|
|
|
|
|
|||
За год до Олимпийских игр в Сиднее Александр Попов проиграл практически все соревнования, в которых принимал участие. Если учесть, что до этого он не проигрывал ни разу на протяжение шести с лишним лет, нетрудно понять реакцию публики и журналистов: «Попов - не тот, что прежде». Но в начале мая-2000 в американском Колорадо, где Александр вместе с тренером Геннадием Турецким находился на сборах, он без всякой подготовки и разминки встал на тумбочку и проплыл 50 метров вольным стилем за 21,4. На 0,41 быстрее рекорда мира, установленного более десяти лет назад американцем Томом Джеггером. Старт в Колорадо был, естественно, неофициальным. Тремя неделями позже на турнире Mare Nostrum в Европе Попов словно валял дурака, раз за разом плавая стометровку чуть быстрее 50-ти секунд. Отказался от бритья - традиционной соревновательной процедуры, улучшающей чувство воды и, соответственно, скорость. Сказал коротко: «Бриться буду в Москве. На чемпионате России». - Но почему в Москве? Почему не на чемпионате Европы в Хельсинки, или не здесь? - пытала я во время турнира. - Потому что первостепенная задача в этом сезоне у нас с тренером - не светиться раньше времени и не натаскивать на себе соперников. Особенно на сотне. В Москве не будет особо сильной конкуренции. Если даже кого-то я на своей волне разок протащу, то это будет наш российский спортсмен. А на чемпионате Европы я снова собираюсь валять дурака… - Мне кажется, вы стали проще относиться к поражениям. Не так болезненно, как поначалу. - Главное - приучил народ к тому, что перестал выигрывать. Конечно, хотелось бы лучше выступить на чемпионате Европы в прошлом году, но с другой стороны, меня устраивает нынешняя ситуация. Основное психологическое давление лежит не на мне, а на Питере (Питер ван ден Хугенбанд - чемпион Европы-99 - Е.В.), на Майкле (Майкл Клим - чемпион и рекордсмен мира, один из лучших спринтеров Австралии - Е.В.), на других. Им приходится очень тяжело. - Но ведь и вам было тяжело начинать проигрывать после столь длительной и непрерывной серии побед. Помню, неоднократная олимпийская чемпионка Джанет Эванс, упустив золото на Играх в Барселоне, призналась, что самой страшной для нее в тот момент была мысль, что через несколько минут придется объяснять поражение журналистам. - А не надо объяснять. Это ведь спортсмены понимают, что такое, скажем, плыть в финале небритым, как это было год назад на чемпионате мира в Гонконге. Растолковывать это тем, кого волнует лишь первый я или не первый, не имеет смысла. Проиграл - и все. Точно так же стараюсь не рассказывать, беспокоят ли меня травмы. Ну, допустим, беспокоят. Это что, повлияет на расстановку мест? На соперников? Мне что, дадут фору в соревнованиях? Так зачем объяснять все как есть? - А беспокоят? - Естественно. Болит палец на ноге, который я выбил не так давно. Даже стартовать одно время приходилось с пол-ступни. Колено иногда припухает. Старею… - Почему в этом сезоне вы начали участвовать в соревнованиях лишь в конце мая? - Сразу выбрали с тренером такую тактику: сделать большой объем работы, не форсируя форму. Разработали план подготовки и спокойно его выполняем. Расписали буквально по дням что и когда будем делать. И я с самого начала знал, что даже если что-то не будет складываться, есть время, чтобы поправить ошибки. А цель одна - Олимпийские игры. - Форсированная работа раздражает? - Очень. Когда, скажем, нужно набрать форму за два-три месяца, это больно и физически и морально. Из-за этого же начинает ломаться техника. Все комкается. Сейчас же мы словно раскачали маятник, поддерживать который в этом состоянии гораздо проще, чем запускать снова и снова. - Сами себе вы нравитесь больше, чем в прошлом году? - Технически - да. Морально же только начинаю