|
|
|
|
|
|||
Уехал он пять месяцев спустя после Олимпийских игр 1992 года, вдоволь, как считали многие, понежившись в ауре собственной популярности, которая неизбежно должна бы сопровождать двукратного олимпийского чемпиона в самых престижных - спринтерских - видах плавания. А чуть раньше, когда как-то вдруг рассыпалась их чемпионская бригада - Владимир Пышненко, Вениамин Таянович, Геннадий Пригода - и тренер Геннадий Турецкий стал откровенно искать себе новое место работы, Попов сказал: «Знаете, я ведь так и не почувствовал себя олимпийским чемпионом дома, в России». Думаю, подобные чувства испытывал тогда и Турецкий. Получив после Барселоны полное моральное право добавлять к своей профессии определение «великий», он обнаружил дома, в Питере, самовольно занятую другими жильцами кооперативную квартиру, которую строил 12 лет, а в Москве - чертову прорву расплодившихся спортивных организаций, озабоченных лишь проблемами своего собственного выживания. И плюнул на все, подписав пятилетний контракт с австралийским Институтом спорта в Канберре. Прошло еще немного времени, и Попов стал чемпионом Австралии на странной для себя дистанции - 50 метров баттерфляем. - Это что - новая тактика? Или настолько устали от своих коронных видов? - Все гораздо прозаичнее. По правилам австралийской федерации плавания иностранный спортсмен может претендовать на звание чемпиона только на неолимпийских дистанциях. Поэтому на «своих» дистанциях я плыл в так называемых финалах «Б». - И если сравнить результаты... - Мои оказались хуже, чем у победителей и на 50, и на 100 метров вольным стилем. - Как же так? - А как можно быстро проплыть, выступая во втором финале? К тому же перед чемпионатом я не делал никакой разгрузки. Как тренировался по три раза в день, так и плавал до самого старта. - Кстати, я обратила внимание на то, что по сравнению с остальными сильнейшими пловцами вы не так много и выступали. - Я долго отдыхал. По сути, на спринтерский чемпионат Европы в декабре в Гельзенкирхен приезжал только по просьбе организаторов, чтобы придать этому мероприятию больший вес. Потом болело колено, да и просто хотелось повалять дурака. Я ведь в Китай на первые два этапа Кубка мира не поехал только потому, что слишком поздно начал тренироваться. Но тогда же - в январе - вдруг почувствовал, что отдых мне осточертел. И понял, какое это счастье - заниматься любимым делом в классных условиях. - А кто оплачивает вашу подготовку? Австралийская федерация? - Лично мне она ничего не платит. Институт спорта, с которым у Турецкого заключен контракт, оплатил мое проживание и тренировки до 5 мая этого года. Что будет осенью после чемпионата Европы - пока не знаю. Думаю, это в равной степени зависит и от самого Института, и от Турецкого, и от меня. - Условия жизни вас устраивают? - Ничего исключительного в них нет. Я живу в Канберре, на территории Института, как десятки других спортсменов: это нечто вроде постоянно действующего спортивного лагеря. Одноместные номера, бассейн, корты, гимнастические, игровые залы. Спортсмены там живут по два-три месяца, потом на неделю-другую возвращаются домой и снова приезжают тренироваться. - Там существуют какие-то общие порядки, режим? - Первая тренировка начинается без четверти семь, соответственно и спать ложишься рано. - Неужели не скучно? - Я же не отдыхать туда приехал. К тому же при желании всегда можно выбраться в город. - На машине? - Вот уж чего я даже не пытался делать - это водить. Как посмотрю на правостороннее движение - не по себе становится. Что можно ждать от людей, у которых с рождения мозги наоборот? Правда, жена Турецкого, Инна, водит машину вовсю - почти сразу после приезда сдала экзамен и получила австралийские водительские права. - Кстати, насколько я поняла из австралийских публикаций, согласно своему контракту основную часть своего рабочего времени Турецкий должен уделять австралийцам, а уж потом - вам. Это так? - Я бы не сказал. Его работа заключается в том, что он контролирует работу австралийских тренеров, дает консультации, советы. Точно так же дает задания мне. Правда, когда меня приглашают на соревнования или сборы, поехать вместе мы практически не можем. - Значит, его не будет и в Шеффилде, на чемпионате Европы? - Скорее всего, нет. Но уже на днях в Европе начнется целая серия международных турниров, первый - во Франции, в Кане, куда Турецкий должен приехать с австралийской сборной и где мы, кстати, собираемся начать показывать приличные результаты. - А для чего вы сейчас приехали в Москву? Ведь теоретически могли бы и не плыть на отборочном чемпионате? - Теоретически я бы мог вообще нигде не плыть, а приехать сразу в Англию на чемпионат Европы. Но если я хочу