|
|
|
|
|
|||
Самый известный из российских лыжных тренеров рассказал корреспондентам РИА Новости Елене Вайцеховской и Сергею Смышляеву о причинах, побудивших его остаться в сборной России после Олимпиады в Пхенчхане, поделился планами на сезон и признался, что до сих пор не понимает, почему его подопечный Сергей Устюгов, выигравший за год до Игр все крупнейшие состязания сезона, не получил шанса побороться за олимпийскую победу. Когда в назначенное, минута в минуту время Маркус Крамер спустился на открытую террасу отеля «Кобальдхоф» и комфортно разместился в кресле под раскидистой яблоней, было совершенно невозможно не вспомнить, как ровно год назад он сидел в этом же кресле и рассуждал о том, как сложно будет Устюгову в олимпийском сезоне после его великих побед в Тур де Ски, в чемпионате мира. Что эти победы как бы подразумевают для болельщиков тот факт, что Устюгов обязан взять в Пхенчхане золотую медаль, но надо понимать, что Олимпиада не прощает даже мелких ошибок. А сезон начался с болезни спортсмена. Плюс травма. Не самая серьезная, но из большого количества мелких неурядиц всегда может сложиться крупная… Тогда ни сам Крамер, никто другой даже не подозревали масштаба того бедствия, что обрушится на тренера и его подопечных перед Играми: сначала от участия в соревнованиях был отстранен олимпийский чемпион Сочи Александр Легков, затем Международный олимпийский комитет обделил приглашением на Игры Устюгова. И было даже немного странно, что немец без колебаний принял предложение остаться в России еще на четыре года. - Почему вы согласились, Маркус? Думаю, что не ошибусь, если скажу, что прошедшие два года с отстранением от гонок сначала Александра Легкова, а затем и Сергея Устюгова стали самыми кошмарными в вашей тренерской жизни. - Это так. Не знаю даже, кому пришлось тяжелее в моральном плане – моим спортсменам, или мне. Я продолжал работать с группой, а в голове были совсем другие мысли. Я постоянно ждал то решений спортивного арбитражного суда, то решений Международного олимпийского комитета, постоянно ломал голову, пытаясь понять, что происходит, какая неприятность последует за теми, что уже произошли. Легков хоть и продолжал тренироваться после того, как его отстранили от участия в соревнованиях, но постоянно находился в крайне подавленном состоянии, Устюгов смотрел на него и не понимал, что происходит. Потом он попал под удар сам, мне же нужно было продолжать как ни в чем ни бывало тренировать остальных. Это реально было сложно: с одной стороны, я оказался в шкуре тренера, сильнейшие подопечные которого лишены возможности стартовать в главных соревнованиях четырехлетия, то есть, можно сказать, вся работа, проделанная за эти четыре года была пущена под откос, с другой, мне нужно было продолжать работать с теми, кто поехал в Пхенчхан. Мотивировать их, настраивать на выступления. Признаюсь вам честно: мое самое горячее тренерское желание заключалась в конце сезона в том, чтобы никогда в жизни больше не оказаться в подобной ситуации. Потому что, если допустить, что она может повториться, нужно просто сворачивать тренерскую деятельность и идти заниматься чем-то другим. - Или уехать из России и никогда больше в нее не возвращаться. - Мы обсуждали с семьей мои дальнейшие планы. Для меня все было достаточно очевидно: раз Сергей (Устюгов), Наталья (Матвеева) и Юлия (Белорукова) намерены продолжать тренировки, значит, я должен быть рядом с ними. Если, разумеется, они хотят продолжать работать под моим руководством. Моя супруга, к счастью, всегда поддерживала меня в моих взглядах. В то же самое время я допускал, что у российского спортивного руководства может иметься собственное мнение на этот счет. Поэтому просто подошел к Елене Вяльбе и напрямую спросил, как она представляет себе наши дальнейшие взаимоотношения. Она сказала: «Маркус, ты мне нужен». Российская команда за то время что я работал с вашими спортсменами, реально стала для меня почти семьей, поэтому для меня было совершенно невозможно сказать людям нечто вроде: «Окей, мы прекрасно с вами поработали, но теперь я пойду туда, где мне обещают более шоколадные условия». - А обещали? - Предложения поступали, не стану скрывать. Причем некоторые были достаточно привлекательными. - Хорошее предложение и хорошие деньги – это одно и то же? - Деньги, безусловно, это важный момент контракта, но далеко не все в жизни можно перевести на деньги. Особенно в тренерской работе. Для меня, например, всегда было важно иметь возможность работать так, как я считаю нужным. Понятно, что когда иностранный специалист работает с командой большой страны, для которой важно иметь высокий результат, он в определенном смысле вынужден подстраиваться под имеющуюся систему, это нормально. Но во всем, что касается непосредственно тренировок, тренировочных сборов, нагрузок, мне предоставлена полная свобода в пределах разумного. - Хорошая