|
|
|
|
|
|||
Тринадцать лет назад на юношеском первенстве мира по прыжкам в воду ко мне подошел давний знакомый – член Бюро Международной федерации плавания Элдон Годфри. - Крайне рекомендую тебе, Елена, обратить внимание вон на того малыша, – с этими словами Элдон указал на вышку, где к прыжку готовился крошечный пацаненок с пронзительно черными глазами. Затем канадец продолжил: - Поверь моему многолетнему опыту: этого парня ждет совершенно блистательное будущее. С тех самых пор я невольно отмечала Александра Депати на всех соревнованиях, где пересекались наши пути. На пяти чемпионатах мира он завоевал в общей сложности восемь медалей, включая три золотые. Участие в трех Олимпиадах принесло Депати два серебра на трехметровом трамплине. Причем на первые свои Игры – в Сидней – Александр поехал в 15 лет. Однако последний чемпионат мира – в 2011-м в Шанхае – прошел без выдающегося канадца: в декабре 2010-го Депати получил тяжелейшую травму колена, после чего его карьеру многие посчитали законченной. Наутро после соревнований мы встретились в отеле участников. С удовольствием приняв поздравления, Александр признался: - Не ожидал, что придется настолько тяжело. Необычной была уже сама ситуация. Я был обязан закончить предварительную серию не дальше 18-го места, чтобы квалифицироваться на Игры. До приезда в Лондон у меня насчитывалось всего четыре недели активных тренировок, а первый раз я пришел в бассейн после девятимесячного перерыва только в середине декабря. Поэтому факт, что на Кубке мира нужно не просто выступить, но выступить на достаточно высоком уровне, держал меня в страшном напряжении. С одной стороны, я неплохо себя чувствовал, но вот это ощущение, что идешь по мосту из яичной скорлупы... Так что когда я все-таки попал в этот чертов полуфинал, у меня словно камень с души свалился. - Из уст трехкратного чемпиона мира это звучит особенно смешно. - Знаю. Но это на самом деле было так. Если я сейчас начну перечислять вам все, что творилось в моей голове в предварительной серии, вы ужаснетесь. Зато в полуфинале я начал по-настоящему получать удовольствие от процесса. От того, что у меня ничего не болит, что я по-прежнему хорошо чувствую свое тело в воздухе, что можно ни о чем не думать, кроме того прыжка, который предстоит выполнить... Подобный комплекс эмоций от соревнований я последний раз испытывал разве что совсем в детском возрасте. - То, что в предварительной серии было заявлено рекордное для крупных соревнований число участников - 59, создавало вам дополнительные проблемы? - В принципе на чемпионатах мира на трамплине почти всегда собирается много людей – до полусотни. В Лондоне, действительно, получился рекорд. Но мне повезло: я знал, как себя вести. - Что вы имеете в виду? - При таком количестве участников невозможно постоянно находиться в состоянии концентрации. Даже пробовать не нужно. Иначе полностью вымотаешься уже к середине соревнований. Поэтому я четко выстроил схему собственных действий между прыжками. 15-20 минут читал книжку, полностью отключаясь от того, что происходит в бассейне, потом потихоньку начинал разминаться, разогревать мышцы и настраивать себя на очередной прыжок. - Ваша карьера начиналась не совсем обычным образом. Мало кто рискует прыгать сложные прыжки с 10-метровой вышки в 10-летнем возрасте. - Я начал делать это в 9. Это было так классно... Единственное, чего опасались родители, что у меня начнутся травмы. Когда я спросил об этом своего тренера Мишеля Ларуша, он только развел руками. Сказал, что в его практике ни разу не было спортсмена, который был бы способен делать то, что делаю я. - Ларуш говорил мне как-то, что вы удивительно крепки от природы. И что именно это качество позволяет вам столь успешно выступать на 10-метровой вышке. - Тем не менее, в 14 лет у меня начались проблемы с поясничным отделом позвоночника, причем довольно серьезные. Три месяца я вообще не поднимался на вышку. Но понимал при этом, что 10 метров – тот самый снаряд, на котором я конкурентоспособен. Чего нельзя было сказать о трехметровом трамплине. На Играх в Сиднее я занял четвертое место как раз на вышке, причем проиграл Дмитрию Саутину не очень много. В Афинах же вообще рассчитывал бороться на вышке за золото, а на трамплине просто поучаствовать. А получилось все наоборот. - В этом отношении, кстати, ваша карьера сильно напоминает карьеру Саутина: он ехал на Игры в Барселону, считая своим основным снарядом вышку, а выиграл медаль с трамплина. - Надо же, я не знал этого. Как бы то ни было, после Игр в Афинах стал задумываться о том, что прыжки в воду