Елена Вайцеховская о спорте и его звездах. Интервью, очерки и комментарии разных лет.

Первые серьёзные успехи в биатлоне придали уверенности в своих силах, заявила в интервью RT биатлонистка Наталия Шевченко. По словам спортсменки, она стала тратить меньше времени на огневых рубежах. Также она рассказала о жутком падении с велосипеда во время тренировочных сборов, после которого на лицо пришлось накладывать швы, объяснила, почему не боится катиться с опасных спусков, и призналась, что ни разу в карьере не жаловалась на плохо подготовленный инвентарь.

— Свой дебютный сезон в биатлоне вы феерично завершили тремя золотыми медалями на чемпионате России. Было ощущение, что вот он, тот самый момент, о котором можно сказать: «Жизнь удалась»?

— Я бы сказала, что в прошлом сезоне феерической получилась только концовка. Единственный старт. Ну да, удалось хорошо подготовиться в стрелковом плане. В техническом и функциональном я, в принципе, неплохо выглядела по ходу сезона, и в Ханты-Мансийске всё сложилось именно в плане стрельбы. После трех побед, конечно, стала более уверенно себя чувствовать. Хотя конечно же такого мощного прорыва в первый же год выступлений мы не ожидали.

— Но наверняка надеялись, что и этот сезон начнётся соответственно?

— Он и начался неплохо. Не сказала бы, что у меня что-то сильно не получается. Скорее, наоборот. Улучшилось качество стрельбы, скорость стрельбы, я стала меньше времени тратить на рубежах, почувствовала, что могу уже стабильно заезжать в «топ-6». Понятно, что были отдельные не слишком удачные гонки, в которых я плохо стреляла. Но их наберётся штуки три, наверное, не больше.

— Иначе говоря, пришло ощущение, что результат — это следствие работы, а не каких-то удачно сложившихся обстоятельств?

— Да. В этом сезоне я уже не просто бывшая лыжница, которой «свезло», как, возможно, кто-то считал год назад, а полноценный, можно сказать, биатлонист. Просто еще не так много опыта.

— Недостаток опыта в чем сильнее всего ощущается?

— В работе на рубежах, особенно когда сталкиваешься с тяжелыми погодными условиями. Если погода безветренная, или ветер совсем лёгкий мне не составляет труда сориентироваться. А вот когда ветер становится серьёзным, становится сложнее держать в голове сразу несколько задач. Думать, куда могут улететь пули, какую в связи с этим сделать поправку.

— Мне кажется, любой новый навык сравним с изучением иностранного языка: вроде уже много слов выучил, грамматику худо-бедно освоил, а сложить в голове фразу совершенно невозможно. Особенно когда ситуация становится стрессовой.

— И правда похоже. Вот, допустим, в том году у меня была ситуация, когда я вроде бы уже всё знаю, ко всему готова, но пришла на рубеж в Чайковском, а у меня не заряжена установка. Сразу в голове сумбур начался. Выяснилось, что волонтеры, которые перезаряжали установки на щитах, мою просто не перезарядили. Я растерялась на том рубеже до такой степени, что выстрелила шесть патронов. По правилам меня за это вообще должны были снять с гонки. Но судьи, видимо, решили, что это была их ошибка. И в том, что не перезарядили установку вовремя, и в том, что сначала вообще открыли установку для стрельбы лёжа, а не стоя. Получилось, что, я начала стрелять по лёжке, и только потом уже в ходе стрельбы установку перезарядили на стойку. В итоге я еще лишний штрафной круг пробежала, который потом вычли, и позиция на финише поменялась.

— Самое большое количество кругов, которое приходилось бегать за гонку?

— «Пятака» я еще ни разу не снимала с рубежа, но четыре промаха в стрельбе стоя было. На суперспринте в Рязани за одну гонку девять кругов намотала.

— Вам легче стрелять стоя или лёжа?

