Елена Вайцеховская о спорте и его звездах. Интервью, очерки и комментарии разных лет.

Победа Дмитрия Ярошенко над Оле-Эйнаром Бьорндаленом в спринтерской гонке в Хохфильцене в одночасье превратила российского биатлониста в героя соревнований. Общий итог выступлений получился тоже весьма нетривиальным: к первому золоту Ярошенко добавил два серебра: в гонке преследования и эстафете.

ПОРВАТЬ БЬОРНДАЛЕНА

Разговаривали мы с ним после первого выступления. И, когда я в полушутку спросила: «Признайтесь, в вашем личном списке достижений есть строка «Победа над Бьорндаленом?», Дмитрий совершенно спокойно ответил:

- Нет. Не скрою, мне было очень приятно выиграть у него этой весной в Новосибирске – в очной борьбе, где все было по-честному. Но сказать, что я выхожу на старт с мыслью обязательно выиграть именно у этого спортсмена, не могу. Допускаю, что в России болельщики по этому поводу эйфорию испытывают – «наш», мол, Бьорнадалена порвал. Но мы-то воспринимаем гонку совершенно иначе. Не видим ее со стороны. Поэтому и не ощущаем всей остроты переживаний. Бежишь и бежишь. Смотреть свои гонки в записи я не очень люблю. Переваривать все это заново настолько тяжело… Взять ту же эстафету, которую мы выиграли на чемпионате мира в Антхольце: вроде бы все давно прошло, результат известен, а сидишь перед телевизором, и сердце из груди выскакивает.

- Но хотя бы небольшой пиетет по отношению к норвежцу вы испытываете?

- Конечно, магия имени существует. Я неоднократно замечал, что на тренировках молодые спортсмены боятся обгонять тех, кто старше и титулованнее. Даже если ты в спокойном режиме едешь. В свое время я сам точно так же побаивался обгонять Владимира Драчева. Но в один прекрасный момент этот страх уходит. Просто начинаешь обгонять – и все. Даже злость появляется, что раньше этого не делал. Бороться с Бьорндаленом в очной ставке, безусловно, непросто. Заочно, когда соперника нет в зоне видимости, с ним соревноваться проще.

- Год назад вам впервые предоставилась возможность поучаствовать во всех этапах Кубка мира. Какие-то предпочтения у вас сложились?

- В спорте ведь все просто: где выигрываешь, там и нравится. Поэтому на первом месте у меня до недавнего прошлого Остерсунд стоял. Сейчас – Хохфильцен. Все понравилось: и трасса, и самочувствие. Никакого сравнения с тем же Оберхофом.

- Оберхоф считался тяжелым еще в те времена, когда ваши тренеры по лыжне с винтовками бегали.

- Согласен. Я не видел еще ни одной гонки, чтобы первая тридцатка не падала там на финише на колени. Рупольдинг – красивейшее место, но прошлогоднее свое выступление там я до сих пор с ужасом вспоминаю - до такой степени уставший был. Сейчсас понимаю, что гораздо правильнее было бы тот этап вообще пропустить. Но в момент соревнований как пропустишь? Ажиотаж страшный, борьба за очки, сознание, что в лидерах идешь. Хотя, если бы пропустил, то был бы шанс в Антхольце выступить гораздо лучше. Такие вещи, видимо, начинаешь только с опытом осознавать.

ОТРАБОТАННЫЙ МАТЕРИАЛ

- Вы когда-нибудь пытались объяснить себе, почему так долго не получалось добиться результата?

- Все достаточно тривиально. Первый раз я выступал в Кубке мира в 1999-м. На последнем этапе в Осло. Команда тогда была уже сложившаяся, сбалансированная, попасть в нее было крайне сложно. И получалось, что мне давали возможность стартовать, когда сил как-то проявить себя уже не было. В Осло я в пасьют не попал - занял 66-е место с одним промахом. Пары таких выступлений было достаточно, чтобы на мне поставили крест. Неоднократно приходилось читать, что я – отработанный материал, что не использовал очередной «последний шанс», и так далее. Это было очень обидно. Ведь не напишешь в стартовом протоколе, как тяжело бывает в совершенно выжатом состоянии переезжать с кубка Европы на Кубок мира, постоянно попадать под перепады высот… Мелочей-то в спорте не бывает. А у обывателя складывается впечатление, что есть такой спортсмен – Ярошенко, который ни на что не способен. Вот так в первые годы выступлений у меня все и складывалось. Каждый раз чего-то не хватало. Хотя шансы, конечно, мне давали.

