Елена Вайцеховская о спорте и его звездах. Интервью, очерки и комментарии разных лет.

Чемпионат Европы, где российские прыгуны завоевали одиннадцать наград, включая три золотых, стал дебютом главного тренера – Светланы Моисеевой. На этом посту она стала первой женщиной за всю историю российских прыжков в воду.

- Давая согласие возглавить национальную команду после Олимпийских игр в Рио, вы предполагали, что ваш личный ученик Виктор Минибаев захочет продолжить карьеру?

- Выступить на Олимпиаде так, как хотелось, Виктору не удалось. На 10-метровой вышке он стал восьмым и прямо на бортике сказал, что будет готовиться к следующим Играм. Я прекрасно понимала, что это - эмоции, и внутренне была к тому, что карьеру он все-таки завершит. Но Виктор отдохнул и действительно решил, что будет прыгать дальше. Когда меня уже официально назначили главным тренером, я думала даже о том, что Минибаев мог бы поехать в Казань – тренироваться вместе с Никитой Шлейхером у Павла Борисовича Муякина. Понятно, что отдавать спорттсмена, в которого вложено столько сил, всегда непросто, но мне казалось, что я просто не справлюсь: все-таки работа главного тренера отнимает очень много сил и времени. Особенно сложно в этом отношении было на начальном этапе, когда приходилось много работать с разными документами. Сейчас уже втянулась, все успеваю. И тренировать, и руководить.

- Мне показалось, или прыгуны в воду действительно стали значительно реже бывать на «Круглом».

- Это так. Одно из моих первых решений сводилось к тому, чтобы сделать сборы не трехнедельными, как это было раньше, а ограничиться двумя неделями. Это позволило нам начать работать на сборах более интенсивно – с минимальным количеством выходных. Первый такой сбор мы провели в этом сезоне в Баку, затем - в Смоленске, в Казани. Мы слишком «наелись» постоянным пребыванием на «Круглом» в прошлом году. Я видела, что ребят реально угнетает обстановка: один и тот же путь из гостиницы в бассейн, одна и та же еда, одна и та же постель и тренировки, тренировки… Мозг не разгружается. Когда ты идешь к своей первой Олимпиаде, это нормально, поэтому молодые ребята чувствуют себя на базе вполне комфортно. А все наши лидеры почти постоянно тренируются на Круглом уже шесть лет. За девять месяцев прошлого года мы провели здесь 11 сборов. На два-три дня домой – и снова на базу. Поневоле захочешь сменить обстановку.

- Вы сразу согласились возглавить команду, когда поступило такое предложение?

- Сложно сказать. Наверное, к этому решению меня просто подвело время.

- Как долго вы сами занимались прыжками в воду?

- Вплоть до окончания школы. При этом уже с третьего класса я мечтала стать тренером. 25 июня 1984 года получила аттестат, а 26-го устроилась на работу.

- Это было в Алмалыке?

- Да. Там я отработала 11 лет, двое моих спортсменов выигрывали первенство СССР, входили в юношескую сборную. Но в 1992-м страна развалилась, и на этом все закончилось. Узбекистан не имел своей валюты, не имел возможности отправлять своих спортсменов на соревнования. Мы даже в Москву не ездили - варились в своей каше. И я прекрасно понимала, что, если дальше так все пойдет, о серьезной работе придется забыть навсегда.

- Но ведь выбрались же?

- Я тогда просила о помощи всех, кого знала, была готова ухватиться за любую возможность работать в России. Сначала мне предложили поехать в Сочи, где вроде бы собирались открыть прыжковый бассейн. Через год я поняла, что строительство бассейна В Сочи даже не предвидится. Тогда стала действовать сама: приехала на соревнования в Тольятти и попросила знакомого тренера взять меня на работу. Меня взяли на группы самоокупаемости, предоставили общежитие. С собой я привезла из Алмалыка двух своих спортсменов, один из которых уже был победителем всесоюзных соревнований.

