|
|
|
|
|
|||
За несколько последних лет она потеряла сначала лучшую и самую любимую ученицу Юлию Ефимову, уехавшую тренироваться в США и затем дисквалифицированную за допинг, потом – сына: Аркадий Вятчанин тоже предпочел готовиться в Штатах. Следующей и уже невосполнимой потерей стал муж – он ушел из жизни 1 сентября прошлого года. А вскоре из России уехала и сама Ирина – подписала контракт с турецкой федерацией плавания. И все же, отъезд Вятчаниной в Стамбул стал благом. Он не просто вернул смысл в ее жизнь, но вернул и саму Ирину – плаванию. Как тут не вспомнить вынесенный в заголовок шахматный термин: пожертвовать малым, чтобы получить большее. Известного специалиста я разыскала на тренировочном сборе в Анкаре. Приняв поздравления с началом нового творческого этапа, Вятчанина начала рассказывать: – Вся эта история с Турцией возникла в моей жизни совершенно внезапно – как снежный ком, свалившийся с крыши на голову. В конце ноября мне позвонили прямо в бассейн и сделали предложение работать в Стамбуле. Это было до такой степени неожиданно, что я даже не сразу поняла, о чем вообще идет речь. Попросила даже перезвонить ближе к вечеру, чтобы успеть как-то прийти в себя. – Кто именно вам звонил? – Отец моей нынешней ученицы Виктории Солнцевой. Сказал, что они с женой очень долго искали мои координаты и вышли на меня благодаря помощи нашего известного тренера Бориса Зенова, который много лет работает в Австрии. И с его благословения, так сказать. Уже потом я узнала, что Борис Дмитриевич, узнав о том, что Солнцевы ищут тренера для дочери, прямо так и сказал: «Ваше единственное спасение зовут Ирина Вятчанина. Если она согласится, считайте, что вам крупно повезло». – В каком профессиональном статусе вы пребывали на тот момент? – Работала у себя дома в Таганроге с небольшой группой детей 13-16 лет. – Ради результата, или чтобы банально было на что жить? – И чтобы жить – тоже. Но, скорее, для того, чтобы продолжать находиться в профессиональном тонусе, не терять навык тренерской работы. Не стану скрывать: в последние годы я достаточно часто думала вообще закончить с практической деятельностью – уйти на пенсию. Не видела большого смысла продолжать. – Прекрасно помню наше с вами интервью, где вы рассказывали, что Таганрог – не то место, куда с радостью едут спортсмены. Но совершенно не представляю вас с вашей неуемной энергией – и на пенсии. – Понятно, что какое-то дело я в любом случае для себя нашла бы. Одна из идей заключалась в том, чтобы попробовать заняться консультативной деятельностью. Думала даже написать резюме, разослать их по разным адресам и ждать, пока кто-нибудь проявит интерес. Тем более что в свое время такой интерес был достаточно высок. Особенно – со стороны стран бывшего СССР. Несколько раз меня приглашали куда-то поехать, почитать лекции, но приходилось отказываться, потому что сначала не позволял рабочий график, потом на фоне всего того, что происходило в моей жизни, начались достаточно серьезные проблемы со здоровьем. В общем, постоянно что-то сдерживало. Пока я все это обдумывала, в бассейне как-то сама собой образовалась группа. А сейчас думаю: может быть, именно так было предназначено свыше? Может быть, это надо было расценивать, как сигнал, что не нужно искусственно загружать себя придуманной работой, не мое это? – Чем заинтересовал вас турецкий вариант? Если, конечно же, так можно говорить применительно к работе с украинской спортсменкой. – На эту девочку я обратила внимание еще в 2013 году на чемпионате мира в Барселоне. Она показала там достаточно хорошие результаты, была в финалах на дистанциях 100 и 200 м брассом, причем плавала тогда как раз за Украину. Виктория родом из Полтавы, а некоторое время назад переехала с родителями в Стамбул, получила турецкое гражданство и на последнем чемпионате мира в Дохе выступала уже под другой фамилией за Турцию. Правда, сумела добраться только до полуфинала на стометровке. Тренировала девочку сначала мама, она – бывшая пловчиха, плавала брассом и комплексом. Потом были другие специалисты, но далеко не вся та работа оказалась «в плюс». – Я правильно понимаю, что пригласили вас в Турцию не родители, а национальная федерация плавания? – Совершенно верно. Первый раз я приезжала в Стамбул в конце декабря – чтобы встретиться с руководством турецкой федерации. Тогда же мы обговорили с родителями план тренировок. Всю неделю, что я находилась в стране, мама Виктории присутствовала рядом со мной на бортике, я подробнейшим образом объясняла какие-то вещи, а, уехав, оставила столь же подробный план работы. И