Елена Вайцеховская о спорте и его звездах. Интервью, очерки и комментарии разных лет.

Теперь уже можно сказать честно: не верилось. Шансы двукратного олимпийского чемпиона Дениса Панкратова выполить отборочный норматив и войти в состав олимпийской сборной казались призрачными. Еще более нереальными, чем зимой, когда Панкратов только начинал выбираться из кризиса, затянувшегося почти на три года. Однако на двухсотметровке Денис сделал невероятное. Впрочем, как знать? Сказал же он сам год назад: «Для кого-то дистанция 200 метров тяжелая. Для меня - основная. На ней я когда-то начинал плавать. Значит и вернуться на нее проще…».

Анализировать причины неудач Панкратов начал давно. Год назад после возвращения из Гонконга, где на первой дистанции не попал в финал, а на второй занял лишь четвертое место, пловец говорил:

- Самая большая проблема заключается в том, что после Игр в Атланте я сорвался со своей весовой планки. Пока отдыхал, прибавил четыре килограмма, в течение следующих шести месяцев - еще шесть. Был момент, когда мой вес на 12 килограммов превышал олимпийский. Это требовало совершенно другой техники, других тренировок. Но в тот момент я вообще не думал о том, буду плавать или нет. Три месяца лежал на диване, лишь иногда выходил из дома поиграть в футбол. Причем мысль о том, что я больше не хожу в бассейн, вовсе не казалась ужасной. Мне было все равно.

Отсоревновавшись в Москве Панкратов выглядел предельно опустошенным.

- Если честно, выходя на старт на 200 метров, я был готов к поражению. После неудачного выступления на «сотне» появилась какая-то апатия. Было без разницы, выиграю я или проиграю. Выполню норматив, или нет.

- Вы же говорили зимой, что основной упор в подготовке делаете на другой дистанции. Так откуда расстройство?

- Выступать на Играх я бы хотел и там и там. Сейчас я уже успокоился. Можно даже сказать, доволен. Но выступление на «сотне» было ощутимым ударом по психике. Клянусь, я бы не расстроился, если бы был вторым, не выполнив при этом норматив. Или третьим, выполнив его. Но пятым…

- Насколько тяжело далась вам подготовка к отбору в полном одиночестве?

- Тяжело. С одной стороны, были тренировки, которые вселяли оптимизм. Периодически мне даже казалось, что успею выйти если не на рекордный уровень, то как минимум показать в Москве лучшие результаты сезона в мире. Например, проплыть стометровку из 53-х секунд. В другие дни, напротив, все шло наперекосяк. Эти скачки очень сильно выводили меня из равновесия. Такое происходило вплоть до старта. За две недели до приезда в Москву я вроде бы поймал ход, не испытывал никаких проблем со скоростью. А потом она вдруг просто исчезла. В итоге на стометровке оказался психологически не готов к борьбе. Переволновался.

- Услышать такое от двукратного олимпийского чемпиона довольно неожиданно.

- Я пытался держать себя в руках. Просчитывал два варианта. Первый - начать дистанцию слабо и пробовать догнать всех на втором полтиннике. Зная своих соперников, я не мог не понимать при этом, что шансов выиграть у меня практически нет. На второй вариант - начать первую половину в полную силу - больших надежд тоже не возлагалось. Пришлось бы «умирать» на финише. Поэтому я и стал мысленно готовить себя к тому, что вообще не поеду в Сидней. Продумывал свою дальнейшую жизнь.

- И какой же виделась вам эта «другая» жизнь?

- По большому счету другая жизнь началась у меня в 97-м, когда я слетел с вершины. Понял тогда, что плавание перестает быть смыслом существования. Но это, по-прежнему, моя профессия. Если бы я не отобрался на Игры, то, думаю, продолжал бы тренироваться, попытался бы поехать на чемпионат Европы или просто дал бы себе передышку. И потихонечку начал бы готовиться к следующему сезону.

- А почему нет? 200 метров я бы, конечно, плавать уже не стал - эта дистанция требует очень тяжелой работы. Я же слишком ленивый человек. Да и не хочу повторять ошибок трехлетней давности - через силу готовиться к соревнованиям, которые в принципе не вдохновляют. Гораздо проще и приятнее поддерживать форму, не думая ни о чем серьезном. И продолжать выступать на неолимпийских дистанциях. Плавать 50 метров, к примеру.

