Елена Вайцеховская о спорте и его звездах. Интервью, очерки и комментарии разных лет.

Она сидит рядом со мной на подоконнике, по-детски покачивая ногами, и от этого похожа на сбежавшую с уроков школьницу. Лариса Ильченко. Восьмикратная чемпионка мира. Первая олимпийская чемпионка в десятикилометровом марафонском плавании. 19-летний уверенный в себе и совершенно взрослый человек. Только губы подрагивают по-детски. И скрытая обида во взгляде.

- Так хотела в Мексику поехать - на последний этап Кубка мира. Но оказалось, что на меня даже не послали документы. А вылетать послезавтра. Я бы и за свой счет туда полетела, стоимость билета призовыми легко компенсируется, но приглашения-то нет. И визы нет...

За дверью напротив - в федерации плавания - кто-то звонит в Мексику, кто-то готовит факсы и договаривается насчет билетов, и мы с Ларисой еще не знаем, что все будет нормально. Что она все-таки улетит в Канкун и выиграет там заключительный кубковый этап, станет второй в общем зачете и останется на океанском побережье еще на неделю, дождавшись, наконец, вожделенного послеолимпийского отдыха.

- После чемпионата мира почти сразу начинался олимпийский цикл, - вспоминает Ильченко. А я, слушая ее, не сразу понимаю, о каком чемпионате речь - у марафонцев они каждый год. Наверное, все-таки о том, что был в Мельбурне в марте 2007-го.

Ведь олимпийская гонка у Ильченко началась, по сути, именно тогда. Она выиграла два золота и окончательно утвердилась в глазах соперниц как самая опасная и самая стабильная марафонка мира. Но мне почему-то запомнилось не это. А абсолютно счастливое лицо спортсменки после второго финиша - и ее заплывающий синевой глаз, подбитый на дистанции ногой австралийки.

После этого был еще один чемпионат - в мае нынешнего года в Севилье, где Лариса однозначно считалась фаворитом и куда я не сумела поехать. Воспоминанием о тех соревнованиях в моем мобильном телефоне осталась эсэмэска от двукратного олимпийского чемпиона Дениса Панкратова сразу после победы Ильченко: «Ларке выбили плечо на дистанции. Сильно. Поднимать руку она не может...»

И тут же приходит еще одно воспоминание - олимпийский финиш марафонцев в Пекине и первые слова Ларисы на берегу: «Так больно было, когда снова в глаз ударили... И обидно, и жалко себя: я плакала на этих последних метрах и одновременно думала о том, как хорошо, что очки не запотевают - слезами изнутри омываются. Марафон - это такое дело жестокое...»

- Тяжело было столько времени работать без перерыва, - диктофон, пристроенный здесь же, на подоконнике, продолжает ловить наш разговор. - Особенно перед самыми Играми. Один и тот же бассейн, одни и те же лица, одни и те же тренировки, одни и те же соперники...

- Тогда как же вам удалось заставить себя продолжать выступления сразу после Олимпиады? Такой стресс все-таки. Не хотелось, получив олимпийскую медаль, все немедленно бросить?

- Хотелось, конечно. Просто я заранее настраивалась, что после Игр поеду на чемпионат Европы в Хорватию. Не могла отказаться, потому что подвела бы команду. Да и личная мотивация имелась - у меня ведь еще не было ни одной золотой медали европейского первенства.

- Просто для галочки?

- Не люблю, когда что-то остается недоделанным. Вот и хотелось выиграть эту недостающую медаль. Еще, правда, остается общий зачет Кубка мира... Но в этом году не получится его выиграть, даже если в Мексику вдруг чудом поеду. Этапов у нас девять, а я участвовала всего в четырех, причем три последних проводились уже после Игр. Ну ничего, через год поборемся...

- Этапы Кубка мира для марафонцев настолько значимы?

- Это и заработок, и дополнительная тренировка, и своего рода отдых. Старты иногда идут через неделю один за другим. Уровень подготовки, конечно, к концу сезона снижается, но частые выступления дают возможность поддерживать форму.

- А как же акклиматизация? Соревнования-то в разных концах земного шара проводятся. Или вы, марафонцы, какие-то особенные?

- Ну разве что менее нежные, чем те, кто плавает в бассейне. Хотя в китайском Шанту, где проходил один из последних этапов, было очень сложно выступать. Горячая вода, 30 градусов. Нам сначала сказали, что вода в реке такая чистая, что ее можно пить, но когда мы приехали к месту старта, увидели какое-то мутное болото. Было ужасно. Я думала, что тяжелее, чем в Пекине, быть просто не может. Выяснилось, что ошибалась...

