Елена Вайцеховская о спорте и его звездах. Интервью, очерки и комментарии разных лет.

В Америке из неё вполне могли бы сделать звезду масштаба Аннет Келлерман — актрисы, вдохновившей Джека Лондона на создание образа Паолы Дестен в «Маленькой хозяйке большого дома»: яркая женственная внешность, неизменная доброжелательность к окружающему миру и готовность с ним общаться, плюс прыгает с 10-метровой вышки, как мало кто умеет. Но вот в большом спорте Лизе Кансо не слишком везло. В 2019-м она с блеском выиграла юниорский чемпионат Европы, но случился ковид. В декабре 2021-го стала третьей на первенстве мира, не подозревая, что путь на взрослую международную арену спустя два месяца будет надолго перекрыт.

— Постоянно слышу, что вас обожают журналисты, при этом не нашла в сети ни одного большого с вами интервью.

— Так их и не было. Интервью у меня берут разве что после соревнований, если попадаю в «тройку».

— Тогда рассказывайте, как попали в прыжки в воду.

— Чисто случайно. Пять лет занималась в ЦСКА спортивной гимнастикой у Ольги Сикорро, тренировки были тяжелые, муторные, заканчивались поздно, я выходила из зала вся в магнезии, смотрела на бассейн, который был прямо напротив гимнастического зала, и постоянно спрашивала бабушку «А мы никогда не попадем в этот бассейн, поплавать?» При этом мне и в голову не приходило сказать, что мне не нравится гимнастика. Привели — значит, так и надо. Но бабушка однажды вдруг сама сказала: «Ты же воду любишь, пойдем-ка в плавание».

— Так в плавание, или всё-таки в прыжки?

— В плавание меня не взяли. Маленькая, перекачанная, родители тоже маленького роста, то есть, спортивного будущего вообще нет в этом виде спорта. Тренер по плаванию, думаю, просто меня пожалела, не выгнала сразу. Вместо этого предложила пойти на просмотр к Раисе Дмитриевне Гальпериной, у которой я тренируюсь до сих пор.

— Гальперина ведь и сама пришла в прыжки в воду из гимнастики. И, насколько знаю, до сих пор не слишком хорошо плавает.

— Меня она постоянно проверяла, не боюсь ли я высоты, воды.

— То есть, иди девочка на 10 метров, прыгай вниз, а там посмотрим?

— На «десятку» меня сразу не загоняли, только на «пятерку». Я «солдатик» с «пятерки» делала, потом начала пробовать более сложные вещи. Пол-оборота, полтора. Но с отдельными прыжками проблема была очень жесткая.

— Вы же, благодаря гимнастике, должны были прекрасно крутиться в воздухе.

— Так и было. Но «задние» вращения я долгое время делала с закрытыми глазами и постоянно билась. С трёх метров, с пяти, с семи. Вообще не понимала, как нужно открываться, чтобы войти в воду головой вниз. Реально тогда была уверена, что брошу это занятие, не выдержу. Постоянно думала: неужели теперь мне всегда придётся ходить синей? Приходила на тренировку и, если слышала, что нужно отрабатывать «задние» прыжки, начинала плакать. А потом, в один момент, просто открыла глаза.

— И сразу всё встало на места?

— Первое, что реально меня потрясло, что, оказывается, так классно входить в воду без боли. Потом начала корректировать технику. Очень нравилось работать в зале, потому что там я досконально знала, что и как делать. На воде прыгала все снаряды: вышку, трёхметровый трамплин, однометровый. Хотя. когда только пришла в прыжки, трамплина боялась до жути. Это такой громкий снаряд… Грохот постоянно по голове бил.

Поначалу долго не могла понять, как в этом виде спорта вообще можно выжить? Как в мокром виде брать группировку, как удерживать её, чтобы не соскальзывали руки? У меня даже своей тряпки не было, чтобы воду с тела вытирать. Но как-то получилось, что, начиная с 2016-го я стала выигрывать. По четыре-пять медалей с соревнований привозила: два синхрона, три индивидуальных финала. На вышке три года подряд на российских соревнованиях становилась первой. А в 2019-м сначала подвернула ногу, а потом отравилась прямо на первенстве России и не отобралась в команду.

— Это был тот самый сезон, когда вы стали чемпионкой Европы?