формулировка. - Ну так я же не с луны упал и должен понимать, что российский спорт не ограничивается группой Маркуса Крамера в лыжных гонках, соответственно было бы наивно рассчитывать, что спортивное министерство станет финансировать все мои фантазии. Содержать спортивную команду – это чертова прорва денег, но могу сказать, что нам грех жаловаться. - В вашей и без того немаленькой группе весной появилось несколько новых спортсменов. Как удается справляться с таким объемом работы? - Прошлой весной я разговаривал с Еленой Вяльбе (президентом ФЛГР) и пожаловался ей, что 12 атлетов – это многовато для работы в одной группе – не всегда удается полноценно работать с каждым из лыжников. Лена сразу меня поняла и успокоила. Сказала, что сделает все возможное для того, чтобы я чувствовал себя более комфортно. Сейчас в тренерской работе мне ассистирует Сергей Турышев и это здорово, потому что он прекрасно понимает, что и зачем мы делаем, постоянно общается со всеми специалистами нашей группы – врачами, физиотерапевтом, биохимиком. Поэтому с тем, что в группу пришли новенькие, не возникло вообще никакой проблемы. Та же Шаповалова может быть очень хороша в спринте. Она делает много тренировочной работы, подозреваю, что столь интенсивно она раньше никогда не работала, но результат я вижу уже сейчас, и это важно. Спринтер должен быть прежде всего хорошо готов физически. Есть некоторые проблемы с техникой хода, но над этим тоже ведется очень кропотливая работа. Мы уже дважды выезжали на снег – как раз с тем, чтобы поработать над техникой, попытаться поменять какие-то вещи. Это касается не только Шаповаловой. Мы очень плотно занимались технической работой с Артемом Мальцевым, Иваном Кирилловым, Яной Кирпиченко, Еленой Соболевой. Лена за лето совершила большой шаг вперед в этом отношении, и я очень надеюсь, что соревнования это покажут. Мне вообще нравится, что Соболева и Устюгов теперь работают в одной группе – это идет на пользу обоим и дело тут вовсе не в личных отношениях. - Вы довольны тем, как прошел летний период подготовки к сезону - В целом мы прекрасно провели лето, которое начали первым тренировочным сбором в середине мая. Под словом «прекрасно» я подразумеваю то, что была полностью выполнена вся запланированная нагрузка, и, если возникали проблемы, они были совсем небольшими. - Проблемы какого характера вы имеете в виду? - Мы делали очень много беговой работы, в том числе со всеми ведущими спортсменами группы, включая Сергея Устюгова, а в этом случае большинство проблем бывает связано с ногами, с состоянием мышц. Вторая проблемная зона – спины, поскольку параллельно с беговой нагрузкой идет довольно много работы в тренажерном зале. В начале прошлого сезона у того же Устюгова все эти проблемы носили гораздо более серьезный характер, особенно это касалось ног. Был период, когда Сергей был не в состоянии выполнять беговую нагрузку на протяжении трех-четырех недель. Этим летом он единственный раз почувствовал небольшое недомогание – после того, как мы работали в Оберхофе в лыжном тоннеле. Переход от минус четырех градусов на снегу в плюс 25, которые снаружи, это всегда стресс для организма, который вызывает реакцию в виде симптомов простуды. Начинает побаливать горло, течет из носа. - Октябрьская жара в Рамзау заставила поменять тренировочные планы очень многих ваших коллег. Вы, полагаю, тоже столкнулись с проблемой отсутствия снега на глетчере? - Это не слишком большая проблема, если речь идет о паре – тройке недель: всегда можно найти альтернативные варианты нагрузок. К тому же в схожем положении сейчас оказались многие сборные. В Валь-Сеналесе, где мы традиционно работаем осенью, снега более чем достаточно – метровый слой. В том же Оберхофе есть лыжный тоннель. Сейчас для нас важен не столько снег, сколько высота. У нас в календаре достаточно много соревнований, которые проводятся в среднегорье, и для того, чтобы успешно выступать, нужно набрать определенный объем высокогорной работы. Рамзау в этом плане полностью соответствует нашим задачам. - Тем не менее одну из тренировок вам сорвала полиция, закрыв дорогу для лыжероллеров. - Не сорвала. Мы просто чуть поменяли план работы – провели тренировку в другом месте. Я, кстати, сразу после тренировки позвонил Алоису Штадлоберу, который возглавляет спортивный центр в Рамзау, объяснил ситуацию и попросил предпринять меры. Мы же не для собственного развлечения катаемся по шоссе в конце концов, а работаем. Если ограничить возможность проводить лыжероллерные тренировки, что нам останется делать? Сидеть на красивом холме и смотреть на закат? Или играть в гольф? - Мотивировать Устюгова продолжать тренировки после того, как он не был приглашен на Олимпийские игры, было сложной задачей? - Непростой. Сергею вся эта история далась крайне тяжело. Мы ведь до сих пор не знаем, почему он не был допущен к стартам в Пхенчхане. Для