Долго мы там не смогли продержаться: спортсменам так и не дали жилье, поэтому вытерпели они только год и вернулись обратно в Узбекистан. Я и сама понимала, что, если продолжать работать на самоокупаемости, никакого результата не будет. А хотелось все-таки быть хорошим тренером.

- Насколько хорошим? Какой-то ориентир перед глазами был?

- В Алмалыке я много общалась с тренером по спортивной гимнастике Розой Борисовной Ишковой - мы жили рядом. Несмотря на то, что условия для тренировок у гимнастов были ничуть не лучше, чем у прыгунов, ее спортсменка Роза Галиева в 1992-м попала на Олимпийские игры и стала чемпионкой в командном первенстве. Она до сих пор остается в Алмалыке единственной олимпийской чемпионкой. А тогда я смотрела на нее и думала: неважно, из какого ты города. Важно, насколько сильно хочешь добиться результата.

- В какой момент в вашей группе появился Минибаев?

- Это произошло уже после того, как из Тольятти я переехала в Электросталь. Меня точно так же взяли на группу самоокупаемости, но если в Тольятти группы формировались по принципу, кто первым заплатил, то в Электростали я сама ходила по детским садам, отбирала детишек. Начала работать в бассейне в декабре, а уже в апреле меня перевели на обычную тренерскую ставку. Виктор появился в следующем наборе. Маленький, старательный - сразу было видно, что будет прыгать. Отличался от всех.

- Каждый раз, когда я вижу ту невероятно сложную программу, которую Минибаев делает уже много лет, у меня возникает вопрос: неужели не страшно посылать спортсмена на такие прыжки?

- Волнение, безусловно, есть. Но именно волнение, а не страх. Я ни разу в жизни не посылала на десять метров неподготовленного спортсмена. У Виктора хорошая голова, он всегда понимает, что делает. Когда идет на новый прыжок, как правило делает его удачно. Исключений пока не случалось.

- Вас не пугало приближение момента, когда Минибаев решит завершить карьеру и вам, как тренеру, придется начать все сначала?

- Я задумывалась об этом, скажем так. Думала о том, что Игры в Рио скорее всего станут для Виктора последними и понимала, что не совсем готова снова «спускаться» на малышей. Это сложно даже чисто физически: Минибаева я сама таскала на лонже, пока у меня не начали в буквальном смысле «отваливаться» плечи. И начать этот путь сначала, зная, насколько он тяжел… За год до Олимпиады я даже у главного тренера спросила, не возьмет ли он меня работать в федерацию после того, как Виктор закончит прыгать.

- Неужели были готовы с утра до вечера сидеть в офисе и перекладывать бумажки?

- Нет, конечно. Но понимала и то, что снова на набор детей уже не пойду. Думала, может быть, мне предложат работать с юниорами, или с основной командой – помогать другим тренерам. Если бы мне сказали «нет», возможно, я уехала бы за границу.

- Звали. Приглашали в Испанию, еще когда там работал Михаил Угрюмов, потом в Великобританию - в Эдинбург. На самом деле подобных предложений сейчас море. Мы предлагаем нашим тренерам – никто не хочет ехать.

Что до Виктора, не могу сказать, что жду с нетерпением, когда он закончит карьеру. Пусть прыгает, пока прыгается, пока есть силы. Если бы кто-то был сильнее его, другое дело. Но пока даже в спину не дышат. Хотя, как главный тренер я понимаю, что ничего хорошего в этом нет.

- Так ведь конкуренции нет и у Ильи Захарова и Евгения Кузнецова на трехметровом трамплине – несмотря на все прошлогодние разговоры о том, что с ними готовы на равных соперничать братья Новоселовы.

- Такая конкуренция, кстати, может появиться уже в ближайшее время – со стороны Никиты Шлейхера. Во всяком случае на чемпионате России он перед последним прыжком лидировал. Там, правда, есть другая проблема: в Татарстане Шлейхер – единственный, кто может завоевывать медали, поэтому на чемпионатах страны он выступает как правило во всех видах программы. Это тяжело.

