Елена Вайцеховская о спорте и его звездах. Интервью, очерки и комментарии разных лет.

Немногие спортсмены стремятся плавать 400 м комплексом, так как по степени сложности преодоления дистанции и объёму тренировок этот вид нельзя сравнить ни с одним другим. Такое мнение в интервью RT высказала Марина Свистак, под руководством которой тренируется чемпион России Илья Бородин. Она призналась, что порой ей больно смотреть на то, как подопечный пашет ради достижения результата. Специалист также рассказала, что такое «рабочий спортсмен», объяснила, чем ей симпатичен Климент Колесников, и вспомнила слова Анатолия Тарасова.

— Каждый раз, когда я смотрю, как люди плывут 400 м комплекс, у меня возникает вопрос: как же нужно не любить своего спортсмена, чтобы заставлять его плыть самую зубодробительную дистанцию из всех существующих? Шутка, конечно же, но…

— Иногда на тренировках бывает реально больно смотреть на то, что мы вытворяем. Жалко спортсмена в такие минуты бывает, не представляете как. Но я не знаю, как по-другому можно привести ученика к результату.

— Как вы вообще вы с Бородиным пришли к тому, чтобы плавать комбинированные 400 метров?

— Когда Илюха первый раз проплыл эту дистанцию на первенстве области в 2017 году, ему она вообще не понравилась. Я, надо сказать, его понимала. Дельфин в те годы у нас худо-бедно ещё шёл, а со спиной была совсем беда.

— Как легко, оказывается, страна могла лишиться уникального комплексиста. Уговаривать ученика не бросать комплекс вам пришлось долго?

— Помогли обстоятельства. В тот год ребятам, которые прошли через «Весёлый дельфин», было разрешено стартовать на юношеском первенстве федеральных округов по «короткой» воде. Мы стали изучать программу, и всё складывалось в пользу того, чтобы попробовать ещё раз проплыть 400 м. Тем более, что в 25-метровом бассейне всё воспринимается немножечко по-другому, полегче. На те соревнования от нашей школы поехал другой тренер, я осталась дома, и без меня Илья там выиграл. Вот мы с ним и решили: какой смысл отказываться от комплекса, если так хорошо всё пошло?

— В Брянске ведь никогда не было серьёзного плавания?

— Откуда тогда там взялись вы?

— Я мастер спорта по подводному плаванию и, когда начала работать тренером, очень хотела добиться результата. Многие, возможно, сочтут это неправильным, но я реально фанат своей работы. С очень большим чувством ей отдаюсь, люблю её. Когда мы начинали работать с Ильёй, я много чего успела прочитать, да и сейчас постоянно читаю, обращаю внимание на всевозможные упражнения, которые практикуют другие тренеры, пытаюсь что-то перенять, понять, что наиболее хорошо подходит моему спортсмену.

— Наверное, это правильно. Когда на бортик становятся бывшие пловцы, они, как правило, начинают тренировать своих подопечных так же, как в своё время тренировали их самих. На что конкретно ориентировались вы в своей работе?

— Наверное, на собственные ощущения. Очень внимательно наблюдала: какая нагрузка нам «заходит», какая нет, какие качества стоит развивать в первую очередь. Сейчас, когда мы с Ильёй уже достаточно прочно влились в сборную, прихожу к выводу, что все, что мы с ним до сих пор делали, было сделано правильно.

— Давайте поговорим о совсем свежем мировом рекорде Леона Маршана на дистанции 400 м комплексом. По сути, француз добился прогресса в результате не за счёт дистанционной скорости, а за счёт резкого улучшения качества старта и поворотов. С другой стороны, сейчас как-то особенно хорошо понимаешь, что рекорд Фелпса 4.03,84 выглядел куда более достижимым, нежели 4.02,5 Маршана. Руки не опускаются?

— Нет. Гораздо сложнее в этом плане нам было год назад, когда в Будапеште шел чемпионат мира, где российские пловцы не участвовали. Мы с Ильёй, помню, пришли на тренировку, открыли спортпрогноз, и я спросила его, что будет в финале на 400 м комплекс. Илья ответил, что выиграет либо Маршан, либо Карсон Фостер. Я ещё пошутила: мол, что же ты «дедов» раньше времени списываешь — Дайю Сето, Чейза Кейлиша?

Это была суббота, мы провели тренировку, а вечером Маршан стал чемпионом, установив рекорд Европы — 4.04,28.

Вот тогда Илья реально был подавлен. Когда я в понедельник пришла в бассейн и увидела его глаза, у меня в голове просто мысли заметались: что же нам теперь делать? Одно дело, когда Маршан — соперник, с которым ты неоднократно плавал в юниорах, и совсем другое — чемпион мира и рекордсмен Европы.
Сейчас никакой паники нет. Возможно, дело в том, что все уже были внутренне готовы к тому, что в Фукуоке рекорд Фелпса не устоит.