проплыть там быстро, то должен плыть достаточно быстро уже сейчас. - Достаточно быстро - это как? - Ну, за 47 секунд я, конечно, «сотню» проплыть не готов. Но за 49... А потом, я считаю, что когда речь идет об отборе в команду, то никому ни за какие заслуги скидок быть не должно. Как в Америке. Не попал в первую двойку на национальном чемпионате - извини... - Кстати, как себя чувствуют ваши американские коллеги – Том Джеггер, Мэтт Бионди? - Бионди плавать закончил. Правда, я слышал, что француз Стефан Карон решил организовать в июне коммерческие соревнования спринтеров в Париже и пригласить всех, кто плыл на Олимпийских играх в Барселоне. Должен приехать и Бионди. Джеггер, я слышал, тренируется сейчас четыре раза в неделю, и ему этого вполне хватает, чтобы достойно выглядеть на одной дистанции. - Вы тоже поплывете? - Я не получил приглашения и сделал вывод, что эти соревнования рассчитаны, скорее, на ветеранов. Да и зачем я там нужен? Выиграю - всю обедню остальным испорчу. Не выиграю - себе настроение. К тому же соревнования почти наверняка планируется провести в «короткой» воде. А я не люблю плавать в маленьком бассейне. - Не успеваете разогнаться? - Поворотов слишком много - с толку сбивают. Я поэтому и на Кубке мира никогда достаточно быстро не плавал, хоть и становился его обладателем год назад. - Я до сих пор не могу забыть, как красиво - именно год назад - вы «убрали» соперников на чемпионате СНГ, когда плыли 100 метров на спине. Продолжения не будет? - «Спина» у меня пока не идет. Никак не могу найти ход, чтобы уверенно чувствовать себя на соревнованиях. А плыть на уровне прошлого года уже не хочу. Да и на самом деле, четыре дистанции - 50 и 100 метров вольным и две эстафеты, те, что я плыл в Барселоне, это не так уж мало. - Вы часто вспоминаете Барселону? - Сейчас уже нет. А первое время, когда только приехал в Австралию и немного освоился, почти все пловцы, кто не попал на Олимпиаду, спрашивали, что это такое. - Я бы, наверное, не смогла объяснить. Мне всегда казалось, что Олимпийские игры - это как маленькая война. И разница между теми, кто испытал это на своей шкуре, сродни разнице между людьми, которые прошли войну, и теми, кто просто родился позже. - Может быть. Я воспринимал Игры как большой праздник. Но, с другой стороны, сама обстановка, когда знаешь, сколько сил каждый, и ты в том числе, приложил, чтобы выйти на старт, что-то переплавляет в собственном сознании. Начинаешь понимать, ради чего работаешь. И как должен работать. Но австралийцам объяснить это невозможно. - Почему - австралийцам? - Для них спорт практически никогда не становится профессиональным делом. Это проявляется даже в тренировках: могут вечером позволить себе завалиться на всю ночь в казино или между тренировками поехать поиграть на скачках. Единственное, что они свято блюдут, - это собственное здоровье. Хорошая еда, хороший климат. Тренировки - только в удовольствие. Доходит до парадокса. Турецкий рассказывал, что физически те, с кем он работает, способны выдержать совершенно невероятную нагрузку. Любой русский давно сломался бы, а они плывут: настолько здоровая нация, что постоянно открываются какие-то внутренние резервы. Но при этом - никакого спортивного честолюбия. Устал, заболело что-нибудь - не задумываясь вылезет из воды и уйдет с тренировки. Терпеть и работать через «не могу» они не хотят. За редким, естественно, исключением. - Исключение зовут Кирен Перкинс? - Я не слишком хорошо его знаю. Но, например, вместе со мной в Институте тренируется еще один знаменитый австралиец - Дункан Армстронг. Он был рекордсменом мира и чемпионом Игр в Сеуле на дистанции 200 метров вольным стилем, а в Барселоне плыл только в эстафете 4x200. Но неудачно - всю австралийскую команду там дисквалифицировали. Мне сначала казалось, что он слишком высокомерный - все время сам по себе, даже на тренировках ни с кем не общается, а потом мы случайно познакомились, разговорились, и я понял, что он просто такой же, как я. - А что вам за эти послеолимпийские месяцы запомнилось больше всего? - Как в Америке зубы лечил. Привели меня к врачу, он усадил, вернее, уложил в кресло, включил где-то на потолке мультики. Посмотрел мой зуб, до которого уже дотронуться страшно было, и спрашивает: «А вы вообще у зубного врача бываете?» «Бываю, - говорю, - но не люблю - больно». И рассказал ему в общих чертах, как у нас зубы лечат и что мне впервые только сейчас все это собираются делать под наркозом. У него глаза из-под очков чуть ли не на оправу вылезли: понимаю, говорит, почему вы стали олимпийским чемпионом. - Может быть, действительно поэтому? - Думаете, я когда-нибудь смогу ответить на этот вопрос ?.. 1993 год
|
Плавание - Спортсмены