начинают требовать все более и более узкой специализации. Надо было решить, какой вариант устраивает меня больше: быть хорошим прыгуном-универсалом или попробовать стать выдающимся мастером на одном снаряде. Спина к тому времени снова стала побаливать, так что в 2007-м я отказался от прыжков с 10 метров уже окончательно. Периодически, правда, с сожалением вспоминал, что моей самой большой спортивной мечте - стать олимпийским чемпионом на вышке – уже никогда не суждено осуществиться. - Вы на самом деле мечтали об этом? - Да. В тех же Афинах был до такой степени расстроен выступлением на вышке, что долгое время не мог радоваться серебру, полученному на трамплине. - Почему-то вспомнилось, как в на чемпионате мира-2001 в Фукуоке вы стали вторым на вышке, а на трамплине заняли в финале предпоследнее место, проиграв Саутину 150 баллов. - На тот момент я уже неплохо прыгал с трамплина, несмотря на то что мне было всего 16 лет. Трамплин требует совсем иных качеств, нежели вышка. И прежде всего, я бы сказал, определенной внутренней зрелости: умения контролировать собственное состояние, умения «ждать» доску. Я же тогда очень прилично выступил в полуфинале, отобрался в финал, и от всего этого меня накрыло такой волной эмоций... Вот и допрыгался – закончил соревнования предпоследним. Хотя по большому счету это совершенно меня не расстроило. Потому что выдающимся достижением стало серебро на вышке. - Вы ощущаете себя звездой? - Прежде всего, очень люблю прыжки в воду. Обожаю ощущение полета, или когда то, что долго не получалось, вдруг начинает складываться. Не могу сказать, что мне приятно, когда меня называют звездой. В таких случаях я, скорее, испытываю неловкость. С другой стороны, это очень классно, когда тебя знают и поддерживают во всем мире. Это ведь на самом деле так: пока я лечил колено, мне в твиттер приходили слова поддержки практически из всех стран мира. В прыжковом мире есть болельщики, которые ездят на все соревнования, многих я знаю в лицо. Когда постоянно чувствуешь все это внимание, появляется стимул тренироваться еще больше. Иногда, правда, чрезмерное внимание начинает угнетать. Возникает ощущение, что ты прыгаешь не потому, что так хочешь сам, а потому, что ты обязан тем людям, которые на тебя рассчитывают и хотят увидеть высокий результат. И которым по большому счету плевать, как ты себя чувствуешь, как тренировался и что вообще происходит у тебя в жизни. - Это нормально для болельщика – требовать от кумира улыбок, автографов, внимания, совместных снимков на память и все это – одновременно с победами. - О, да. С другой стороны, когда я выбираюсь на футбол или хоккей, меня тоже совершенно не волнует, что происходит за кадром. Я просто хочу, чтобы моя команда выиграла, так? Кстати, меня почти никогда не раздражают журналисты. Более того, я всегда достаточно откровенен в своих интервью. Считаю, что это правильно – иметь возможность объяснять людям, что с тобой происходит. Помню, в 2002 году я вернулся с соревнований, где совершенно непостижимым для себя образом полностью завалил один из прыжков. Естественно, все хотели знать, что произошло. - И что вы сказали? - Что просто облажался. И это коротенькое объяснение принесло мне куда больше симпатий, чем могли бы любые другие слова. - А бывают ситуации, когда вы с трудом справляетесь с желанием сказать журналистам «нет»? - Я и говорю порой. Публичность ведь сильно засасывает. И рано или поздно начинает отнимать время, предназначенное для тренировок. Сначала ты думаешь, что нет ничего страшного в том, чтобы пропустить одну тренировку, потом пропускаешь две, потом... В общем, однажды Мишель (Ларуш. – Прим. Е.В.) усадил меня перед собой и сказал: «Послушай, ты интересен всем этим людям только потому, что показываешь очень высокие результаты. А для того, чтобы продолжать их показывать, нужно тренироваться каждый день. Постарайся отдавать себе в этом отчет». - И вы сразу приняли слова тренера, как истину? - В этом не было ничего сложного. Ларуш объяснил все более чем доступно. - Мне кажется, о таких вещах нужно рассказывать. Когда я смотрю, например, на английского чемпиона мира Томаса Дэйли, который все чаще начинает напоминать медийную персону, нежели профессионального спортсмена, то думаю о том, что он сам не понимает, насколько легко можно навсегда вылететь из обоймы. - Удивительно, что вы об этом заговорили. Карьера Томаса сильно напоминает мне мою собственную. Он рано начал прыгать с вышки, рано стал показывать выдающиеся результаты, рано стал звездой первой величины у себя в стране. Много раз я недоумевал, как он