мы договорились держать связь по скайпу. Но сейчас я уже постоянно живу в Турции. – Кто оплачивает ваше пребывание в этой стране? – Турецкая федерация плавания. Контракт заключен на полтора года – заканчивается в августе 2016-го, сразу после Олимпийских игр в Рио-де-Жанейро. * * * – Тяжело было оставлять дом в Таганроге? – Страшновато. Наиболее тяжелым с организационной точки зрения был вопрос со спортсменами, с которыми я занималась в бассейне. Надо же было всех их пристроить к другим специалистам, чтобы они могли продолжать плавать. В остальном все оказалось проще: дети уже выросли, внуки тоже вышли из того возраста, когда с ними нужно сидеть. – Знаю, что одно время ваши отношения с собственными детьми были сильно напряжены. После смерти мужа что-то изменилось? – Да. С дочерью мы восстановили отношения мгновенно. Похоронами занимались уже вместе. – А с сыном? – С Аркадием... Простите, сейчас соберусь и отвечу. – Это вы меня простите. Похоже, я довела вас до слез этим вопросом? – Да. Просто наши отношения сильно замешаны не только на личных, но еще и на профессиональных моментах, поэтому все очень непросто. – Но вы следите за тем, что происходит в жизни Аркадия? – Конечно. Он в курсе, что я решила уехать работать в Турцию, позвонил, пожелал успеха. – Насколько помню, вы никогда еще не работали лишь с одной спортсменкой. Не скучно? – Иногда, конечно же, хочется, чтобы были и другие ученики, чтобы иметь в работе больше разнообразия. С другой стороны, сейчас у нас с Викторией такой период, когда нужно очень хорошо друг друга почувствовать. Мне – чтобы определиться, как выстраивать работу наиболее эффективно, ей – чтобы усвоить азы профессионального плавания: понять что такое шаг, что такое темп. Что шаг плюс мощность равняются скорости. Что темп без техники и мощности сам по себе ничего не значит. Первый этап работы для нас обеих получился непростым. Сами знаете, как тяжело ломать уже имеющуюся технику и как много времени требуется на то, чтобы спортсмен тебе поверил. Особенно в 16 лет. Вика несколько месяцев плавала вообще без тренера, это тоже наложило свой отпечаток. Спортсмен ведь в своих ощущениях опирается прежде всего на те секунды, которые показывает в тренировках. Если высоких секунд нет, сразу приходит растерянность. Через все эти этапы мы на протяжении первого месяца работы и проходили. Сейчас уже видно, что работа идет в правильном направлении. Стало значительно проще. – Какую задачу вы ставите перед собой в данный момент? – То, что в Рио-де-Жанейро Вика будет способна бороться за призовые места, не вызывает у меня никаких сомнений. Хотелось бы уже на чемпионате мира в Казани не ударить лицом в грязь. Мы однозначно будем бороться за место в финалах и на стометровке брассом, и на дистанции 200 метров. Это программа-минимум. – В Казани намерена выйти на старт после дисквалификации ваша бывшая ученица Юлия Ефимова. За ее жизнью как-то следите? – Только через интернет. – А что, с вашей точки зрения, вообще происходит в мировом брассе? – Перспективу развития этого вида плавания, как такового, я вижу в становлении и развитии новой техники. Как раз той, носителем которой всегда была Ефимова. – Расшифруете? – Под новой техникой я подразумеваю цикличный брасс, который не имеет пассивной фазы скольжения. Если вы понаблюдаете за брассистами прошлого, то увидите, что всегда в той или иной степени имел место разрыв цикличности: сначала шел гребок, затем скольжение. Мы же с Юлькой поставили так называемый «дельфинный» брасс, который давал возможность свести к минимуму потерю скорости, неизбежно происходящую у брассистов в начале каждого цикла. – Выражаясь более простым языком, вы создали для ученицы стиль, в котором тело продолжает активно продвигаться вперед даже тогда, когда гребок руками не производится? – Именно. А работа корпуса, которая в свою очередь идет от работы ног, обеспечивает гораздо более активный вход в фазу гребка и скольжения. – Каким образом вы в свое время пришли к этому? – Я бы сказала, что к этому мы пришли вместе с Юлей. Техника ведь всегда очень сильно завязана на телосложении, антропометрических данных. Плюс Юля в свое время серьезно занималась акробатикой. Лично моим эталоном всегда был брасс венгерки Агнеш Ковач (семикратная чемпионка Европы, двукратная чемпионка мира, победительница Олимпийских игр в Сиднее. – Прим. «СЭ»). Ее техника и натолкнула меня на размышления. К тому же нет худа без добра: когда Ефимова только начинала у меня плавать, у нее сильно болели колени. И работу ног мы заменяли – плавали не брассом, а