набирать форму. До Игр еще немало времени, может многое произойти. В том числе и с теми, кто сейчас считается фаворитом. - Ваше отношение к Олимпийским играм хоть в чем-то изменилось? - Эти соревнования такие непредсказуемые, что никогда не знаешь, чего ожидать. - Ну, например, в Атланте было очевидно, что выиграть у американца Гэри Холла для вас - дело чести. А в Сиднее? - Идеи что-то отстаивать у меня нет. Хочу попытаться получить удовольствие от соревнований, а не стресс. Хоть в кои-то веки. - Думаете, получится? - Не знаю. Но попробую. - Другими словами, вы психологически готовы к тому, что можете проиграть? - Я вообще пока психологически не готов. Нужно отбор пройти, на чемпионате Европы выступить, а только потом задумываться об Играх. - Вам большей частью приходится выступать без тренера. Это уже привычка? Или ощущаете некий дискомфорт? - Привык. Но все равно тяжело. К сожалению, Турецкий вот уже восемь лет представляет другую страну. Хорошо еще, что находит малейшие лазейки, чтобы выбираться на соревнования, где мне приходится выступать. Ему очень важно посмотреть на меня со стороны в эмоционально-психологическом плане. Как я себя веду, не выплескиваюсь ли раньше времени. - Неужели что-то может вывести вас из равновесия? - В свое время Майкл Клим проехал на моей волне в соревнованиях, показал очень хороший результат и сам же спасибо сказал за это. Происходило такое и в тренировках. Это сильно било по психике. Мало того, что натаскиваешь человека на своих скоростях, но ведь и сам не можешь плыть нормально, поскольку приходится делать двойную работу. В этом сезоне Клим плавает преимущественно в скоростном комбинезоне и мне это на руку: сажусь на его волну сам. - И как ощущение? - Тренироваться стало гораздо легче. Майкл же, бывает, сине-зеленый до бортика доплывает. Ну, а когда очень хочется, показываю ему что к чему. Как, например, на том «полтинике» в Колорадо. Майкл несколько дней в шоке ходил. - Тот старт был заранее продуманной акцией? - Нет, все произошло в общем-то случайно. Мы планировали очень жесткую, тяжелую работу, делать которую, честно говоря, не хотелось. Я и предложил Турецкому проплыть «на освобождение» - то есть, выполнить какое-то скоростное задание, чтобы освободиться от тренировки. Он поставил задачу проплыть 50 метров из 22-х секунд. За такое время мы с Майклом в тренировках уже плавали. Правда он - в комбинезоне, я - без. Ну и поплыл. Чувствовал, что получается быстро, но не ожидал, что настолько. Слишком большую работу мы делали на том этапе. - Вы ведь тоже, как и Клим, тестировали новые комбинезоны. В первый раз было предвкушение чуда? - Первый раз это был не комбинезон, а длинные - до щиколоток - плавки из ткани «акваблейд». Этот материал Speedo разработала еще в 96-м. Понравилось. Рискнул даже проплыть 100 метров на спине, показал вполне приличный результат - 56,3. После возвращения из Колорадо решил попробовать новую модель - ту самую, в которой плавает Клим. И разочаровался окончательно. Обычно делаю 30 гребков на полтиннике, а здесь получилось 36. И результат был 22,65. - Может быть, дело в привычке? - Лучше не привыкать вообще. Чтобы не провоцировать психологическую зависимость. У Клима, например, она очень ясно проявляется. Он стал бояться плавать без костюма даже тренировочные тесты. Может быть, что-то в этом костюме есть. Но я уже принял решение выступать в Сиднее в обычных плавках. Предпочитаю рассчитывать только на себя. Соревноваться же с теми, кто поплывет в костюмах, будет даже интересно. Если ФИНА за оставшееся до Игр время не пересмотрит свое отношение к комбинезонам вообще. - Что вы имеете в виду? - Насколько я знаю, Международная федерация до сих пор не пришла к единому мнению. С одной стороны, костюм есть костюм. Кусок тряпки, который