- Тем не менее, норматив вы выполнили и в команду попали.

- И первое, о чем подумал - что тем самым обрек себя еще на три месяца тренировок и, возможно, провал на Олимпиаде.

- Как вы планируете провести эти три месяца?

- Хочу принять участие в чемпионате Европы на всех трех дистанциях баттерфляем. На «полтиннике» и «сотне» попробовать показать результаты, на которые я реально способен. На 200 попытаюсь выйти на высокий для себя уровень уже в предварительном заплыве. Ну а потом ничего нового. Я примерно уже представляю себе как тренироваться, кое-что, думаю, обсудим вместе с главным тренером - Виктором Авдиенко.

- Почему, кстати, вы приехали в Москву не заранее, а к самому началу чемпионата?

- Не видел смысла. Большинство спортсменов приезжают на сборы для того, чтобы искусственно создать себе соревновательную обстановку. Когда все вокруг плавают быстро, это здорово стимулирует и заводит. Подсознательно стремишься сделать то же самое. Я же, напротив, старался максимально отдалиться от всех. Попытаться отдохнуть от стрессов, которые создают сильные спарринг-партнеры, собраться с мыслями, научиться реализовывать какие-то резервы. Это было главной причиной моего ухода из группы Авдиенко год назад. Работа там адская. Даже когда смотришь на нее со стороны, это угнетает и заставляет задуматься: а не мало ли ты сам делаешь? Ну и потом, в Волгограде такие условия для тренировок, которые я не нашел бы нигде. Отличный бассейн, исключительно доброжелательное отношение, любое время для тренировок, спортивные залы - любые, какие есть в городе. Прекрасное питание. Наконец, дом, семья. Так зачем куда-то уезжать?

- Не так давно вы заметили, что даже если выйдете на уровень своих лучших результатов, не получите особого преимущества, поскольку все мировые рекорды, вам принадлежавшие, уже побиты. Какую стратегию борьбы в связи с этим выберете на Играх? Да и вообще следите, что происходит в баттерфляе?

- Не слежу, но ситуацию знаю. Например, о том, что последний из моих рекордов был побит в дни чемпионата России американцем Томом Малчоу, я узнал еще до того, как информация появилась в прессе. Об этом мне сообщили болельщики. Следить за соперниками специально не вижу смысла, поскольку пока не вижу в себе сил с ними бороться. Когда в сентябре я ушел от Авдиенко и попытался тренироваться самостоятельно, то ставил перед собой лишь одну задачу - отобраться на Олимпийские игры. О самих Играх не задумывался. Отдавал себе отчет в том, что с моими результатами я не попадаю даже в полуфинал.

- А что думаете теперь?

- Я не вижу в России соперников, которых было бы невозможно победить. Хотя бы потому, что на последнем отрезке двухсотметровки, где, казалось бы, молодые должны меня задавить, ни у кого это не получилось. Задачи обыграть Анатолия Полякова у меня не было. Что касается остальных, то знал: если первые три «полтинника» мы проплывем на равных, шансов выиграть у меня на финише ни у кого нет. Даже если мне придется «умирать». Так и получилось. И это дает мне право считать, что у меня самый лучший финиш в стране. В этой ситуации со мной можно бороться только очень грамотной раскладкой по дистанции. Но это - тренерская работа. А тренеров, которые имели бы опыт работы в баттерфляе на олимпийском уровне, кроме Авдиенко в России пока нет.

- Там ситуация сложнее. Хотя все, кто плавает 200 метров, мне знакомы. Исключение составляет, пожалуй, лишь молодой англичанин Стивен Пэрри, которого я просто никогда не видел. Остальные - Денис Силантьев, Франк Эспозито - имеют как сильные, так и слабые стороны. С ними мне, кстати, намного легче бороться психологически. Оба прекрасно меня знают и, думаю, опасаются.

- Исчерпывающее объяснение. Судя по всему, об Играх вы уже думаете серьезно?

- О золоте - нет. Если оценивать шансы реально, считаю, что сейчас мне вполне по силам попасть в полуфинал. Достаточно успешным выступлением для себя буду считать, если попаду в восьмерку. Ну а если удастся пробиться в призеры или вдруг выиграть - начну, пожалуй, верить, что я - уникальный пловец.