баттерфляем. В том числе и в ластах. Оттуда и пошло Юлькино умение поддельфинивать в конце гребка. Сейчас точно так же я тренирую Викторию, и вижу, что она понимает задачу, понимает чего я от нее хочу, а главное, способна это выполнять. Дело в том, что в идеальном брассе работа ног заканчивается дельфинным «хлыстиком». Именно это дает корпусу волнообразное движение, причем оно возникает как следствие, а не делается специально. В этом и кроется основной технический секрет. * * * – Что сейчас представляет собой ваша бытовая жизнь? – В основном это тренировочные сборы. Сейчас вот находимся в Анкаре. Здесь построена база, очень похожая по замыслу и устройству на подмосковное «Озеро Круглое». В перерывах между сборами мы с Викой возвращаемся в Стамбул, где живем пока все в одной квартире цыганским табором: сама Вика, ее родители, я и три собаки, одна из которых моя. В перспективе оплачивать жилье нам будет местная федерация плавания, просто пока не было времени целенаправленно заняться поисками наиболее удобных вариантов. – Насколько серьезно в Турции относятся к плаванию? – Серьезно. Достаточно сказать, что всю плавательную программу курирует американский тренер, который сам был пловцом, выступал за сборную США. Причем программу эту составлял не он, а тренер Майкла Фелпса Боб Боумэн. Турецкие пловцы периодически ездят на тренировочные сборы в США, а американские тренеры приезжают в Турцию. Помимо них в Стамбуле работает несколько специалистов из бывшего СССР. Надо отдать туркам должное: у них уже собрана комбинированная женская эстафета, которую они намерены готовить к Олимпиаде-2016, есть намерения подготовить и мужскую четверку. Амбиции большие. – До того, как уехать из России, вы как-то контактировали с руководителями российской федерации плавания? – Когда мы встречались, то разговаривали. Я не скрывала своего желания работать на серьезном уровне, но в то же самое время не хотела показаться кому-то навязчивой. Не видела смысла ломиться в закрытую дверь, скажем так. О том, что я сижу в Таганроге без работы, знали все. Значит, кому-то было выгодно этого не замечать. Последний такой разговор касался как раз темы моего отъезда в Турцию. Мне пожелали удачи. – Какие-то эмоции это у вас вызвало? – Естественно, я внутренне рассчитывала, что меня попытаются хотя бы формально удержать от этого шага. Или хотя бы кто-то выразит сожаление. Мне все-таки кажется, что такие специалисты, как я, не валяются на дороге. Но не мне судить. Уехала – и уехала. Если уж совсем честно, даже при том, что я постоянно ощущала собственную невостребованность и достаточно тяжело ее переживала, не могу однозначно сказать, что хотела бы вернуться в сборную России. У меня к этому двойственное отношение. – Почему? – Потому что я – достаточно независимый человек. Со своим мнением. Тренерская профессия – это не только творческая работа, но и очень «личностная». Когда твою личность постоянно пытаются подавить, ни к чему хорошему это не приводит. Должна быть внутренняя свобода. Только тогда появится свобода мышления. – Турецкий контракт вам такую свободу предоставляет? – Безусловно. Я сама формирую план работы, график тренировочных сборов. Достаточно много общаюсь на сборах с другими тренерами, которых интересуют какие-то нюансы техники или методики. Никакого непонимания или напряжения в отношениях при этом нет и в помине. – Если вы выполните все взятые обязательства, контракт подразумевает его продление после Олимпийских игр? И насколько заинтересованы в этом вы сами? – Думаю, мне было бы интересно такое предложение. Нынешний контракт я сама не захотела подписывать на более длительный срок. Доживем до Игр, а там посмотрим. – Возвращаясь к личной теме: вы наверняка в курсе того, что ваш сын после долгих поисков наконец-то нашел страну, которую будет представлять на Олимпийских играх-2016. Это Сербия. Как вы относитесь к такому повороту событий, учитывая, что на момент выступления в Бразилии Аркадию будет уже 32 года? – Мне очень хочется, чтобы у сына все сложилось. Интересно, кстати, что турки, когда начали вести со мной переговоры, очень интересовались его планами. Видимо, просто опоздали – Аркадий успел принять предложение сербской федерации плавания. Мне кажется, для сына важно сохранить возможность тренироваться в США. Там ему комфортно. Но все равно очень тревожно за его будущее. – Как считаете, Аркадий способен выйти на уровень своих лучших результатов и показать их на Олимпиаде в Рио? – Вы даже не представляете, как сильно я хотела бы знать ответ на этот вопрос. 2015 год
|
Плавание - Тренеры