справляется со всем тем, что вокруг него происходит? Как все это воспринимает его семья, британская федерация прыжков, чего он сам хочет в конце концов? Между нами говоря, я очень надеюсь, что у Томаса остается время на то, чтобы тренироваться достаточное количество времени. Достаточное для того, чтобы продолжать побеждать. - Две из ваших трех золотых медалей вы завоевали на чемпионате мира в Монреале, но меня не покидает ощущение, что именно в том сезоне на вас свалились наиболее серьезные испытания. - Это так. В самом начале того сезона я травмировал шею, одновременно с этим у меня возникли большие проблемы в личных отношениях. Какое-то время я не тренировался, сильно прибавил в весе, не слишком заботился о режиме – одним словом, вел себя... неподобающим образом, скажем так. Даже когда возобновил тренировки, толку от них было немного. Я приходил в бассейн, откровенно отбывал номер и уезжал. Самым проблематичным было то, что отказаться от участия в «домашнем» чемпионате мира я не имел права. Незадолго до соревнований я с ужасом осознал, сколь грандиозный провал меня ждет. И где? Дома!!! Каким-то образом удалось от всего отрешиться. Я отказался от всех развлечений, перестал встречаться с друзьями. Чувствовал себя как лошадь, которой на голову надели шоры. И это, как ни странно, сработало. Не могу сказать, что к чемпионату я подошел в идеальной форме, но она оказалась достаточной для того, чтобы избежать позора. - На сколько же вы сейчас похудели? - Если считать с момента моего последнего появления на соревнованиях – на 4 или 5 килограммов. Отчасти это связано с рекомендациями врачей – чтобы уменьшить нагрузку на колено. Дело в том, что в самом начале сезона я решил, что принесу в жертву своей подготовке к Олимпийским играм все, что только возможно. Хотя на самом деле мне страшно не нравится слово «жертва». Я просто сознательно сделал такой выбор. В моей жизни случались соревнования, когда по тем или иным причинам я выступал гораздо хуже, чем мог. В этом году я хочу быть уверен в том, что сделал все возможное. Поэтому соблюдаю режим, слежу за диетой, тренируюсь... - Насколько мучительно для вас ограничивать себя в еде? - Не сказал бы, что это мучительно. Безусловно, я люблю вкусно поесть, как и все прыгуны в воду. Но диета составлена таким образом, что мне не приходится голодать. По крайней мере по ночам еда мне не сится. При этом я чувствую себя гораздо лучше, чем раньше. Один только этот факт оправдывает все неудобства. - Вы когда-нибудь задумывались о том, чтобы бросить спорт? - Последний раз – прошлым летом. Когда было непонятно, чем завершится история с коленом. Дело в том, что я уже имел похожий опыт: за четыре месяца до Игр в Пекине сломал косточку в голеностопе. И просто не был уверен в том, что я смогу выдержать все сложности восстановления и возвращения в спорт еще раз. Помогли друзья и близкие. Мне вообще, считаю, повезло с окружением. - Вы можете представить свою жизнь без прыжков в воду? - Однозначно нет. - То есть после Игр в Лондоне вы намерены продолжить карьеру? - Пока этот вопрос остается открытым. В чем я уверен почти на сто процентов, так это в том, что не стану стремиться выступить на пятых Олимпийских играх. Но вот сколько времени еще буду выступать, не скажу. Это зависит от многих вещей: как буду чувствовать себя в ближайшие пять месяцев, как выступлю в Лондоне, насколько буду удовлетворен результатом... К тому же чемпионат мира-2013 пройдет в Барселоне – счастливом для меня городе. Уже это стоит того, чтобы выступать после Игр как минимум еще один год. - А что потом? - Я прыгаю в воду уже 22 года. Но точно знаю, что не хотел бы остаться в истории, как «Алекс–прыгун». Мне хотелось бы стать актером, хотя эта профессия требует большой профессиональной подготовки. - Подобный опыт у вас уже был? - Да. Я снялся в двух канадских фильмах. - В роли хорошего парня, надеюсь? - О, да. Я играл прыгуна в воду. Фактически самого себя, поэтому это было не так сложно, как могло бы. Как бы ни повернулась моя жизнь в дальнейшем, буду стремиться найти себе занятие, в котором я мог бы преуспеть не меньше, чем в прыжках в воду. Почему-то мне кажется, что найду его. - Спортивная мотивация у вас остается прежней? - Да. Я хочу выиграть Олимпийские игры. Это возможно. Поясню, что имею в виду: мне посчастливилось попасть в ту крайне небольшую группу людей, которые в прыжках в воду способны бороться за олимпийское золото. Именно поэтому я до такой степени сейчас нацелен на работу. Согласитесь, было бы глупо иметь шанс и профукать его... 2012 год
|
Прыжки в воду - Спортсмены
