Елена Вайцеховская о спорте и его звездах. Интервью, очерки и комментарии разных лет.

В финальном заплыве на 200 м брассом на токийской Олимпиаде мышцы встали колом, и с этим ничего нельзя было сделать. Об этом в интервью RT заявил двукратный чемпион мира Антон Чупков. По словам действующего мирового рекордсмена на этой дистанции, он не ставил перед собой задачи выиграть во что бы то ни стало, но и не готовил себя к поражению. 24-летний спортсмен объяснил, почему задумывался о завершении карьеры, затруднился ответить, сможет ли он превзойти свои лучшие результаты, а также намекнул, что планирует выступить на Играх в Париже.

— За два года до Олимпиады в Токио вы говорили мне о том, что мечтаете когда-нибудь поехать на Камчатку. Нынешний послеолимпийский отпуск стал реализацией этой мечты, или же стремлением уехать после Игр к чёрту на кулички, никого не видеть и ни с кем не общаться?

— Я начал планировать отпуск на Камчатке за несколько месяцев до Игр и делал это как раз с целью воплотить свою мечту именно так, как хотел.

— Не разочаровались?

— Нисколько. Немножко не повезло с погодой, поэтому не удалось увидеть всё то, что было запланировано. Но вернусь ещё раз обязательно.

— Тогда давайте вернёмся в не самое счастливое для вас лето и вспомним еще одну мечту. В тот момент, когда вы коснулись олимпийской финишной стенки четвёртым, не было ощущения, что жизнь разлетелась в осколки?

— Да нет, скорее наоборот. Расстроился, естественно, но это нормально. Всё-таки к этим Играм я готовился с несколько иной целью. Но мир точно не рухнул оттого, что это не получилось.

— Психологически вы были готовы к такому повороту событий?

— Вообще не думал об этом до старта. Я не ставил перед собой задачу выиграть во чтобы то ни стало, и уж тем более не готовил себя к тому, чтобы проиграть.

— Ваш тренер Александр Немтырёв говорил мне, что вы жутко расстроились, узнав, что Игры переносятся на год.

— Думаю, что в большей степени был расстроен он сам. У меня по этому поводу не было никакой депрессии. Я вообще человек не депрессивный, если меня не дёргать лишний раз. Тяжело было смириться с другим. С тем, что проделано так много работы, и всё это, получается, было впустую. В том смысле, что не завершилось результатом. В остальном всё было нормально. Я вернулся домой со сборов, отлично провёл время с друзьями, с семьёй.

— И спустя какое-то время снова начали тренироваться?

— В какой момент сезона у вас щёлкнуло, что выйти на уровень желаемых результатов получается медленнее, чем вам, возможно, этого хотелось бы?

— Щелчка, как такового, не было. Физически я себя чувствовал прекрасно. Хотя эмоционально еще в январе-феврале было ощущение, что подустал, что тренироваться порой приходится, заставляя себя. Не было того удовольствия, что раньше. Вот и на Играх, думаю, не хватило эмоций.

— Что было наиболее сложным для вас в тот период?

— Ничего. Обычный тренировочный процесс. Даже в карантине проводил время с пользой, скажем так.

— Знаю, что вы продолжали тренироваться нелегально, в одиночку приходя в закрытый бассейн.

— Ну да. Думал постоянно при этом, что нарушать правила нехорошо. Но деваться было некуда.

— Как вам проще, получать от тренера задание и выполнять его самостоятельно, или когда наставник ходит вдоль воды по бортику?

— Лучше, когда тренер находится рядом. Я люблю, когда мне подсказывают по ходу тренировки, поправляют ошибки.

— В турнирах ISL вы в олимпийском сезоне не участвовали?

— Нет. Выступал там только в самом первом сезоне. Следующий год был сосредоточен на тренировках, а после Игр решил, что для меня важнее не старты, а возможность полноценно отдохнуть и снова приступить к тренировкам. Серия ISL началась ведь в этом сезоне почти сразу после Токио.

— Считается, что пловцы эту серию обожают. А для вас эти соревнования представляют интерес?

— Они любопытны, да. Просто в тот сезон, что я там соревновался, программа была составлена не самым удобным для брассистов образом: сначала «полтинник», потом стометровка в эстафете, и только в самом конце программы 200 метров. Плыть три дистанции, основная из которых стоит в расписании последней, мне было тяжеловато. Сейчас вроде бы программу поменяли, развели тяжёлые дистанции. Если так, то я с удовольствием в ISL поплавал бы. Всё-таки там стартуют все лидеры мирового плавания, много команд, все болеют друг за друга... Прекрасная атмосфера, одним словом.

— Сейчас, возобновив тренировки, вы готовитесь к декабрьскому чемпионату мира в «короткой» воде в Абу-Даби?

