|
|
|
|
|
|||
Американский журнал Swimming World, назвавший в конце декабря Дениса Панкратова лучшим пловцом 1995 года, безнадежно опоздал: то, что волгоградец получит этот титул, на 99 процентов было ясно уже в конце июня на турнире во французском Кане, где Денис установил свой первый мировой рекорд на дистанции 200 метров баттерфляем. Окончательно же все вопросы относительно главной плавательной кандидатуры были сняты 23 августа на чемпионате Европы в Вене: на дистанции 100 метров баттерфляем Панкратов на полсекунды превзошел достижение американца Пабло Моралеса, державшееся девять лет и два месяца. Как только западные журналисты начали всерьез обращать внимание на Панкратова, к нему прилепилась репутация нелюдима. Причиной тому было не столько незнание Денисом наиболее употребимого в плавательных кругах английского языка, сколько его фантастическое умение образовывать вокруг себя своего рода защитный кокон. Да и, положа руку на сердце, на любых соревнованиях всегда находился кто-то, кто принимал главный удар прессы на себя: в Барселоне - Евгений Садовый, в Риме на чемпионате мира - Александр Попов. На чемпионате Европы в Шеффилде, где Денис завоевал свое первое «золото», оно прошло как бы незамеченным на фоне грандиозного провала трехкратного олимпийского чемпиона Садового. Впрочем, что говорить о журналистах, когда даже тренер Садового и Панкратова Виктор Авдиенко был там куда больше расстроен результатом Евгения, нежели обрадован победой Дениса. «Неужели вас это не задевает?» - спросила я тогда у Панкратова. И услышала: «Наоборот, устраивает. Я вообще не люблю повышенного внимания к себе. Особенно - накануне выступления. Виктор Борисович человек эмоциональный, любит экспериментировать вплоть до самого старта. Я же устроен по-другому. И, когда нахожусь в состоянии соревнований, меня лучше не трогать». Казалось бы, сезон этого года начинался у Панкратова страшно неудачно: вместо того, чтобы выступить на европейских этапах Кубка мира, Денису пришлось чуть ли не полмесяца провести в зубоврачебном кресле. Что, впрочем, совершенно не помешало ему блестяще выступить чемпионате России в конце мая на обеих своих дистанциях. Тогда же я впервые обратила внимание на то, что «внутренние» победы перестали вызывать у Панкратова какие бы то ни было эмоции. На дежурный вопрос «Доволен?» он совершенно искренне отрицательно качал головой, думая о чем-то своем. Может быть, о том, как зимой 93-го был на волоске от рекорда мира в 25-метровом бассейне, а до рекорда так и не дотянулся. Тогда Панкратов превзошел рекордный результат, но остался вторым - за новозеландцем Дэнионом Лоудером. Насколько хорошо Денис запоминает свои неудачи, я по-настоящему поняла, когда во время празднично-поздравительного разговора он вдруг сказал: - Для меня сейчас главное - не выйти из строя по какой-нибудь случайной причине. Знаете, почему я не попал на чемпионат Европы в Афины в 1991-м? По-дурацки вывихнул шею в день отборочного старта: слишком резко повернул голову, отвечая на чей-то вопрос. И в итоге остался пятым. Олимпийская Барселона осталась в памяти Панкратова тоже не самым радужным воспоминанием. Даже в нынешнем сезоне, чем лучше шли дела у Дениса, тем чаще в разговорах он возвращался к олимпийской теме: - Я мог выступить на Играх лучше, но делал слишком много ошибок. Слишком много думал о вещах, напрямую не связанных с выступлением. А когда во время соревнований в голову лезут лишние мысли, результата не будет, - это я понял давно. С точки зрения многих, 6-е место Панкратова на Играх выглядело вполне пристойным. Но в той же Барселоне точно такой же дебютант - Садовый - забрал сразу три золота, Александр Попов - два... И когда все они вернулись в Волгоград, Панкратов совершенно отчетливо понял, что та сумасшедшая работа, через которую довелось пройти и которая еще предстоит, оправдана только в одном случае - когда ты первый. Если нет - лучше заняться чем-нибудь другим. При этом - наверное, тогда же - Денис поставил себе супермаксимальную цель. Иначе чем объяснить, что, выиграв через два года после Олимпийских игр чемпионат мира, Панкратов отвечал на поздравления, а по глазам было видно, что он опять недоволен. Хотя бы тем, что накануне проиграл «сотню». - Я почему-то думал, что более неудачного выступления, чем случилось в Барселоне, у меня больше никогда не будет, но, как выяснилось, ошибся, - говорил он тогда. Решение тренеров поставить Панкратова там же, в Риме, в эстафету 4x200 метров оказалось поистине гениальным. В свое время, мой отец, Сергей Вайцеховский, более десяти лет проработавший со сборной командой, любил говорить, что главным показателем человеческой надежности того или иного пловца всегда является умение выступать в эстафетах. Согласно этому критерию, с Панкратовым можно не задумываясь идти в разведку: серебро в римской кролевой эстафете сделал именно он - дельфинист, показавший лучший среди остальных участников результат. Но даже в звании двукратного чемпиона Европы-93 и чемпиона мира-94 Панкратов продолжал оставаться для журналистов темной лошадкой. Летом, на традиционной серии турниров Mare Nostrum, журналисты бегали стаями за Виктором Авдиенко, стараясь выпытать подробности о его ученике. Громогласно восхищаясь нестандартной для дельфиниста техникой, представители прессы, сами того не желая, усадили .