— От совершенно разных людей я слышала мнение, что, если бы Бородин стартовал на Играх в Токио, он был бы с медалью. Разделяете?

— Нет-нет, вообще считаю, что об этом неправильно говорить. Жизнь не терпит сослагательного наклонения. Что случилось — то случилось.

— Но тогда невозможность поехать в Токио стала для вас шоком?

— Я бы даже сказала, трагедией.

— Для вас, или в большей степени для Ильи?

— Он достаточно быстро из того состояния выкарабкался, а вот меня пришибло намного сильнее. Хотя многие писали нам тогда какие-то хорошие слова, всячески поддерживали. Потом Илья без меня поехал на турнир ISL, в декабре довольно неплохо выступил на чемпионате мира в «короткой» воде в Абу-Даби, стал вторым за Сето, хотя я надеялась, честно говоря, что он проплывёт чуть лучше. Но что сейчас об этом говорить? Побеждает сильнейший.

— За счёт чего, на ваш взгляд, Бородин способен прибавлять?

— За счёт правильного анализа соревновательной деятельности, за счёт работы с поворотами, и главное — с выходами, поскольку у нас они пока ещё оставляют желать лучшего. Для этого даже не нужно сравнивать выходы Бородина с тем, как свой последний выход сделал Маршан в рекордном заплыве. Дело ведь не в том, насколько длинным получается выход, а в том, насколько качественно ты его выполняешь. Особенно последний. Но это уже специфика. Если говорить в целом, нам есть где прибавить, а, значит, есть над чем работать.

— Возможно, вы не согласитесь с точкой зрения, которую на днях высказал четырёхкратный олимпийский чемпион Александр Попов, но, по его мнению, Бородину уже сейчас следует ориентироваться не на то, как 400 м комплексом плавал Майкл Фелпс, и даже не на рекорд Маршана. А думать о том, как проплыть эту дистанцию из четырёх минут. Насколько это вообще реально, на ваш взгляд?

— В определённой степени Попов конечно же прав: плох тот солдат, который не мечтает стать генералом. Просто я не сторонница того, чтобы заводить себе в спорте кумиров. Надо просто идти своей дорогой. А уж правильно мы делаем это, или нет, покажет время. Ошибаются-то все, так или иначе. Мне, например, очень нравится Климент Колесников, который вообще ни на кого не смотрит в плане каких-то цифр. Он просто хочет быть лучшим. При этом Клим очень симпатичен мне своей бесшабашностью и одновременно с этим доброжелательностью по отношению к окружающим.

— Любой рекордный результат — это прежде всего свидетельство того, что атлет сумел переступить в своём сознании через определённый барьер. Как бороться с препятствиями в голове спортсмена, и мешают ли они, когда речь идёт о результате, который представляется недостижимым?

— Ещё когда у меня была большая группа, я всегда говорила всем своим детям: когда спортсмены выходят на старт, они натренированы примерно одинаково. И побеждает тот, кто способен лучше совладать с собой. В отношении нас с Ильёй люблю повторять, что наша сказка только начата. Так что нет, останавливаться никто не собирается. Особенно — в свете новых цифр.

— Рекорды Фелпса долгое время были для пловцов своеобразным психологическим тормозом и понятно, почему: когда речь идёт об атлете, которого позиционируют, как сверхчеловека, его результаты невольно воспринимаются, как сверхдостижения. Наверное, проще настраивать себя на то, чтобы превзойти парня, с которым ты плавал по юниорам на соседних дорожках?

— Проще, но несколько в ином плане. Глядя на Маршана, многие, уверена, задумаются: «Ну он же смог, почему не смогу я?» Совершенно не исключаю, что спустя некоторое время мы можем начать говорить о Маршане, как о новом плавательном гении, о втором Фелпсе, но сейчас важно лишь то, что такой человек нашёлся. И они точно так же находятся в других видах плавания.

— Соглашусь. Ведь не так давно казалось, что к мировым рекордам, установленным в эпоху комбинезонов, вообще никто и никогда не приблизится.

— Однако приблизились же, и превзошли многие достижения тех лет. Мне кажется, нормального спортсмена чужие рекорды должны только стимулировать.

— Идеал пловца в вашем представлении существует?

— В каком смысле — идеал?

— Человек, глядя на которого вы понимаете, что вас, как тренера, восхищает в нём абсолютно всё?

— В этом отношении меня вполне устраивает спортсмен, который находится в моих руках. Мы с Ильёй достаточно легко в своё время влились в сборную, но это понятно. Плавать 400 м комплексом, давайте уж говорить начистоту, стремятся немногие. Поэтому, когда на юношеском первенстве мира в Будапеште в 2019-м мы выдали 4.12,95, все восприняли это с какими-то запредельными эмоциями.

— Илья — лёгкий в плане характера человек?