- Не могу понять: откуда вы брали силы при таком положении вещей продолжать тренироваться, стремиться к чему-то?

- Наиболее тяжелым был период перед Играми в Солт-Лейк-Сити. Российский отбор я тогда не прошел: проиграл в спринте 0,2. А для того, чтобы поехать на какие-то этапы Кубка мира, где выступала команда, которая готовилась к Играм, у меня не нашлось денег. Не говорю, что показал бы какой-то выдающийся результат, но возможно, у меня сохранилась бы хоть какая-то вера в свои силы.

Я тогда долго думал: ну, почему так получается? Выигрываешь одни российские соревнования, вторые, пятые, десятые. А приходит весна – и тебя снова не берут в команду. Берут молодых, тех, кого считают более перспективными, хотя они, может, всего раз где-то засветились. А у тебя нет денег… И реальной поддержки нет.

Вот я и попросился в Ханты-Мансийск - к Валерию Захарову. И постепенно все стало налаживаться. Появилась медаль чемпионата Европы, потом еще одна, потом я выиграл общий зачет кубка Европы… В сборную меня по-прежнему не брали. В 2006-м разрешили поучаствовать в отборочном этапе Кубка мира в Антхольце, но там высота такая… – короче, я в очередной раз расписался в своем бессилии: понял, что даже если каким-то образом поеду в Турин, то абсолютным статистом. И интерес к этим Играм тут же потерял.

- То есть биатлон стал для вас просто работой, за которую платят?

- Не только. Безусловно, если бы я не уехал из Новосибирска, скорее всего давно закончил бы со спортом и начал заниматься чем-то другим просто от безденежья. В Ханты-Мансийске меня обеспечили всем: достойной зарплатой, экипировкой, инвентарем, дали самое лучшее оружие, я забыл, что такое проблемы с патронами. А главное, постоянно чувствовал, что в меня верит Захаров.

СТЕЧЕНИЕ ОБСТОЯТЕЛЬСТВ

- Свой прошлогодний успех вы восприняли, как закономерность, или как счастливое стечение обстоятельств?

- Как неожиданность. Хотя, если посмотреть по предыдущим годам, в декабре у меня всегда хорошая форма была. Просто не было возможности ее показать на более высоком уровне, нежели кубки Европы. Поэтому когда мне, наконец, дали этот шанс, я почувствовал, что все сложилось: и самочувствие отличное, и стрельба, и, как следствие – общий результат. И сразу стало интересно.

- В сборной освоились быстро?

- Поначалу никак не мог понять берут меня в команду, или нет. Вроде Кубок Европы я выиграл, а с другой стороны по возрасту вроде не очень гожусь. Но Аликин в итоге меня взял. К тому же перед началом сезона из команды ушел Павел Ростовцев, и одно место в команде освободилось. Тоже стечение обстоятельств – не более того.

- Я неоднократно слышала, что с приходом Владимира Аликина в сборную, тренировочные нагрузки резко выросли. И что Ростовцеву и Чепикову, как наиболее возрастным спортсменам, стало крайне сложно с этими нагрузками справляться. Тренироваться в сборной действительно до такой степени тяжело?

- Мне приходилось на заре своей карьеры работать гораздо тяжелее. Первая тренировка начиналась у нас в 9 утра, продолжалась три часа, потом был трехчасовой перерыв и еще два часа работы. Поэтому все разговоры о непомерных нагрузках Аликина я воспринимаю, как миф. Меня этим точно не напугаешь.

- Вы ощущаете конкуренцию со стороны более молодых спортсменов?