— Когда как, если честно. Могу лёжа хорошо стрельнуть, могу так же быстро и точно отработать стоя. Но и наоборот случается.

— Мне просто всегда казалось, что лёжа у спортсмена гораздо больше точек опоры, проще стабилизировать винтовку.

— Согласна насчёт точек опоры, но это не говорит о том, что удержать ствол на мишени намного проще. А стоя… У меня довольно хорошая устойчивость, и даже в тремор я способна корпусом удержать винтовку, и, при этом, стрельнуть хорошо. Хотя в целом стрелять лёжа, если судить по процентовке, все-таки, получше получается.

— Что такое первый раз повесить на себя винтовку и выйти на старт?

— После лыж винтовка, конечно же, дает о себе знать. Особенно когда начинаешь делать какие-то интервальные работы, ускорения. Сейчас я уже привыкла к тому, что оружие постоянно за спиной, нет ощущения, что оно давит, или как-то лимитирует движения. В соревнованиях я впервые реально ощутила тяжесть винтовки в индивидуальной гонке. Там дистанция длиннее, чем обычно, и у меня очень сильно с непривычки уставала поясница. Биатлонисту приходится постоянно держать спину, но, когда устаешь, начинаешь непроизвольно наклоняться вперед, чтобы таким образом компенсировать вес винтовки. Из-за этого поясница начинает болеть. Ещё очень тяжело было в том году в Увате, когда марафонскую «тридцатку» пришлось бежать с восемью рубежами.

— Для спринтера бежать 30 километров — то еще удовольствие, наверное.

— Ну, да. В Увате помимо всего прочего было очень плохое скольжение, из-за чего уже к середине гонки накопилась дикая усталость. Со стрельбой лёжа я справилась более-менее нормально, а вот четыре рубежа стоя зашли совсем тяжело. Приходишь на рубеж, понимаешь, что нужно собраться, сконцентрироваться на своих действиях, а мысли уже прыгают так, что отвлекаешься на всё подряд. Соответственно, промахи. В общей сложности их набралось 13.

— Что в лыжах и биатлоне воспринимается наиболее тяжело, нагрузки или холод?

— Холод. Я вообще не люблю бегать в холодную погоду. Это всегда мысли лишь о том, чтобы согреться и ничего по возможности не отморозить. Думаешь не о гонке, не о том, как тебе разложиться по дистанции, а о том, что спорт спортом, но после него девочкам ещё детей рожать. Плюс, мышцы почти не разогреваются по ходу гонки, бежишь весь скованный. Плюс дыхание. Все как бы понимают, что дышать в холодную погоду правильнее носом, но в гонке все равно дышишь через рот, потому что иначе будет банально не хватать воздуха.

— Какая из гонок в этом плане вспоминается, как самая ужасная?

— В прошлом году мы бежали в Увате, когда на термометре было минус 24 градуса. На момент старта судьи каким-то образом зафиксировали температуру минус 20, и это позволило гонку не отменять. Как раз после того этапа я заболела, и в Тюмени на Кубке России уже не выступала. Наверное, это самый холодный старт сезона был для меня.

— Лицо не портится, от того, что приходится постоянно клеить термопластыри?

— Их главное снимать, уже когда находишься в тепле. Иначе остаются следы от клея.

— В Раубичах погода довольно мягкая, но Анастасия Гореева уже всячески раскритиковала трассу за плохой снег, «убивший» лыжи. Действительно всё так критично?

— Мы приехали позже, когда уже выпал снег, но и сейчас видно, то что на некоторых участках трассы снег перемешан с мелким песком. Возможно, поэтому скольжение туговатое. Но нет такого, чтобы прямо жесть. Наверное, дело в том, что группа Истомина, в которой тренируется Настя, заехала в Раубичи ещё до Нового года, когда снег реально был грязным.

— А вообще местная трасса, она какая?