сам не поплывет. С другой - высокотехнологичное изделие. Комбинезон Speedo очень тонкий, но одновременно очень жесткий в части поясницы и бедер. То есть уже - конструкция, помогающая плавать. Почему бы тогда не разрешить выступать в ластах, или с лопатками на руках? - Может быть, вы просто жалеете, что официально надеть комбинезон Speedo, имея долгосрочный контракт с конкурирующей фирмой, не смогли бы, даже если захотели? - Я допускаю, что есть люди, которые очень хотели бы видеть меня в экипировке Speedo. Но, знаете, после того, как я выиграл в Барселоне, многие, видимо, посчитали мою победу случайной. Во всяком случае, контракт на следующие четыре года предложил мне единственный человек - один из руководителей фирмы «Арена» Джордж Киль. В 96-м после инцидента в Москве и операции, которая за ним последовала, я и вовсе был никому не нужен. И опять же только Киль пришел с предложением продлить контракт. Представители Speedo потом говорили мне, что хотели, но так и не смогли меня разыскать. В это я не верю. И если приму решение продолжать плавать после Сиднея, буду работать только с «Ареной». Пусть спидовские костюмы на порядок выше ареновских по скоростным характеристикам. Не в этом дело. Когда в тяжелую минуту тебя не бросили - это очень много значит. По крайней мере для меня. - Вы серьезно планируете продолжать плавать после Игр в Сиднее? - Не исключаю такого варианта. - А что по этому поводу считает Турецкий? - В отношении работы мы редко расходимся во мнениях. - Но ведь между вами были определенные периоды сомнений, разногласий - и не так давно. - Думаю, что все это было вызвано исключительно форсированной работой. Когда голова от нагрузок перестает соображать , автоматически срываешься на том человеке, который ближе всех. Я, правда, не срывался, но внутреннего раздражения было очень много. В этом сезоне такого не случалось ни разу. Мы постоянно обсуждаем работу, советуемся, что-то меняем. Турецкий соглашается с какими-то моими доводами. С ним всегда интересно. - Никогда, кстати, не спрашивала вас, как именно 10 лет назад вы оказались в группе Турецкого? - Идея, перевернуть меня со спины на кроль, как я узнал позже, принадлежала ему. Причем вынашивал ее Геннадий Геннадьевич года два. Я тогда плавал у Анатолия Жучкова и столько времени сидел в подающих надежды, что пошли разговоры заменить меня кем-нибудь другим. Поэтому когда тогдашний главный тренер Глеб Петров предложил мне сменить специализацию и поплавать у Турецкого, согласился. - Страшно было? - Еще как. Ужасно боялся, что может ничего не получиться. В моем представлении Турецкий был монстром. О его запредельных нагрузках ходили легенды. На первом сборе в Медео я долго собирался с мужеством. Потом подошел, и чуть ли не по-военному говорю: «Геннадий Геннадьевич, я готов к работе». Он удивился: «Иди, - говорит, - покупайся. Завтра работать начнем». На следующий день вместо разминки предложил всей бригаде в водное поло поиграть - баскетбольным мячом, в то время как остальные пахали, как проклятые. На третий день снова в удовольствие купались, на четвертый - в горы пошли. Я спросил тогда, когда мы работать начнем. И услышал: «А куда торопиться? Сезон длинный…». Думал даже: тот ли это Турецкий, которым меня так пугали? - И когда же поняли, что тот? - Уже на следующем сборе. Но несмотря на то, что работа была действительно тяжелой, меня не покидало ощущение, что я попал в другой мир. Совершенно иной подход к тренировке, другие отношения в группе, все другое. И так до сих пор. Например, я раньше никогда особо не задумывался, что ем. Теорией сбалансированного питания увлекся Геннадий Геннадьевич. Убедил меня попробовать и эффект оказался потрясающим. За короткий срок я прибавил в весе три килограмма, хотя до этого