- После Пекина в ваших внутренних ощущениях что-нибудь изменилось? В отношении к себе, в отношении к вам окружающих?

- Конечно. С одной стороны, приятно, что вокруг появилось много новых людей, новых знакомых. Когда я вернулась домой в Волгоград, совсем маленькая девочка подарила мне рисунок - мой портрет на пьедестале. Такой же маленький мальчишка принес в бассейн и подарил плюшевого медвежонка. Он жутко смущался, и это было так трогательно... Вместе с тем объявились люди, которые много лет вообще не вспоминали о моем существовании, а тут вдруг я всем им нужна стала. Лучшая подруга прямо. От таких я стараюсь держаться в стороне.

- А гадости вам в жизни делали?

- Впрямую - так, чтобы украсть что-то или купальник спрятать перед заплывом, - нет. Соперницы, как мне кажется, меня уважают. Да и мне всегда было интересно соревноваться с сильнейшими, а не так, чтобы просто выиграть. Например, на Кубке мира в том же Шанту неожиданно «прорезалась» чилийка Кобрич. Она выступала на Олимпиаде, но неудачно. А в Шанту проплыла блестяще: мало того что выиграла, так еще и вылезла из воды совершенно свежей, несмотря на тяжелейшие условия. На следующем этапе, в Гонконге, мне было особенно приятно соревноваться именно с ней. С человеком, который заведомо не испугается на финише.

- А что, бывает, что пугаются?

- Те же англичанки, которые заняли второе и третье место на Играх, бросают бороться, даже если на финишной прямой ты обходишь их хотя бы на полруки. И сразу становится неинтересно. Иногда это по-другому проявляется: когда я только приехала в Пекин, то сразу обратила внимание, что одна из англичанок демонстративно со мной не здоровается. Словно не узнает - мимо проходит, не поворачивая головы. Точно так же вели себя там обе бразильянки. Я уже откровенно издеваться начала: захожу в раздевалку и во весь голос говорю, глядя на них: «Good Morning!» А они все равно не отвечали. При этом на этапах Кубка мира те же самые спортсменки и до Игр, и после улыбались мне во все зубы.

А вот немки никогда себе такого не позволяют. Да и я такого поведения не понимаю. Это ведь спорт. Сегодня один выигрывает, завтра - другой...

- Может быть, ваши слова - это просто самоуверенность человека, который не так часто проигрывает?

- Знаете, в Севилье, где марафонцы отбирались на Олимпиаду, мы много разговаривали с Володей Дятчиным, который там тоже стал чемпионом: как бы не вышло так, что в мае мы с ним «выстрелили», а на Играх не получится. Я вполне допускала и такой вариант. Да и когда приехала в Пекин и попробовала воду, не была ни в чем уверена.

- Помнится, в Пекине вы рассказывали после победы, какую нервотрепку вам устроил перед стартом ваш тренер Владимир Захаров.

- Он просто очень переживал. Это было видно. Но Захаров вообще такой человек, эмоциональный. Мы как-то летели на Кубок мира, делали пересадку, до вылета следующего самолета оставалось два часа, а тренер уже вовсю паниковал, что мы опоздали и что все пропало.

- Захаров - ваш единственный наставник?

- Лет до 11 я плавала у Александра Иванова - это первый тренер Евгения Садового. Потом у Захарова в бассейне образовалась хорошая женская бригада (о марафоне тогда еще и речи не было), и меня отдали туда. Это было самое ненавистное время моей жизни.

- Не люблю плавать с девчонками. С ребятами лучше. Пусть я слабее, но есть куда и за кем карабкаться. А женская группа - это всегда стервозность, какие-то обиды. К тому же девочки в группе у Захарова были постарше, чем я. Могу понять их раздражение, когда вперед ни с того ни с сего вылезала наглая и мелкая. И только летом 2004-го Захаров предложил мне в первый раз проплыть 5 километров на чемпионате России в Сочи.

Пока я плавала в бассейне, мне нередко доводилось выступать без тренера. В таких случаях у меня все было расписано по дням, я знала, что делать на каждой тренировке, поэтому не видела в отсутствии тренера ничего страшного. Но на открытой воде спокойнее, когда тренер рядом. Мне так комфортнее. Он и задание напишет, и напитки приготовит. Да и вообще...

- Реакцию Захарова на свою победу в Пекине помните?

- Я увидела его только часа через полтора после финиша. У тренера к этому времени уже все эмоции кончились, видимо. Потом мне рассказывали, как он всех журналистов угощал нашей кашей - той, которой мне на дистанции из-за соперниц не досталось.

- Что за каша-то?

