Елена Вайцеховская о спорте и его звездах. Интервью, очерки и комментарии разных лет.

Репатриация - это постоянная борьба за выживание. Вернуться к прежнему социальному статусу, поменяв одну родину на другую, удается далеко не всем и не всегда. Тренеру сборной СССР по плаванию Леониду КАУФМАНУ удалось. Впрочем, он считает себя счастливчиком

Заслуженным тренером СССР Кауфман так и не стал. В середине 80-х он жил в Гомеле и тренировал группу пловцов, среди которых была совсем юная, но подающая очень большие надежды брассистка Лена Рудковская. На историческую родину в Израиль молодого тренера не тянуло. Однако в 86-м, в ста с небольшим километрах от Гомеля случилась чернобыльская катастрофа. Нужно было думать уже не о плавании, а о судьбе родных - жены, двоих детей, мамы, сестры с ребенком. Из Гомеля уезжали все, кто мог - перебирались в Германию, в Штаты…

- Наверное, я поддался стадному инстинкту. Так уж мы, евреи, устроены, - вспоминает Кауфман. - Стоит уехать пятерым, как шестой начинает думать: «А я что - дурак?» Тем не менее, собрав все документы, я ни о каком отъезде еще не думал. Знал, что этот процесс довольно длителен. Посылаешь письмо, ждешь первоначального ответа - оформление могло длиться годами. И пока мои бумаги где-то крутились, дела в бассейне шли все лучше и лучше. В марте 91-го Лена проплыла 200 метров брассом за 2.29,51 - показала лучший результат сезона в мире, выиграла несколько этапов Кубка мира… А 28 апреля я сел в самолет, имея билет в одну сторону.

ЗОЛОТАЯ ДЕВОЧКА

Расставание было тяжелым. Известие о том, что тренер ее бросает, вызвало у Рудковской шок. Тогда она много наговорила ему в лицо, обвиняла в предательстве. Девочка, не видевшая и не знавшая другой жизни, кроме плавания, с интуицией опытной женщины выбирала наиболее обидные слова и хлестала ими наотмашь. Она не знала о том, как отчаянно тренер пытался найти себе замену. Как уговаривал главного тренера тогдашней сборной Глеба Петрова забрать Лену к себе. Тот отказался, поскольку уже несколько лет не стоял на бортике. А может быть, просто не захотел связываться со строптивой и сложной по характеру спортсменкой.

- Я ужасно не хотел никуда ехать. Понимал, что Лена может произвести фурор уже на чемпионате Европы в Афинах. Так и получилось. Она выиграла три золота. По распоряжению Петрова ее отдали Алексею Федоровичу Красикову. Проблемы с ним у Рудковской начались уже на следующий год. Тогда же, в середине олимпийского сезона она нашла меня по телефону: «Я хочу приехать в Израиль, готовиться у вас к Играм». Красиков резко отказал. Как тренер, он был абсолютно прав. И его я не виню ни в чем. Однако ситуация привела к тому, что на чемпионате страны Лена не выполнила отборочный норматив. Но Петров сделал широкий жест: «Рудковская поедет на Олимпийские игры независимо от результатов отбора. Как трехкратная чемпионка Европы и рекордсменка СССР».

Красиков, с которым отношения складывались все хуже и хуже, сделал верный шаг - оставил Рудковскую за две недели до выступления наедине со всей ее злостью и обидами. Она ненавидела его, себя - всех до единого. Ненавидели и ее - считали, что незаслуженно едет на Игры.

В олимпийской деревне Барселоны Рудковскую поселили в одном номере с тренером сборной Мариной Амировой. Делить комнату с «законченной стервой», какой считали Лену все без исключения, спортсменки отказались наотрез. Впрочем, это лишь усиливало жгучее желание выиграть. Дистанцию 200 метров Рудковская проплыла за 2.28,2. Установила рекорд СССР, рекорд Содружества. Правда, результат оказался лишь четвертым. Но расстройства не было. Более того, спортсменка предельно трезво взялась за выработку стратегического плана. Рассчет был такой: японка Киоко Ивасаки, победившая на первой дистанции, плавает сотню ничуть не быстрее, чем начала первую половину на двухсотметровке. Китаянка Ли Лин не стартует вообще. Американка Анита Нолл может выиграть лишь в том случае, если начнет быстрее графика мирового рекорда. А она не начнет. Иначе плыла бы 200 лучше. Значит, нужно просто подождать. И брать свое.

В 10 вечера накануне старта Рудковская стала собираться ко сну. А в 10.05 Амирова услышала спокойное глубокое сопение будущей олимпийской чемпионки.

У Нолл Лена выиграла 0,08. Касание.