— Да. Мне сказали: если хорошо выступишь на взрослом чемпионате, вторым номером на первенство Европы тебя возьмем. Я про это благополучно забыла, хотя взрослый чемпионат отпрыгала действительно хорошо. Когда объявили, что меня действительно решили взять в Казань на европейское первенство, даже растерялась. Не чувствовала себя готовой к этому.

— Но выиграли же?

— Я там больше по городу гуляла, всю Казань обошла. Финал на вышке совпал со днём моего рождения, и все твердили: ты должна сделать себе подарок. Вот и сделала. Хотя даже не думала, что могу на пьедестал залезть. А вот на первенстве мира в 2021-м физически уже была готова соревноваться, но морально всё равно не представляла, как можно конкурировать с китайцами, с американцами. Девочки там были очень достойные. Поэтому бронза стала большим успехом.

— Когда случилось отстранение от международных стартов, не было ощущения, что жизнь прошла зря?

— Ну, не зря точно. Я закончила школу, поступила в институт физкультуры, благодаря спорту. Без вступительных экзаменов, на бюджет. Сейчас уже закончила третий курс. На российских соревнованиях стали неплохие призовые давать.

— То есть, сейчас прыжки в воду — это хорошо оплачиваемая работа?

— Зависит от того, насколько хорошо ты работаешь и какие места занимаешь. Но призовые деньги — это, конечно, приятный бонус, заставляет держать себя в тонусе. Думаю, если бы мы сейчас выступали за границей, то в тех же чемпионатах Европы могли составить хорошую конкуренцию кому угодно.

— Вы сейчас специализируетесь только в прыжках с вышки?

— На тренировках могу попрыгать и с трамплина, но по-прежнему не люблю его. В детстве у меня почему-то постоянно подкашивались ноги на этом снаряде. Я слетала с доски, ударялась об неё ногами, наскок нестабильный был. Два раза даже останавливалась в наскоке в ходе соревнований, чего, как понимаете, делать категорически нельзя. Почему так получается, до сих пор не могу объяснить. Собираюсь наскакивать, а доска в разные стороны из-под ног уходит, словно по канату иду. Хотя мне постоянно говорили, и тренеры в том числе, что по телосложению, по всем физическим показателям я скорее трамплинистка, нежели вышечница.

— Прыгать с десятиметровой вышки очень страшно?

— Если объяснять совсем для несведущих, 10 метров — это хоть и высота четырехэтажного дома, с одного раза убиться не получится. Это не асфальт. Вода при любых падениях спасает. Зато, когда подходишь к краю, сверху открывается умопомрачительный вид, особенно на открытом воздухе. Мне такое прямо в кайф. Как и полные трибуны.

— Любимый прыжок у вас, как у бывшей гимнастки, наверное, со стойки на руках?

— Смешно прозвучит, но в гимнастике я никогда не стояла стойку. Да и в прыжках вообще не понимала, зачем это надо, стоять на руках. Но как-то раз Раиса Дмитриевна сказала: «Не встанешь, я тебя выгоню». Вот я и научилась стоять. Так что сейчас прыжок со стойки действительно любимый. Я его делаю вообще без усилий. Опять же, знаю, что зрителям такое нравится.

— Новые прыжки вы всегда делаете в воздушную подушку?

— Я всего один раз в жизни в подушку прыгать пробовала, хотя могла из без этого прыжок сделать. Подушка – это чисто тренерская подстраховка. Прыгать в неё — то ещё удовольствие. И в сторону тебя непредсказуемо швыряет, и свернуть шею можно, и руки травмировать. Плюс, надо прыгнуть в строго отведённое время, по отмашке тренера, а я люблю постоять на вышке, настроиться. Суть подушки в том, чтобы смягчать удар. Отсюда вывод: не надо идти на прыжок неготовым. Тогда и без подушки всё нормально будет.

— Сложные прыжки комфортнее делать в одиночку, или в синхроне?

— Какой хороший вопрос. Я об этом не задумывалась, честно.

— Принято считать, что, когда прыгаешь вдвоем, не так страшно. Потому что голова другим занята.

— Да мне и в одиночку не страшно. Вообще не понимаю, зачем прыгать в воду, если страшно? Человек, который боится, он разве хорошо прыгнет?

