|
|
|
|
|
|||
14 января 2011 На юге Германии дождь. «Там чертовски сильно льет», - обеспокоенно сказала мне за завтраком хозяйка отеля, а полчаса спустя при выезде из Райт-им-Винкля в сторону Мюнхена я и сама удостоверилась в масштабе бедствия: ливневый фронт, уже вызвавший наводнения в части страны, добрался, наконец, до ее южной границы. В нескольких местах дорога оказалась перекрыта падающим с гор грязно-серым и очень широким потоком воды, а мелкие до вчерашнего дня речушки стали активно и прямо на глазах выбираться из берегов. Мысли, естественно, о девочках-биатлонистках: достанется им сегодня по самое некуда. Коллеги-немцы, так же заинтересованно, как и мы, наблюдавшие вчера за дебютом-возвращением Дмитрия Ярошенко, интересовались Катей Юрьевой: мол, как она? Вроде информация прошла, что стартовать в Рупольдинге собиралась? Жизнь спортсмена после дисквалификации впору сравнивать с биатлонной погодой: еще вчера она не вызывала никаких опасений, а сегодня «айн катастрофф», как говорят в таких случаях немцы. Наверняка Юрьева, точно так же, как и Дима Ярошенко, собираясь вернуться в спорт, все для себя распланировала: сначала добиться возвращения на этапы Кубка мира, затем пробиться в сборную, затем – мировой чемпионат в Ханты-Мансийске. Но чуть не сложилось со стрельбой, чуть – с бегом, и реальность вообще никуда не отобраться замаячила широким фронтом, как сегодняшний ливень. И ведь такое, надо признать, случается с «возвращенцами» куда чаще, нежели фанфары. Зачем они возвращаются, обрекая себя на продолжение мучений? «В Оберхофе я заново привыкал к чужим взглядам», - сказал вчера Ярошенко. Спортсмен улыбался, произнося в диктофон эти слова, а в глазах плескалась боль. Почему-то я вспомнила в этот момент Рамзау одиннадцатилетней давности. Чемпионат мира по лыжным гонкам, глаза Любы Егоровой, вернувшейся в спорт после двухлетнего перерыва и ее отчаянную просьбу: «Увезите меня отсюда, пожалуйста. Хоть ненадолго». Тогда мы уехали в Шладминг, пару часов прошлялись по магазинам и кондитерским лавкам, и Люба даже начала смеяться. Но потом снова был Рамзау, где Егоровой не нашлось места в составе. На старт того чемпионата она так и не вышла. «Вам не жаль ее?» - спросила я при оказии самую, как мне казалось, житейски умудренную, мягкую и человечную Нину Гаврылюк. Поразилась, помню, насколько резко заледенел направленный на меня взгляд давно и хорошо знакомой спортсменки. «Давайте начистоту, не для прессы, - резко сказала Нина. - Мы выступаем в одной команде, но при этом все боремся за одну медаль. Поэтому никакой дружбы и никакого сочувствия между нами не может быть по определению». Потом в разговоре Нина чуть оттаяла. И уже спокойным тоном добавила: «Чисто по-человечески я никому не пожелаю оказаться на месте Егоровой. Это такое страшное испытание..» Вернувшиеся – они всегда «лишние». Такое состояние, которое спортсмен постоянно и довольно долго чувствует всем своим естеством – своеобразный крест наказанных. Тот же Ярошенко, когда мы встретились и разговорились в Оберхофе, заметил, что дисквалификация помимо всего прочего сильно меняет представление о человеческих отношениях. Вроде вчера еще все были одной командой, а сегодня вдруг замечаешь, что тебя не поздравил с днем рождения ни один человек из тех, с кем вместе ты много лет бегал по одной лыжне. Но как бы ни была тяжела эта ноша, главное - понимать, что подобные вещи совершенно нормальное явление. Ничуть не более неприятное, чем пять человек на четыре места в эстафете. Вроде еще вчера все были на равных, а сегодня для четверых ситуация завершается подиумом, а для пятого - нервным срывом и депрессий. Ничего личного, как говорится. Просто спорт. А возвращаются в эту жизнь, как ни крути, очень сильные люди. Которые предпочитают знать - даже когда не все у них получается, – что в попытке использовать свой, пусть даже призрачный шанс, сделали все, что могли.
|
Биатлон - Кубок мира 2010-11 - Рупольдинг (Германия) 