— Не скажу, что легкая. В этом году спринтерский круг поменяли, хотели, как нам объяснили, сделать его полегче, но по факту получилось тяжелее. Подъемы сейчас более пологие, на них надо по-другому работать — идти, идти, толкаться, монотонно, одинаковыми движениями. Это тяжелее, чем идти горным ходом. Во всяком случае, для меня проще забраться в крутой подъем, чем в длинный. Плюс, выпал свежий снег, скольжение тяжелое, в таких случаях приходится со всех спусков работать ногами. Но в целом мне здесь очень нравится. Такое ощущение, будто реально в Европе находишься.

— Какая из гонок психологически дается вам проще, спринт, где надо убегать, или пасьют, где надо догонять?

— Та, где идешь один и ни на что не отвлекаешься. В этом сезоне, правда, и контактные гонки полегче даются — уже могу сама с собой в них работать. Да и на рубеже научилась не обращать внимания, кто как стреляет.

— Многие, знаю, боятся контактных гонок по той причине, что там легко сломать палку, лыжу, если полезешь в общую толпу. В биатлоне еще и винтовка есть, которую можно повредить.

— На самом деле, лыжный спринт научил меня не бояться всего этого. Что мне сломают палки, или я кому-то сломаю палки. Понятно, что наглеть нельзя, всё должно быть в пределах правил, но и стесняться тоже не следует. И спуски я не боюсь проходить. Это, можно сказать, моя сильная сторона. Могу в подъем проиграть, но со спуска обязательно отыграюсь.

— Специально учились этому?

— Ну, как сказать. Просто в лыжах это само собой разумеющееся. Определённый опыт мне дали старты на лыжных Кубках Мира. Там трассы намного тяжелее, с поворотами, на большой скорости. Даже не показывая суперских результатов, все равно учишься, набираешься опыта. В России вообще нет таких трасс.

— Даже в Сочи?

— Там есть один спуск при выходе на стадион, которого все боятся. Зимой его довольно легко проходить, а вот летом, на роллерах многие девчонки плужат, стоя едут. Я же могу позволить себе спокойно разогнаться, сидя пройти весь поворот вообще не страхуясь.

— Может, вы просто не падали на роллерах?

— Падала, еще как. И не раз в своей жизни. Обдирала всё, что только можно. Но всё равно сложностей с прохождением спусков и поворотов у меня нет.

— Что за отметины у вас на лице возле глаза, могу спросить?

— Три шва было наложено в прошлом мае. На первом предсезонном сборе в Крыму я упала с велосипеда очень сильно. Журналистов на том сборе не было, так что никто меня во всей красе увидеть не успел. Да и сама я впоследствии об этом не рассказывала.

— Сильно разбились?

— Прилично. Это была последняя длинная велосипедная тренировка — 120 км. Обычно мы катались с Ирой Казакевич и Тамарой Дербушевой, но тогда Ира со сбора уже уехала, ей по каким-то причинам нужно было на день раньше улететь, а мы с Тамарой остались вдвоем. Проехали первые 60 км, собирались разворачиваться. Точнее, нам оставалось пройти после подъёма прямой спуск, развернуться, и поехать обратно.

Алексей, мой муж, сопровождал нас на машине, ехал сзади, и что именно произошло, никто из нас троих вообще не понял. Возможно, под переднее колесо попала какая-то ямка. Само колесо у меня было на колодковых тормозах, не на дисковых. Колодки могли прижаться, залипнуть, и колесо, похоже, заблокировалось. Соответственно, я полетела через руль. Перевернулась в воздухе аж два раза.

— Мальчики в таких случаях жалеют, что никто не снял видео.

— Там зрелище, как мне потом рассказали, было не для слабонервных. В общей сложности наложили на лицо четыре шва. Три возле глаза и один над верхней губой. Его не так сильно видно. К счастью, у меня стояли брекеты. Иначе могла бы без передних зубов остаться. Но в целом мне очень крупно повезло: при таком падении, отделалась легким испугом. Без сотрясения мозга, без переломов, даже руки и ноги не пострадали. Просто ободрала сильно лицо и ключицу.