Потом - в течение двух лет - она приезжала к Кауфману в Израиль. Он даже был ее выездным тренером в 94-м на чемпионате мира, представляя Белоруссию. Но о результате не шло речи. Рудковская почти не тренировалась, поскольку доказала в плавании все, что могла, а тренер не собирался заставлять. У него была уже совсем другая жизнь.

ПРИГОДИВШАЯСЯ ПРОФЕССИЯ

- За много лет работы в Союзе я считал абсолютно нормальным, что тренер, едва закончив институт, приходит в спортивную школу, начинает работать, получает зарплату, социальные льготы и служит стране. Причем изначально имеет гораздо более высокий статус, чем учитель физкультуры. И только очутившись в Израиле, по-настоящему понял, насколько все мы были разбалованы такой системой. На Западе работа тренером даже на профессиональном уровне за редким исключением считается просто хобби. А учитель физкультуры - уважаемая профессия. Впрочем, мне повезло. Я почти сразу устроился в плавательный клуб, напоминавший скорее любительский кружок, как и все прочие клубы. Получал 200 долларов в месяц и учил язык - ходил по бортику с книжкой и записывал, как на иврите называется рука, как нога…

Кауфману повезло еще раз. Через полтора месяца после приезда в Тель-Авив его пригласил для беседы ректор национального института физкультуры, большой фанат спорта в целом и плавания - в частности. Он много ездил по Европе, видел центры подготовки, созданые в СССР и Германии, и когда узнал, что в Израиле появился специалист, работавший в советской сборной, не задумываясь предложил работу, сказав через переводчика: «Нам нужны олимпийские медали».

В идею спортинтерната Кауфман тогда не очень поверил. Знал, что для большинства еврейских семей Израиля ребенок, живущий вне дома - позор, признак дурного тона. Как и само слово «интернат». Однако к сентябрю группа из двенадцати человек была набрана. Для жилья Кауфману предоставили стоявший на территории института домик-фургон общей площадью 22 квадратных метра, включая кухню, ванную и туалет. В этих 22 метрах тренеру было суждено прожить четыре с половиной года. Вчетвером.

- Когда я получил группу, у меня стало темно в глазах. Что такое олимпийский уровень, я примерно знал. Здесь же передо мной стояли дети, не годящиеся для плавания, с моей точки зрения, вообще. В Израиле живет пять миллионов человек, из них миллион арабов. Все выходцы из восточных стран - Ирак, Иран, Ливия - не плавают. У них тяжелая мышца и тяжелая кость. Остаются европейцы - ашкеназийские евреи. Таких в Израиле совсем мало. От силы - миллион. В той группе был Мики Халика. Маленький, толстенький, вот с таким животом и ушами. Но хотел плавать. Единственный мальчик, который мне нравился.

Через год за исключением Халики в группе не осталось никого. Зато в новом наборе появился 15-летний Эйтон Орбах. В 94-м он выиграл юношеское первенство Европы на дистанции 200 метров на спине. Еще через год на таких же соревнованиях Халика стал третьим. Тогда же из США в Израиль вернулся неплохой спринтер Йоав Брук, занял шестое место на взрослом чемпионате Европы в Вене, вывел на пятое место мужскую эстафету. Накануне олимпийского сезона Кауфман посетил Иерусалим, оставив в Стене плача записочку-мечту: попасть в эстафетный финал Атланты. Чудо произошло. Израильская четверка заняла восьмое место, опередив Украину, Канаду, Францию, Италию, Англию…

ДВЕ СТОРОНЫ МЕДАЛИ

- Я ни на что не надеялся. В индивидуальных номерах ребята, которым предстояло стартовать в эстафете, заняли соответственно 18-е, 21-е, 22-е и 33-е места. Ни один из них не плыл даже во втором финале. Когда перед заключительным днем мы сели и посчитали возможный расклад, лишний раз убедились, что можем рассчитывать в лучшем случае на тринадцатое место. От восьмого отделяло порядка трех секунд. Но в предварительном заплыве ребята меня просто потрясли. Брук, имея лучший результат 50,61, сделал 48,99. На секунду быстрее собственного рекорда проплыл парень в баттерфляе. На 0,8 улучшил свое время в брассе Вадик Алексеев. Смена на этапах у нас была 0,36, а у Украины, у которой мы в итоге выиграли 0,04 за попадание в финал - 1.00,54.

- Это как-то оценили?

- Такого, как в Арабских Эмиратах, - выигрываешь и тебе отваливают миллион доларов - в Израиле не бывает. Я получил премию - примерно ползарплаты. Но не в этом дело. Когда у меня была одна Лена, я гораздо ниже оценивал себя как тренера. Если удается найти талант такого масштаба и не загубить его, это еще не значит, что ты сам многого стоишь. Добиться результата там, где для этого нет никаких предпосылок, гораздо сложнее.

