добывая деньги, цемент, привозя на себе в клуб из-за границы электронные табло, специальные волногасящие дорожки, экипировку и прочие необходимые его пловцам и тренерам приспособления. При этом в любой момент готов к тому, что ночью в котельной рвутся трубы, ломаются фильтры и выходит из строя энергоснабжение. Выходить на бортик ему зачастую просто некогда. Как и задумываться о том, успешно ли работают (и работают ли вообще) клубы в Самаре, Питере, Омске, других городах. Даже если когда-нибудь он откажется от собственных учеников, свой клуб не оставит никогда - слишком большой кровью далось его создание. Единственное, что может - пригласить ту или иную бригаду к себе в Волгоград. На своих условиях.

Сама же сборная давным давно превратилась в случайное объединение случайных же людей, некоторым из которых удается угадать с пиком формы в нужный момент. Олимпийская команда на Играх в Атланте насчитывала почти 30 спортсменов. «Золотой» план в итоге сделали двое - Попов и Панкратов. Олимпийская команда в Сиднее вряд ли будет меньше. По оценкам специалистов, если российским пловцам удастся завоевать хотя бы две золотые медали, это будет выдающимся результатом.

ЧЕЙ ВЫХОД СЛЕДУЮЩИЙ?

Главная, по мнению Авдиенко, беда заключается в том, что даже среди талантливых спортсменов нет сильной личности, способной заразить собственным примером остальных, как это делали Сальников, Попов, Панкратов. Но такой личности, способной отстаивать собственные решения и отвечать за них, нет и среди российских тренеров. Турецкий и Попов уже семь лет живут в Австралии. И даже если авторами запланированных в Сиднее наград станут они, этот результат, давайте говорить честно, не будет иметь к России ни малейшего отношения.

Пару лет назад Турецкий сказал:

- Вряд ли останусь на бортике после Сиднея. Благодаря Попову я реализовал все свои идеи. Не исключено, что попробую себя в качестве руководителя, возьму сборную. Уже есть несколько предложений.

- Может быть, вернетесь в Россию? - поинтересовалась я.

- Думал об этом. Боюсь, мой характер российских руководителей не устроит.

...Одиннадцать лет назад, перед тем, как уехать в Австрию, отец сказал: «У меня есть кое-какие тренерские задумки, которые я хотел бы реализовать».

- В чужой стране? - автоматически спросила я.

- Так ведь в своей я не нужен, - последовал ответ.

© Елена Вайцеховская, 2003
Размещение материалов на других сайтах возможно со ссылкой на авторство и www.velena.ru