— Пока что у нас в плане выступление в двух этапах Кубка мира, которые в конце октября пройдут в Дохе и Казани, и уже от показанных результатов будем отталкиваться и планировать дальнейшие выступления. Посмотрим, в какой я буду находиться форме. Первая неделя тренировок далась на удивление легко — обычно такого никогда у меня не было.

— Вы же не любите «короткую» воду.

— Не люблю. Но почему бы не попробовать полюбить? На этих двух этапах я хотел бы проплыть все три дистанции брассом, 50, 100 и 200 м, сделать акцент на повороты, на выходы. Провести соревновательную тренировку, скажем так.

— Когда вы сказали, что можете завершить карьеру...

— Официально я ничего не говорил об этом.

— Ваше намерение, тем не менее, читалось между строк. И многие люди начали говорить о том, что вы — не тот человек, кто не представляет своей жизни без плавания. Что у вас множество других жизненных целей и интересов, и уход из спорта точно не станет трагедией. А о чём думали в тот период вы сами?

— Скажу вам честно, что в первую неделю после Игр у меня было очень сильное желание вообще никогда больше не приходить на тренировку.

— И слить воду во всех бассейнах мира?

— Примерно так. Но когда вернулся домой, этот психологический барьерчик «ни за что и никогда» как-то очень быстро слетел. В отпуске я вообще не задавался никакими вопросами относительно будущего — ни о спорте, ни об учёбе. Вернувшись, поймал себя на желании увидеться с тренером: знал, что он каждый день на бортике. Мы встретились, отлично поговорили, и как раз после этого разговора я подумал: почему бы не поплавать ещё какое-то время?

— Тема Олимпийских ир в Париже в вашем разговоре звучала?

— Пока шли Игры в Токио, я не могла отделаться от мысли, что ваши соперники всё-таки нашли тактику против вашей победной стратегии с мощным финишем на последнем отрезке. Что вы могли бы противопоставить им в ближайшие годы?

— То, что соперники совершенно целенаправленно готовятся «под меня», я чувствовал постоянно. Но тот вопрос, что вы задали, он, скорее, к моему тренеру.

— А что вы вообще чувствовали в том токийском финале, понимая, что не можете догнать тех, кто впереди?

— Чувствовал только мышцы. Что они встали «колом», и я ничего не могу с этим сделать. И начал ведь не слишком быстро, ускорился только на третьем «полтиннике» причём так сильно, как никогда не делал раньше. Это, наверное, и стало главной ошибкой. Доплывал с мыслью: «Скорее бы всё это кончилось». Об остальном сейчас точно не вспомню.

— Какую-то глобальную спортивную цель вы сейчас перед собой ставите?

— Выйти на уровень лучших результатов на всех своих дистанциях.

— Иначе говоря, намерены продолжать работу над тем, чтобы плавать как 200, так и 100 метров?

— Не могу пока вам ответить на этот вопрос. Хотя не думаю, что хотел бы совмещать. На самом деле в брассе это непросто.

— Тренер Евгения Рылова говорил на этот счёт, что столь же непросто совмещать 100 и 200 метров в плавании на спине. И что они с Евгением прошли в Токио по самой грани — слишком разных качеств требуют эти дистанции.

— В брассе тоже. Стометровка — это прежде всего силовая дистанция. Надо больше мышц, больше силы. А на двухсотметровке эти мышцы просто начинают мешать.

— Австралиец Зак Стабблети-Кук выиграл в Токио «вашу» дистанцию, проплыв её за 2.06,38. Ваш мировой рекорд, установленный в 2019-м на чемпионате мира, составляет 2.06,12. Как думаете, к Играм в Париже уровень борьбы за золотую медаль вырастет?

— Думаю, да.

— И вы способны плыть быстрее, чем два года назад?

— Тяжёлый вопрос на самом деле. Очень для меня тяжелый, поскольку я только-только приступил к тренировкам. Не могу сейчас ответить.С другой стороны, ощущения собственного «потолка» у меня тоже пока нет.

— Две секунды, сброшенные с личного рекорда на двухсотметровке, это много?

— Очень много. Я бы сказал, нереально много. Одна секунда — нормально.

— За счёт чего её проще сбросить? Увеличить дистанционную скорость, или поработать над стартами и поворотами?

— В моём случае, думаю, можно улучшить время за счет послестартового выхода, за счёт поворотов, за счёт более точных попаданий в касание.

— Тот финальный заплыв на чемпионате мира, где вы установили мировой рекорд, был в этом отошении идеален?

— Как раз нет. Я пару раз не попал в гребок, дотягивал до бортика. Скорость в таких случаях, конечно, теряется.

— Из чего сейчас состоит ваша жизнь, помимо плавания?

— Из плавания. На ближайшие три года точно. Мне есть, чем заняться помимо спорта, и всегда было, но в конкретный момент спорт стоит в абсолютном приоритете.

— О чем-нибудь мечтаете столь же сильно, как два года назад о поездке на Камчатку?

— Конечно. Но озвучивать это не стану. Мечты любят тишину.