— С такой психологией и достаточно крепким для прыгуньи в воду телосложением, вам прямая дорога в хайдайвинг, как мне кажется.

— Вы не первая, кто мне об этом говорит. Но я не считаю, что это женственный вид спорта. Он слишком суровый в плане возможных последствий. А, кроме того, у меня сильное плоскостопие. Даже если с семи метров делаю темповые прыжки со входом в воду ногами, сразу начинают болеть стопы. Когда мы были на сборе в Китае, несколько наших девочек прыгнули «солдатиком» с 20-метровой платформы, а Ульяна Клюева даже с 24-х решилась. Я это всё снимала на телефон, и поняла, что не катит мне это. Не в кайф.

— Ну так «солдатик» — это вообще самый неприятный по ощущениям прыжок, на мой взгляд. Даже с десятиметровой вышки.

— Я в какой-то момент подумала там в Китае, что могла бы сделать два оборота вперёд с полувинтом, тем более что с «десятки» этот прыжок делала, знаю, как в хайдайвинге ногами в воду входить.

— И что вас остановило?

— Подумала, что Раиса Дмитриевна может сильно за меня испугаться. И как-то воздержалась. Ну да, я понимаю, что можно сделать шикарную программу для хайдайвинга из тех прыжков, что я делаю в соревнованиях с десяти метров — для этого нужно всего лишь добавить полвинта в ноги при входе в воду. Да и ноги можно бинтовать, чтобы избежать травм. Но зачем? Мне оно надо, разбиваться насмерть? Адреналина хватает и сейчас. Дело тут даже не в страхе. Мне это внутренне некомфортно.

— Я как-то поднялась на 27 метров в Ла-Рошели, при шквальном ветре, из-за которого отложили соревнования, и не смогла себя заставить подойти к краю. Был даже не страх. Скорее, чисто интуитивное понимание, что этого делать не следует из банального чувства самосохранения.

— Вот вы и ответили на вопрос, почему я не стремлюсь в хайдайвинг. То же самое ощущение.

— Научиться ставить входы в воду без брызг вам было сложно?

— А я разве научилась?

— Ну иногда-то получается?

— В том-то и дело, что иногда. Я как-то пропустила момент, когда ставится техника входа в воду, а врождённой способности гасить брызги, как у того же Руслана Тернового, у меня нет. В институте мой преподаватель Евгения Андреевна Распопова целую научную базу под это подвела: мол, каверна не успевает всосать кавитатор. Кавитатор в этом контексте — это тело, а оно у меня слишком короткое. И широкие бёдра. Это Распопова на первом курсе объясняла, и мне её формулировка надолго в голову въелась. Получается, чем длиннее тело, тем больше времени у спортсмена на то, чтобы сделать под водой кувырок, правильно развести руки, ну и так далее. С другой стороны, высоким спортсменам не так просто переворачиваться в воздухе.

Кстати, я детей учила входу в воду — у всех получается. Из этого я делаю вывод, что умение гасить вход нарабатывается, как любое другое. С другой стороны, тот же Терновой, с которым мы вместе тренируемся, вообще не может ответить, как ставит руки — всё получается само. Я постоянно спрашиваю: «Руслан, ну расскажи, как ты гасишь, ну хотя бы по секрету?». У него одна отговорка: «У меня талант».

— Сейчас всех спортсменов принято спрашивать про мотивацию. Для вас этот вопрос актуален?

— У меня дома свой мотиватор — бабушка. Она меня быстро приводит в чувство, когда я теряюсь.

— Каким образом?

— Я как-то её спросила: если у меня что-то не получается, зачем тогда я это делаю? Она тут же ответила: «Бросай. Будешь ездить каждый день в институт, допоздна учить уроки. Устроишься на работу официанткой». Я говорю: «Не хочу официанткой». Она спрашивает: «А кем хочешь?» — «Не знаю». — «Вот, когда узнаешь, тогда и бросишь тренироваться».

Ну а потом бабушка уже спокойно мне объяснила, что всё сразу не бывает. Значит, надо просто больше работать, чтобы чего-то добиться. В любой профессии. Я вообще по мере взросления много чего стала воспринимать иначе. Помню, в 14-летнем возрасте впервые осознанно смотрела Олимпиаду в Рио-де-Жанейро, и с большим удивлением поняла, что, оказывается, не все спортсмены становятся олимпийскими чемпионами.