- И все-таки, получается, тренером быть выгодно?

- На условия работы мне сейчас жаловаться грех. Институт расположен недалеко от Тель-Авива, на берегу моря. Есть прекрасный пятидесятиметровый бассейн. Отдают детей сейчас гораздо охотнее. Но выбор все-равно небольшой. Из бюджета министерства просвещения на спорт расходуется полпроцента. Олимпийскому комитету выделяется 10 миллионов шекелей в год (2,5 миллиона долларов), а на успокоение стадионов во время футбольных матчей - на полицию, на охрану, чтобы не было мордобития - 25 миллионов. Контракт у меня годовой. И я никогда не могу быть уверен, что он будет продлен.

Чтобы прокормить семью, приходится работать на трех работах. В своем же институте читаю лекции в школе тренеров - преподаю плавание. Веду общий курс для учителей физкультуры. И группу, в которой у меня 22 спортсмена и два помощника. В идеале три-четыре человека каждый год должны попадать в обойму сборной. Тренировать только Халику, Орбаха и Йоава Гатта (серебряный призер чемпионата Европы-97 - Прим. Е.В.) я не могу. Замкнуться на ком-то - вырыть себе могилу. Кстати, последнее я понял лишь в Израиле. В Союзе ведь как было - достаточно иметь трех мастеров спорта или одного пловца в сборной команде, чтобы больше ничем не заниматься и жить припеваючи. С одной стороны это хорошо. Но с другой - тренер и ученик начинают чудовищно зависеть друг от друга. Как канатоходцы на одном канате. Каждая тренировка превращается в испытание. При малейшей неудаче начинает терзать мысль: а вдруг я все это потеряю? И рано или поздно начинается агония. Боязнь всего.

ПОДАРОК СУДЬБЫ

И все-таки к одному из своих учеников тренер относится особо. Началось это, наверное, тогда, когда Мики Халика, еще мальчик со средними для плавания данными, получил задание, в котором Кауфман ошибся. Парень не был готов к той работе, однако на предложение наставника сбросить нагрузку, жестко ответил: «Вы написали - значит, я должен это сделать».

Даже в плавках Халика не похож на элитного спортсмена. Как с таким телосложением, не имея ни одного выигрышного способа, он плывет 400 метров комплексом за 4.17,49 - загадка для многих. Для Кауфмана в том числе. За девять лет тренировок Мики не пропустил ни одной. Ни разу не опоздал. И работает так, что за него становится страшно. На грани предела. На последнем чемпионате Европы в Стамбуле Халика стал вторым, проиграв 0,33 чемпиону. Результат - тот самый, 4.17,49 - стал 15-м в истории комплексного плавания. В России такого не добивался ни один спортсмен, включая чемпиона московских Игр Сергея Фесенко.

В одном из интервью Кауфман сказал про ученика: «Он относится к тренировкам, как верующий иудей к соблюдению традиций». Впрочем, к тренировкам сам Леонид относится точно так же. В остальном они с Халикой противоположны. Тренер традиции не соблюдает. Ни разу в жизни не был в синагоге, на цепочке носит не обязательный для всякого уважающего себя еврея «Маген Давид» (шестиконечную звезду), а изображение Девы - своего знака зодиака. Так был воспитан: считает, что лицемерить, делать вид, что искренне веришь, - преступление перед Богом.

Мики, напротив, из очень религиозной семьи. Лишь однажды - накануне своего выступления на чемпионате мира в Гонконге - он нарушил одну из главных традиций своего народа - не есть хлеб во время Пасхи. Впрочем, то не могло считаться грехом. Когда еврей находится в пустыне, Бог разрешает ему есть то, без чего нельзя обойтись.

Мечтает Халика об олимпийском финале Сиднея. На Игры в Атланту пловца не взяли. Посчитали, что везти за океан человека, имеющего шанс быть разве что во втором десятке, не стоит. Зато сейчас у главной плавательной надежды страны несколько крупных спонсоров (один из них - крупнейший экспортер автомобилей «Хонда» и «Вольво» в Израиль) и ежемесячная стипендия, превышающая доход тренера как минимум вдвое.

Кауфман, впрочем, тоже не жалуется. Живет в четырехкомнатном институтском особняке с большим приусадебным участком, позволяющим играть в футбол и делать шашлыки. В соседях у него ректор института, главный инженер, шеф службы безопасности - всего шесть семей. А на вопрос о профессии с особым удовольствием и гордостью отвечает: «Тренер».