все мои попытки набрать его после ранения на протяжение многих месяцев были совершенно безуспешны. Стал очень хорошо себя чувствовать - постоянная бодрость, энергия. То, чего на мой взгляд абсолютно не хватает нашим спортсменам в России. Например, в волгоградском клубе, где я тренировался много лет, готовят просто замечательно. Но все делается по принципу «Кашу маслом не испортишь». Наливают всегда пожирнее, с горочкой. А ведь иной раз этого совсем не нужно. В Австралии, например, я подружился с Костей Цзю и узнал, что у него давно есть свой личный диетолог. Когда нужно согнать вес перед боем, боксеры, как правило, садятся на одну воду, ограничивая себя даже в ней. Костя же нормально ест, разве что не в таких количествах, как обычно, но не голодает. Соответственно и чувствует себя намного лучше. При правильно подобранном питании идет мощная естественная стимуляция гормональных систем организма. - Эффект, которого многие пытаются достичь с помощью фармакологии? - Именно. - Почему между отборочным чемпионатом России и чемпионатом Европы в Хельсинки вы решили уехать тренироваться в Швейцарию, а не остаться в Москве со всей российской командой? - Во-первых, в Санкт-Морице, куда меня пригласили на этот срок, условия для тренировок гораздо лучше. Во-вторых, иногда просто нужно побыть одному, собраться с мыслями. В российской команде слишком нездоровая атмосфера. Я просто не хочу там находиться. - С каких пор? - С того же 96-го. Ни один человек из команды мне даже не позвонил. Ни когда я лежал в больнице, ни потом. Пришел Саша Карелин, с которым мы и знакомы толком не были. Просто проведать, по-человечески. С тех пор у меня к борцам совершенно особое отношение. Что же касается атмосферы … Я же вижу на соревнованиях, что происходит. Все всего боятся, в том числе и собственных решений. Их принимает главный тренер, подгоняя всех под одну гребенку. При этом совершенно очевидно, что дела собственного клуба интересуют его гораздо больше, чем сборная. А если все решения за тебя принимают другие, сталкиваться с реальностью один на один очень тяжело. Будь то на стартовой тумбочке, или просто на улице. Потом остается только удивляться, почему соревновательный мандраж у ребят начинается за неделю-две до старта. - Видя это, вам никогда не хотелось подсказать что-то более молодым, исходя из своего личного опыта? - Во время выступлений делать это бесполезно. Психологическая уверенность ведь приходит с тренировками, а не во время соревнований. Эти два процесса очень плотно взаимосвязаны. Я и сам понял это благодаря Турецкому. Думаю, что к идее самостоятельности спортсмена он пришел давным давно. Сказал как-то: «Я знаю, как можно достичь определенного результата, могу предложить какие-то идеи, но при этом не имею ни малейшего понятия, как вести себя на стартовой тумбочке. Принимать решения там вы должны сами». Так было еще тогда, когда у Турецкого плавали Веня Таянович и Гена Пригода. На их примере я многому научился. И до сих пор благодарен и Генке и Веньке за то, что тогда, в 90-м, они очень хорошо меня приняли. Сразу. Мы впряглись в одну упряжку и пошли на 92 год. Тогда у нас была действительно классная команда. - Что же заставляло вас, перебравшись в Австралию, отклонять все предложения о смене гражданства? Получали бы сумасшедшие гонорары, как Клим, чувствовали бы себя национальным героем… - Тот же 96-й год. В моей жизни появились люди, ради которых …Ну, я просто не имею права такого сделать. Карелин, Автандил Манвелидзе, который меня оперировал, многие другие. А кроме этого, у нас в российской жизни очень мало моментов, когда людям приходится искренне радоваться. Может быть мои выступления хотя бы косвенно заставят задуматься, что еще не все в России потеряно. 2000 год
|
Плавание - Спортсмены