- Обычное детское питание. Сухая молочная смесь. Захаров ее перед соревнованиями в гостиничном номере на плитке варит - с собой постоянно плитку возит. Добавляет мед, белковые спортивные напитки...

- Вкусно получается?

- Какая разница? Когда плывешь, об этом не думаешь.

- Конфликты у вас с тренером случаются?

- После Олимпиады у меня было кратковременное чувство, что я больше не могу. Вообще ничего не могу. Хочу все прекратить, уехать отдыхать. И был жуткий внутренний протест из-за того, что этого отдыха мне не дают. Я никого не хотела видеть. Ругалась и спорила с Захаровым, который настаивал на том, чтобы, прежде чем возобновлять тренировки, я поехала с ним на несколько дней в санаторий. Он не понимал, что от него мне тоже нужно отдохнуть. Может быть, в первую очередь.

Не потому, что он плохой человек или чем-то меня обидел, а просто его было слишком много все эти годы. Слишком много бассейна, слишком много одних и тех же слов. Когда из года в год это повторяется, начинаешь сходить с ума.

Очень муторно бывает и оттого, что все тренировки у нас практически одинаковы. Когда уже после Игр мы приехали на этап Кубка мира, на меня долго с любопытством посматривала немка Ангела Маурер. А потом подошла и с каким-то возмущением сказала: «Почему вы постоянно плаваете одно и то же? Вот сейчас прыгнете в воду и поплывете 300 метров». И перечислила все упражнения моей тренировки от начала до конца. Я даже тренеру тогда сказала: мол, уже и немцы интересуются, почему мы каждый день плаваем одно и то же. Он задумался, посмотрел на меня и спросил: «А ты зубы каждое утро чистишь?»

Юра Кудинов, вместе с которым мы много лет плаваем у Захарова, довольно жестоко пошутил тогда над Маурер. Мол, приедешь домой, расскажи своему тренеру, как работают русские, и плавай то же самое. Обязательно выиграешь.

Кстати, планы на следующие четыре года - до Лондона-2012 - Захаров уже по дням расписал. Но как можно на четыре года свою жизнь расписывать? Вдруг я ногу сломаю?

- Типун вам на язык! Но, насколько понимаю, продолжать плавать было и вашим решением тоже?

- Хороший вопрос. Ну, во-первых, мне нравится плавать. Во-вторых, хочется обеспечить нормальный уровень жизни своей семье. Я не хочу, чтобы мама снова начинала работать.

- Сколько лет в общей сложности вы уже плаваете?

- В марафоне четыре года. А в общей сложности из моих девятнадцати - шестнадцать. Мама привела меня в бассейн, когда мне было три года, - просто научить плавать. Сама она плавает не очень хорошо. Сейчас даже в бассейн не ходит, чтобы люди не смеялись: мама чемпионки, а плавать не умеет. У меня были к тому же довольно распространенные детские проблемы - плоскостопие и сколиоз. Все это, правда, так и осталось.

- Мама давно не работает?

- Как вам сказать... Она была инженером, и я почему-то очень хорошо запомнила, как ей давали зарплату сыром. У нас в холодильнике не было ничего, кроме огромных катушек сыра. И мы ели только сыр. Все, что у меня осталось в воспоминаниях о детстве, - это много сыра в холодильнике. А в 1998-м после дефолта маму «сократили»... Примерно тогда же родители развелись, и мы с мамой и двумя котами остались в квартире, где вся площадь вместе с балконом составляла 32 квадратных метра.

Я только позже начала понимать, каково было маме. Помню, как мы ходили с ней в хлебный магазин. Брали металлическую вилку, накалывали четвертушку черного хлеба и несли к кассе. Однажды кассирша как-то странно на нас посмотрела и спросила: «Это - все?» Еще помню, как стояли в очереди за яйцами. Покупали 30 штук - ровно на месяц. Меня в очереди однажды даже какой-то дяденька похвалил, когда я вслух об этом сказала. Мол, правильно ребенок считает: в месяце 30 дней. Он же не знал, что у нас с мамой и на самом деле в день по одному яйцу выходило...

Потом я начала получать стипендию от клуба - 3,5 тысячи рублей в месяц, и мне казалось, что это здорово. А мама подрабатывала тем, что ремонтировала чужие квартиры. Иногда такая работа была, иногда нет. Мы заранее запасали на зиму макароны, тушенку - все, что может долго храниться. Но как только я стала нормально зарабатывать, то настояла на том, чтобы мама не работала. Вообще. Сейчас мы с ней замечательно живем. В той же самой квартире, правда. Вот только теперь нас трое осталось: пока я выступала в Шанту, умер кот. Старенький совсем, 16 лет. Но для меня... Я всю свою жизнь его рядом помню. Очень тяжело было. Не дождался...