- Когда я смотрела тренировки сборной перед чемпионатом Европы, у меня сложилось впечатление, что Захаров, и Кузнецов хоть и остаются лидерами команды, но внутренне до сих пор психологически придавлены Олимпийскими Играми.

- Не только они. Юля Тимошинина полгода вообще практически не тренировалась. Даже пропустила юниорское первенство мира - не могла заставить себя в бассейн зайти. Захарову и Кузнецову пришлось гораздо тяжелее: все-таки они рассчитывали на результат, были готовы бороться за самые высокие места. А вместо этого обоим пришлось пережить серьезное поражение. Особенно болезненно это было для Ильи: в Рио он провел накануне старта прекрасную тренировку, но в предварительных соревнованиях задел доску ногами. На следующий день выходит на снаряд, а ноги не толкаются. Психологически такие вещи сильно выбивают из колеи.

- Могу ошибаться, поскольку не нахожусь внутри команды, но мне показалось. Что Захарова выбило из колеи уже то, что он проиграл отборочный предолимпийский чемпионат России.

- Может быть и так. На протяжении достаточно долгого времени Илье внушалось главным тренером, что сзади никого нет. Не исключаю, что он и сам в это поверил. А спортсмен должен быть готов к тому, что может проиграть. Мне пришлось побывать в похожей ситуации – с Виктором. В 2013-м мы с ним приехали в Росток на чемпионат Европы, и перед самыми соревнованиями он мне говорит: мол, с кем соревноваться-то? Патрик Хаусдинг не прыгает, Саша Кляйн не прыгает, Томас Дейли тоже не прыгает. В итоге еле-еле занял третье место.

Конечно, Захарову пришлось тогда несладко. Сначала проиграл отбор, потом начались разговоры о том, что он вообще не должен ехать на Олимпийские игры в личном виде. Внешне он тогда старался не подавать вида, что это как-то его задевает, но на самом деле переживал сильно. Кузнецову в той ситуации было намного проще, поскольку в чемпионате России после победы на европейском первенстве он не выступал.

- В последние годы стало заметно, что во многих странах подготовка прыгунов в воду стала вестись совершенно иначе, нежели раньше. Это принципиально иная проработка мышц, другие специалисты. Как обстоит дело в российской сборной?

- В этом году мы пригласили в команду специалиста по ОФП, который дает ребятам кроссфит, работает с ними на выносливость, на функционалку, у нас появились «триксы» (петли TRX – прим. Е.В.), мы много работаем в тренажерном зале, что раньше не рекомендовалось, скажем так. Считалось, что прыгуну в воду это не нужно, потому что закрепощает мышцы. На самом деле, все это давно вошло в мировую практику. Прыжковый мир давно занимается и прокачкой мышц, и даже структурой тела. На сборах у нас проводится обязательная для всех зарядка, которой раньше тоже не было. Одно время мы ходили по утрам в бассейн на спады (упражнение для отработки входа в воду – прим. Е.В.), потом почему-то нам стало жалко спортсменов. Сейчас я постоянно напоминаю, что заниматься физподготовкой нужно не только на сборах, но и дома, но делают это не все.

- Эффект новой работы уже просматривается?

- Мне кажется, что да. В прыжках появилась высота, легкость в движениях, хотя поначалу спортсмены постоянно пытались со мной дискутировать: зачем, мол, вы нас так сильно мучаете? Понятно, что со всеми проблемами за полгода не справиться, но процесс пошел.

- Какие-то результативные обязательства на чемпионате мира у ваших подопечных есть?

- Хотелось бы завоевать две медали. Когда меня брали на работу, то сказали, что не будут слишком требовательно относиться к тому, как команда выступит на главном старте. Все понимают: нужно проделать большую работу прежде, чем спрашивать за результат. Так что эти обязательства мы поставили для себя сами.