— После таких падений не появляется страх, опять сесть на велосипед, опять начать гоняться?

— Первый летний сбор в этом сезоне у нас проходил здесь в Раубичах, но здесь равнина. Катались по шоссе в одну сторону и обратно. Потом приехали в Сочи, и там уже ездить пришлось по серпантинам. Поначалу было страшновато. Шоссейный велосипед, особенно при большой скорости, со спусков начинает вибрировать, становится неустойчивым, руль тяжелее удерживать. Но не было такого, что никогда в жизни не сяду больше на велосипед. Наверное, из-за того, что у меня не осталось в памяти падения.

— Вообще. Запомнилось только, как мы с Тамарой забираемся в подъем. А следующее воспоминание, как лежу в травмпункте и вокруг врачи.

— Вам важно иметь перед глазами какой-то ориентир? Человека, не обязательно российского, глядя на которого, понимаешь: я хочу так же бегать, так же стрелять, достичь таких же высот…

— Понятно, что какие-то отдельные моменты ты так или иначе подсматриваешь. У одного технику изготовки подсмотрел, у другого технику стрельбы, что-то ещё. Кто как винтовку снимает, кто как надевает. Потом уже примеряешь увиденное на себя, модифицируешь, стараешься выбрать вариант, который тебе более комфортен. Но так, чтобы одного человека взять и попытаться скопировать, такого нет. Никто не идеален. У каждого есть слабые и сильные стороны.

— Что наиболее ценного удалось таким образом позаимствовать за время, проведённое в биатлоне?

— Например, по правилам, биатлонистов всегда учат стрелять на выдохе. Но стоя я стреляю на вдохе. Не буду рассказывать, у кого именно это подсмотрела, но да, подсмотрела. И как бы пришла к тому, что мне так проще. Лёжа, понятное дело, я стреляю, как все — на выдохе. В точности по правилам: выдыхаешь, винтовка идёт наверх, в центре её останавливаешь, дожимаешь курок. Стрелять точно так же стоя у меня долгое время не получалось. А вот на вдохе совершенно неожиданно нужное ощущение удалось поймать: выдохнул, сконцентрировался, делаешь вдох и ловишь момент, когда мушка останавливается в мишени.

— Вы сказали, что в Раубичах после того, как выпал свежий снег, трасса стала тяжелой. Свежий снег, это всегда такая история?

— Получается, под него вообще нельзя идеально подготовить лыжи?

— Существуют, конечно же, специальные смазки на такую погоду, в этом плане наш сервис максимально качественно лыжи готовит. Просто даже если суперски подготовлены лыжи, бежать по свежаку все равно тяжело.

— Лыжи вам готовит муж?

— Он работает откатчиком. Выбирает в день гонки пару, которая наиболее хорошо может подойти по погоде, отдаёт её на дальнейшую подготовку уже другим специалистам, они кладут порошок.

— Никогда не случалось конфликтов на этой почве — не то выбрал, не то подсунул?

— На самом деле, я такой человек, который, наверное, ни разу за свою карьеру не пожаловался на лыжи, не сказал, что где-то они не так ехали, что меня специально «замазали». Я, скорее, похвалю, даже когда реально лыжи работают не лучшим образом. Потому что сервис – это такие же люди, с правом на ошибку. У них невероятно много работы, много откатки, соответственно, много сил и энергии на это тратится, да и времени тоже. Обесценить их работу одним словом, что лыжи не ехали, очень легко. Хотя на самом деле причин может быть множество: могла гонка не сложиться, не было настроения, много на рубежах настреляла. И что? Придешь, и все свои проблемы на сервис свалишь? Такого вообще, как мне кажется, не должно быть. Нигде и никогда.