- Я много раз видела, как вы боретесь на дистанции, и успела понять, что для вас принципиально быть первой.

- Что тогда заставляло столько лет плавать в бассейне безо всякой надежды на серьезный успех?

- Шансов, безусловно, в бассейне было меньше. Хотя я не думала об этом. Результаты постепенно росли. Выполнила норматив кандидата в мастера спорта, потом мастера, «международника», выигрывала чемпионаты России. Для того чтобы отобраться на Игры в Афины на дистанции 400 метров, мне не хватило 0,3 секунды. Мне тогда было 15 лет, и я выиграла юношеское первенство Европы - проплыла за 4.11, а это даже сейчас считается на российском уровне неплохим результатом. Конечно расстроилась из-за того, что не попала в команду. Потому что понимала, что через четыре года с таким результатом могу непонятно где оказаться. Было ужасно себя жалко. Но тогда же я попробовала «открытую» воду, а еще через год марафон стал олимпийским видом.

- Любимые места для выступлений у вас есть?

- Дубай. Там был мой самый первый чемпионат мира в 2004-м, который я выиграла. Да и вообще нравится этот город. В следующем году у марафонцев будет много новых этапов Кубка мира - Новая Зеландия, Дания...

- Попробовать свои силы на более длинных дистанциях не тянет?

- Для этого нужно долго и серьезно готовиться. Да и смысла нет, поскольку только «десятка» - олимпийская дистанция.

- Олимпиада оправдала ваши представления о ней?

- Не совсем. Я очень хотела увидеть открытие Игр. Очень. А не увидела ничего. Сначала нужно было готовиться к выступлению, а потом мы уехали из Пекина обратно в Москву, не дожидаясь закрытия: предстояло срочно оформлять документы на чемпионат Европы. Так что я только чужие рассказы слушала.

Мне очень хотелось посмотреть Пекин. А увидела только Олимпийскую деревню и «Русский дом», но там уже не до веселья было - не осталось сил. Хотелось кушать и спать.

- Получается, все воспоминания ограничиваются заплывом и пьедесталом?

- Не менее сильно отпечатался в памяти вечер перед стартом. Со мной тогда несколько часов возилась наш доктор Елена Ломазова. У меня ужасно болела голова, нога, ныло все тело. Так что Лена в буквальном смысле собирала меня по частям. Шутила даже потом: «Ну вот, куклу собрали».

Мы с ней долго в тот вечер разговаривали. Я жаловалась на Захарова: «Ну почему он меня не слушает, почему не старается понять? Если сейчас не понимает, то что будет, если я завтра не выиграю?» А Лена вдруг очень спокойно мне сказала: «Выиграешь. У тебя нет выбора». Вот и на старт на следующий день я выходила с единственной мыслью: что у меня нет выбора.

- Вы же сами говорили в Пекине, что в конце дистанции думали только о том, что выиграть вам не дадут.

- Я действительно об этом думала. Когда мы плыли последние 500 метров, я поначалу шла пятой и видела, как по берегу вслед за нами движется толпа англичан. С разукрашенными лицами, с флагами. Это выглядело так жутко... Было совершенно очевидно, что они идут радоваться победе своих спортсменок и никакого иного расклада не допускают в принципе. И вдруг я увидела, как прямо по камням с рюкзаком на спине бежит наш доктор. Спотыкается, подворачивает ноги, но не отводит от меня взгляда и непрерывно машет мне руками. Это вдруг придало столько сил... Я поняла, что я не одна. Что Лена всю эту чертову дистанцию, от первого до последнего метра, прошла вместе со мной по этой дикой жаре.

А после моего финиша ей стало плохо - отпаивать пришлось.

- Вы как-то обдумывали свою жизнь, которая начнется после того, как закончится плавание?

- Я хотела бы заняться чем-то, связанным со спортом. Не думаю, что стану работать тренером. Этому нужно долго учиться. Пока планы на ближайшее будущее выглядят просто. В первую очередь выучить английский язык. Во-вторых, сдать экзамен на водительские права - раз уж машина есть. Хотя водить я умею. Но страшно за руль садиться. Даже с правами страшно.

- То есть в Волгограде вы до сих пор перемещаетесь на общественном транспорте?

- Меня возит Данила Серебренников. Мы и тренируемся вместе у Захарова, и дружим давно. Да и тренировочный режим одинаковый: в шесть утра - из дома, в семь вечера - домой.

А что касается других планов... Хочется маму в хорошую квартиру переселить, обустроить все. 32 метра - все-таки очень мало. Но для этого нужно продолжать плавать.