меня это абсолютный идиотизм. В моем понимании, Международный олимпийский комитет был обязан как минимум озвучить причину, не говоря уже о том, что причина должна была быть серьезной. До сих пор считаю большой ошибкой тот факт, что этого не было сделано. Соответственно и руководство Международной федерации лыжных гонок оказалось в крайне двусмысленной ситуации. Не говоря уже о том, что вся эта ситуация лишний раз подчеркнула, до какой степени в нынешнем спорте бесправен сам спортсмен. После того, как Игры закончились, завершился сезон и нужно было приступать к планированию работы на следующий сезон, я сказал Сергею, что как бы ни было больно и неприятно вспоминать прошедший сезон, нужно думать уже о новых задачах, о том, что в этом сезоне у нас чемпионат мира, и я не вижу причин, по которым мы не могли бы побороться там за результат. Даже если этот турнир не станет столь же феноменальным, как это было в Лахти в 2017-м (там Устюгов завоевал две золотые и три серебряные награды), Устюгов достаточно силен, чтобы бороться за медали. По мере того, как мы втягивались в сезон, я видел, что состояние Сергея становится все лучше и лучше. Переломным для него моментом стали июльские соревнования в Норвегии – Blinkfestivalen. Устюгов выиграл одну из гонок и показал, что находится в прекрасной форме и по-прежнему способен бороться на равных со всеми сильнейшими, а в чем-то и превосходить их. После этого старта все пошло уже совсем хорошо. Мне, как тренеру, уже не было нужды в том, чтобы продолжать заботиться о мотивации – я видел, что она достаточно велика. - В чем заключается специфика вашей работы в первом послеолимпийском сезоне? - Я не делю сезоны на важные и второстепенные. Наши молодые ребята неплохо выступили в Пхенчхане, но все это было вчера. Своим спортсменам я постоянно напоминаю о том, что им вообще не нужно вспоминать о том, что уже случилось, нужно смотреть вперед. Ты не побежишь быстрее в новом сезоне лишь потому, что был сильнейшим в прошлом – для этого нужно много работать. Как я уже сказал, в феврале нам предстоит выступать на чемпионате мира в Зеефельде, а это, как ни крути, первый шаг к Олимпийским играм в Пекине. Соответственно и результат хочется показать достойный. У России сейчас есть очень сильная мужская команда. Бороться за победу в Кубке мира нашим спортсменам пока сложновато, но мы приближаемся к этому рубежу. - Ваш постоянный ассистент Егор Сорин предпочел уйти в этом сезоне в самостоятельное тренерское плавание. Не скучаете? - Скучаю. Но в каком-то смысле я был тем самым человеком, который убедил Егора в правильности такого шага. Год назад мы как-то разговаривали с ним на эту тему, и я как раз объяснял, что настало время подумать, что делать дальше. Что каждый тренер рано или поздно оказывается перед выбором: прыгнуть в холодную воду и научиться в ней плыть, или же остаться в комфортной зоне и упустить момент. Егор по-прежнему часто со мной советуется в отношении того или иного атлета, и мне кажется, что в будущем он превратится в очень сильного наставника. Специфика тренерской профессии заключается в том, что, когда только начинаешь работать, искренне веришь в то, что знаешь все. - А годы спустя приходишь к выводу, что вообще ничего не знаешь? - Примерно. О себе могу сказать, что за 31 год работы тренером научился очень многому, но тоже не всему. Может быть только в последний десяток лет сомнений стало меньше. И все равно это не способно обезопасить тренера от ошибок. Иногда от серьезных. Ведь даже когда движешься только вверх и доходишь до вершины, неизбежно наступает момент, когда приходится спускаться. Поэтому Егору просто надо понять, что все это в его жизни будет, причем не раз. И относиться к этому спокойно. - После того, как Устюгов выиграл за год до Олимпиады все возможные титулы, вы говорили о том, что работать с Сергеем в определенном смысле стало значительно сложнее. А что скажете сейчас? - Сейчас стало намного проще. Благодаря тому, что у Сергея улучшился его английский, мы намного больше общаемся, обсуждаем тренировочные планы, отдельные тренировки, которые предстоит сделать. В частности, когда произошла эта ерунда с полицией, я спросил Устюгова, как он хотел бы потренироваться в пятницу если случится, что нас снова не выпустят на шоссе. Меня радует, что Сергей стал рассуждать вслух, анализировать какие-то вещи. Всегда повторял и буду повторять: я не могу сделать за спортсмена его работу, могу только помочь. Но для того, чтобы работа была максимально эффективной, человек должен понимать, что и зачем он делает, а не просто тупо выполнять распоряжения тренера. Особенно это важно, когда высока конкуренция. И с Устюговым, и с Евгением Беловым, и с остальными спортсменами мы приходим сейчас именно к такому стилю работы. Так что все должно быть в порядке – у меня хорошие предчувствия на этот счет.
|
Лыжные гонки - Тренеры