— Думаю, да. Очень уважительный, прислушивается к тому, что ему говорят. Я вообще всегда пытаюсь досконально объяснить спортсмену, зачем мы делаем ту или иную работу. Приучаю его размышлять, самостоятельно принимать те или иные решения. Знаете, есть такое понятие «рабочий спортсмен»? Илья рабочий.

— Как много времени вы с ним уделяете подготовке на суше?

— Отдельных специалистов у нас в Брянске для работы в зале нет, но хочу сказать, что с комплексным плаванием всё обстоит немножко не так, как с другими видами. На воде приходится делать неимоверно тяжёлую работу, объёмы очень велики, и я думаю, что если мы попытаемся добавить к этому столь же объёмную работу в зале, выдержать такую нагрузку Илья просто не сможет. В этом плане не слишком разумно сравнивать одного спортсмена с другим. Нужно думать прежде всего о том, как максимально раскрыть имеющиеся возможности конкретного человека. Это очень тонкая работа, в которой легко ошибиться.

— Вы довольны тем, как ваш подопечный проплыл в Казани 200 м комплекс?

— В целом получилось неплохо, но выплыть из 57-ми секунд было бы интереснее. Вообще наша задумка на этих соревнованиях заключалась в том, чтобы сравнить свои результаты с тем, как плывут на чемпионате мира. Если мы хотим быть в обойме, должны понимать, кто из соперников на что способен. Хотя 200 метров для Ильи не совсем «его» вид. На чемпионат мира в «короткой» воде в 2021-м мы вообще на этой дистанции не отобрались. Радует то, что есть динамика: на чемпионате России в апреле Илья проплыл 200 м за 1. 57,93, и сбросить с этого результата 0,6, согласитесь, неплохо.

— Те, кто плавает комплекс, обычно стартуют и на каких-то других дистанциях тем или иным стилем. К чему больше лежит душа у Бородина? И можно ли совмещать?

— Думаю, что не можно, а нужно. Норматив мастера спорта Илья, кстати, впервые выполнил не в комплексном плавании, а в брассе. Я бы сказала, что нужно стремиться к тому, чтобы плавать в соревнованиях двухсотки всеми стилями, просто расписание не всегда складывается благоприятным образом для этого.

— Тот же Маршан, знаю, отказался стартовать в Фукуоке на 200 м брассом, поскольку между полуфиналом на этой дистанции и финалом в комплексном плавании было всего 10 минут.

— Ну вот именно об этом речь. Раньше 200 м вольным стилем и 200 м комплексом проводились на российских соревнованиях в один день, и нам приходилось выбирать. Но зональных соревнованиях мы плавали, помимо комплекса, 800 и 1500 м вольным стилем, 200 м на спине, баттерфляем, но всё это, как правило, делалось под нагрузкой, просто для простартовки.

— Я как-то наткнулась в интернете на монолог Ильи о плавании, и, честно вам скажу, была потрясена формулировками: «Вода обволакивает, зовет в похождения, и я бываю с ней заодно. Сливаешься и летишь волна за волной. Как всадник…» В Бородине действительно столько романтики, или же это просто способ найти что-то красивое в совершенно адовой работе?

— Ну, это сильно приукрашено, конечно же. Как сказка. В реальности просто впахиваешь и впахиваешь. В этом плане мне запомнилось тоже где-то прочитанная история, как Анатолий Владимирович Тарасов спросил у кого-то из учеников своей дочери: «Тяжело на тренировках? — Тяжело. — Рвота бывает? — Бывает. — Молодец, Татьяна, классный тренер!» У нас с Ильёй до этого не доходит, но иногда реально сердце кровью обливается, на него глядя.

— Ежедневные объемы в воде до какой цифры доходят?

— 18-19 км за две тренировки. Однажды на сборе в Кабардинке попробовали проплыть «десятку», но это оказалось слишком тяжело, пару дней довольно неприятный отходняк был. Поэтому я себе сказала, что время для таких экспериментов пока не пришло. Главная задача тренера не убить спортсмена, а развить в нём те качества, которые даны природой.

— Понимаю, что тренеры — суеверная публика, но спрошу: какой результат Бородина на 400 м комплекс вас устроит в Казани?

— Если очень обтекаемо, то уровень призовых мест чемпионата мира.

— То есть вы всё-таки коррелируете уровень собственной готовности с тем, как плывут сейчас сильнейшие в Японии?

— Знаете, после того, как Илья установил рекорд России на двухсотке, мне написали несколько иностранных тренеров, с которыми я познакомилась, когда мы только начали выступать в международных соревнованиях. Понятно, что результат, применительно к чемпионату мира был у нас на первой дистанции не бог весть каким высоким, с ним Илья даже не попал бы в финал, но я хочу сказать, что не только мы сейчас следим за тем, что происходит в мире. За нами тоже следят, и это нормально. Если мы хотим развиваться, разве можно иначе?