— А раньше были уверены, что все?

— Мне казалось, если ты находишься в профессиональном спорте, то рано или поздно придешь к этому. Потом была история с Олимпиадой в Токио, которую отодвинули на год…

— Переживали, что не отобрались в команду?

— Не сказать, что в истериках билась. Скорее, понимала, что я ещё не на том уровне, чтобы на Олимпиаде на что-то претендовать. Да и потом, я никогда не считала, что Олимпийские игры — это единственная цель в жизни. Никогда не ставила перед собой задачу показать результат только ради того, чтобы меня куда-то взяли. Мне нравится преодолевать себя, нравится создавать другим конкуренцию, чувствовать, что я способна это сделать. Мне и тренер частенько повторяет: «Лиз, как будет, так и будет. Ты прыгать умеешь. Поэтому что бы ни произошло, как бы ты ни выступила, относись к этому спокойно».

Когда я впервые от Раисы Дмитриевны это услышала, то как-то очень чётко осознала: а человек-то дело говорит. Никакое поражение — это не конец света. Хочется, конечно, большого результата. Но, в связи с нашими обстоятельствами, с Олимпиадой, которой у нас в этом году не будет, надо просто научиться на этом не зацикливаться. Значит, будет что-то другое.

— Почему, кстати, институт физкультуры? Хотите стать тренером?

— По этому поводу были раздумья. У меня мама преподаватель по английскому и немецкому языкам, и я с детства свободно разговаривала на английском. Хотела поступать на факультет международных отношений в экономический университет Плеханова, но там я вряд ли смогла бы совмещать спорт и учебу. Вот и выбрала спортивный вуз. Потом, скорее всего, буду получать второе высшее образование. Тренером работать вряд ли смогу — мне детей жалко.

— Соцсети вы ведетё для души, или для дополнительного заработка?

— Рекламных предложений пока не поступало. Видимо, я пока не то лицо, которое достойно что-то рекламировать. Хотя жаль, конечно. Так что соцсети – это просто инструмент для ежедневного отчёта. Чтобы мама за мной наблюдала, издалека, поскольку живёт в другой стране, чтобы тренер видела, что со мной все хорошо и не волновалась. Опять-таки, много друзей по миру, которые постоянно просят, чтобы я выкладывала фотографии, показывала, где бываю. Вообще в свободное время я люблю танцевать, рисовать, в детстве в кружки всякие ходила, чтобы энергию выплеснуть. Когда переходный возраст начался, танцевала, чтобы что-то делать с весом. Есть хотелось постоянно, просто дикий голод был, до отчаяния. Думала, это никогда не закончится. Наберу сто килограмм и уйду в никуда.

— Но справились же?

— Мама заставила есть петрушку. Пучками. Вместо ужина. А после петрушки есть не хочется в принципе.

— Можете представить себя в шоу?

— Одно время я часто ходила в цирк и думала: как же там классно. Была мысль, если в спорте не получится, в цирк уйти. И потом я как-то перестала об этом думать. Хочется какой-то устойчивости, стабильности. Бабушка у меня большая любительница перемен, я же постоянно ей объясняю: не нужно трогать систему, если она работает. Моя система работает, ну так не портьте её, пожалуйста. Но постоянно находятся люди, которые хотят мне помочь.

— Во всем. В личной жизни, в учебе, в спорте. В том, как я одеваюсь, как крашусь. Наверное, это называется общественным мнением.

— Вы на него хоть когда-то реагировали?

— Прислушиваться, конечно, полезно, всё-таки люди со стороны на меня смотрят, но, если я решила, что я хочу одеться так, а не иначе, меня ничто не переубедит. Я совершенно точно не тот человек, который будет зависеть от чужого мнения.

— То есть, можете выкрасить голову в розово-зеленый цвет, намазать губы черной помадой, сделать татуировку на лбу и в таком виде пойти на тренировку?

— Татуировки я никогда не стану делать, ни под каким предлогом. Это я решила для себя раз и навсегда. Зачем усложнять себе жизнь? Во-первых, она мне элементарно надоест. Зная себя, я захочу через год её свести. Да и потом, боли в нашей жизни и без того достаточно.