Авдиенко на его любимого конька: о тонкостях стилей своих подопечных волгоградский тренер всегда мог рассуждать часами. В итоге тренер настолько заморочил голову журналистам, что в отчете французской L'Equipe появилось следующее: «Панкратов - это не что иное, как хорошо отлаженная и чудовищно мощная машина, которая управляется головой и способна развивать любую скорость». «Он что, недоволен, ваш парень?» - недоуменно опрашивали меня в Кане французские коллеги, глядя на то, как Панкратов под прицелом объективов прямо в плавках сосредоточенно усаживается за руль темно - зеленого кабриолета «Рено», ключи от которого были вручены новому рекордсмену мира сразу после финиша. Денис так же сосредоточенно вылез из машины, направляясь на пресс-конференцию. И вдруг вскинул обе руки вверх. Подобный жест в его исполнении означал гораздо больше, нежели если бы кто другой прошелся вокруг бассейна вприсядку. Потом он плюхнулся без сил на кем-то подставленный стул и, обращаясь ко мне, прошептал: «Скажите им что-нибудь сами, пожалуйста. Я что-то совсем ничего не соображаю». - Наверное, надо стать рекордсменом хоть однажды, чтобы понять, что медали в спорте могут быть второстепенны, - говорил Панкратов во время нашего более позднего разговора. - Для меня очень долго самой дорогой наградой оставалась первая золотая медаль, которую я получил на первом чемпионате Европы. Может быть, потому, что до этого все, складывалось как- то неудачно. Особенно по сравнению с остальными. Когда во Франции Панкратов побил рекорд Мелвина Стюарта, Авдиенко бесновался на трибуне как одержимый. «Я за них переживаю страшно, - рассказывал он мне как-то. - Так получилось, что в спорт сейчас из благополучных семей дети не приходят. Идут те, кому есть нечего. И защищать их, кроме меня, некому». А потом, вцепившись в поручни, Авдиенко напряженно пытался поймать взгляд ученика. Денис тоже напряженно вглядывался в трибуны, ища тренера. И просиял, увидев. Я же вспомнила еще один, давний рассказ Авдиенко о том, как летом в лагере 12-летний Денис неудачно упал, перерезав запястье осколком бутылки, которая валялась в траве. И он - Виктор - волок его на себе через лес, нa шоссе, и ни одна машина не хотела останавливаться... На первый взгляд невозможно представить себе более противоположных по характеру людей, нежели Авдценко и Панкратов. Чем больше заводится на бортике Виктор (что происходит регулярно), тем спокойнее и ироничнее взирает На тренера Денис. Но стоило мне как-то в шутку сказать, что во всем, что касается тренировок, Авдиенко ведет себя как ненормальный, Панкратов абсолютно спокойно ответил: «Я недалеко от него в этом ушел. Ни одно занятие меня не интересует так, как плавание. Во всяком случае, пока»… В августе в Вене я впервые обратила внимание на то, что Панкратова стало тяготить незнание языка. «Учите английский, - сказала я ему тогда. - Иначе вам никогда не стать звездой». И добавила: «Не знаю, конечно, насколько вас это интересует». «Очень интересует», - последовал традиционно сдержанный ответ. В той же Вене бросалось в глаза, насколько взбудоражил европейскую плавательную публику факт, что второй, после Александра Попова, уникальный пловец появился не где-нибудь, а в России. Впервые за последние три года даже Попов был отодвинут журналистами на второй план. Причем то, что для общения с Панкратовым нужен переводчик, с одной стороны, создавало определенные проблемы иностранцам, но с другой, когда кто-то вызывался переводить, - способствовало тому, что вокруг Дениса мгновенно образовывалась толпа любопытных. «Он странный, - говорил мне о Панкратове редактор итальянского журнала Nuoto Камилло Каметти, - ведет себя не так, как остальные, не так плавает. Никогда нельзя сказать, в какой он форме, - все тренировки выглядят по-разному. А если плывет быстро, то опять же никто не знает, как быстро финиширует. И как быстро он вообще способен плыть. Человек-загадка». Когда Панкратов проплыл свой этап комбинированной эстафеты за 51,73, начав первую половину на секунду с лишним быстрее существующего на «полтиннике» высшего мирового достижения, трибуны даже не зааплодировали: они просто потеряли дар речи. Вконец ошарашенный, Каметти подошел после заплыва сам: «Панкратов явно сделал лишний гребок у финиша, потерял время. Неужели результат может быть еще выше?». - Я сам не знаю, как быстро могу плавать - говорил Денис. Сейчас мы с Авдиенко подобрали почти идеальную технику для обеих дистанций - 100 и 200 метров. Но ее очень трудно удерживать. Несколько раз я пытался экспериментировать с тем отрезком, который проплываю под водой: если он недостаточно длинный, я теряю скорость - плыть под водой на одних ногах у меня получается быстрее. Однако если увлечься, можно сбить дыхание. Тогда моментально ломается техника. А у меня уже не осталось времени на эксперименты: до Олимпийских игр слишком мало времени. И еще, чего бы я хотел, так это чтобы в сборной подобралась хорошая компания средневиков, и мне не пришлось бы в Атланте плыть в кролевой эстафете… …Хотите знать, почему? Потому что нет ничего более унизительного, чем прыгать в воду, делать невозможное в одиночку и знать при этом, что финишной стенки ты коснешься в лучшем случае вторым. Проигравшим. 1995 год
|
Плавание - Спортсмены 