- Когда я только пришел в команду, то довольно внимательно следил, как тренируется Максим Чудов. Знал, что он очень силен по функциональной подготовке. К таким спортсменам я вообще очень уважительно отношусь. Стрельба ведь такое дело – сегодня она есть, а завтра нет. А функциональное состояние – гораздо более серьезный показатель, если человек рассчитывает хорошо и стабильно выступать. Не знаю, как это прозвучит, но старым я себя не ощущаю. Может быть, потому, что моя карьера только сейчас по-настоящему начинается. Мне вообще-то до сочинской Олимпиады выступать хотелось бы. Так что до Игр в Ванкувере вообще не собираюсь задумываться, что кто-то может меня «сожрать». Пусть попробуют.

- Я имела в виду несколько другой аспект. Вот конкретная ситуация: поставили Андрея Маковеева вместо Сергея Рожкова на спринтерскую гонку в Хохфильцене, и он тут же зацепился за «бронзу». Мне почему-то кажется, что при определенном количестве молодых и сильных спортсменов в резерве, опасаться за место в команде следует всем.

- Согласен. Я столько раз не попадал в команду, когда искренне верил, что заслуживаю этого, что сейчас, например, не строю планов на отдаленное будущее. Конечно, хотел бы побороться за медали чемпионата мира. Но прежде чем туда попасть, нужно еще этапы Кубка мира достойно пройти. Мы ж не за Молдавию выступаем. Конкуренция, действительно, велика. И никаких иллюзий, что я незаменим, у меня нет. Большой спорт – жесткое занятие. Выживает сильнейший.

Кстати, сам всегда был против того, чтобы в команду отбирали по авторитету. Видел такое неоднократно. Когда не попадал на Кубки мира, даже мечтал о том, чтобы все, кто выступает в сборной, приехали бы на «Ижевскую винтовку». Не только для того, чтобы сам с ними посоревноваться мог – таких как я там всегда десятка полтора было. Сейчас понимаю, что лидеры должны иметь возможность пропустить какие-то соревнования. Отдохнуть, восстановиться. Но до сих пор считаю, что в чемпионате России выступать должны все, какими бы уставшими не были. На внутрироссийских соревнованиях тоже ведь не меньше устаешь за сезон.

О СТРЕЛЬБЕ И ОХОТЕ

- Любимые гонки у вас есть?

- К спринту я всегда тяготел больше. Во-первых, две стрельбы – это намного проще, чем четыре. Классические гонки я воспринимаю, как тягомотину. Бежать четыре километра, особенно если скольжение оставляет желать лучшего, очень мучительно. Идеальное состояние - когда начинаешь «с запасом», чтобы комфортно себя чувствовать, но при этом не проигрываешь соперникам по скольжению. Вот тут главное терпеть и не перемудрить.

- Что именно терпеть?

- Не спешить при стрельбе. Это, собственно, и есть опыт. Все мои предыдущие сезоны складывались одинаково: первый круг после стрельбы лежа я всегда оказывался в лидерах. А потом не выдерживал. Контролировать гонку, чтобы не перейти допустимую грань скорости, очень трудно.

Есть еще один нюанс. Когда стоишь с винтовкой в тренировке, то прекрасно понимаешь, что и как нужно делать. А в соревнованиях время как бы растягивается. Начинает казаться, что ты все делаешь очень медленно. Невольно хочется ускорить процесс – и промахиваешься. Это тоже нужно уметь контролировать. Не спешить, все делать аккуратненько. Мне, например, лежа проще стрелять, хотя круг мишени там сильно меньше, чем в «стойке». Всего 40 миллиметров. К тому же точность стрельбы не всегда зависит только от тебя. Разные партии одного и того же патрона могут вести себя совершенно по разному.

- По жизни вы – охотник?

- Пытался как-то из ружья стрелять. Однажды убил куропатку.

- Какой там глаз… Всего пара дробинок в нее попало, пришлось ловить и голову отворачивать. А в зайца из карабина вообще не попал. Вот так и отвело меня с охотничьей стези.