|
|
|
|
|
|||
Рокировка, которая произошла в межсезонье в мужской биатлонной сборной России, когда Андрей Гербулов оставил пост старшего тренера, уступив его Николаю Лопухову, на первый взгляд изменила в штабе немногое. Но на самом деле стала очередным экспериментом: ведь во главе команды встал человек, который еще четыре года назад, уходя из лыжных гонок, сказал: «В сборную я уже не вернусь. Возраст не тот...» Тогда, в 2008-м, Лопухову было 63 года. - Николай Петрович, рокировка и, соответственно, более полная ответственность за результат что-то изменили в вашем личном восприятии сборной? - В целом работа продолжается в том же направлении, что и раньше. В том же самом коллективе. За единственным исключением: вместо Андрея Падина в команду пришел Сергей Коновалов. Ну и сказал бы, что, став старшим, я получил несколько более полную возможность решать вопросы гоночной подготовки. В прошлом сезоне было сложнее. - Почему? - Как вам объяснить… В биатлоне все тренеры признают важность лыжной подготовки, но при этом, как и прежде, проводят больше времени на стрелковом рубеже - отрабатывая стрельбу. Вот гоночная часть и… Я бы сказал, что в ней есть очень большой методический резерв. В прошлом году мы побаивались, что ребята не справятся с общим объемом нагрузки, переработают. Это опасение, естественно, передавалось спортсменам. В этом сезоне была проведена уже несколько иная работа. Не на «пятерку». Но твердую «четверочку» поставить уже можно. - То есть по-хорошему следовало нагружать команду еще больше? - Я сторонник той точки зрения, что спортсмен должен совершенствоваться в этом отношении сам. - Не раз слышала о том, что нагружать биатлониста так, как нагружают «чистых» лыжников, нельзя. Что биатлон слишком «нервный» вид спорта, соответственно, и обращаться с нагрузками следует крайне осторожно. Вам приходилось сталкиваться с подобной позицией? Когда вы рекомендуете одно, а вам говорят: «Нет, так нельзя». - Биатлон ведь не единственный такой вид. Взять лыжное двоеборье, например: беговые лыжи и прыжки с трамплина - достаточно разные занятия. Я работаю в биатлоне уже пять лет и могу сказать, что функциональная подготовка и стрельба сочетаются достаточно гармонично. Когда человек находится в прекрасном функциональном состоянии, он и бежит хорошо, и стреляет без проблем. Просто нужно понимать, что годичная подготовка подразумевает и «загрузочные» периоды. Когда не «идет» ничего: ни стрельба, ни бег. Такие периоды нужно просто пережить, перетерпеть. Понятно же, что, если мы без штрафов занимаем на Олимпийских играх второе место, а немцы с одним штрафным кругом - первое, надо поднимать «гонку». - Для меня было всегда большой загадкой: почему норвежские биатлонисты всегда бегут гораздо лучше, чем мы? - В Норвегии сама система подготовки куда более эффективна, чем наша. Я видел, как тренируются норвежские дети. И сам много лет проработал детским тренером. Там уже на детском уровне спортсмены владеют такими тонкостями хода, которыми в России владеет не всякий тренер. - То есть вопрос не в том, что наши дети хуже, а в том, что тренеры «не тянут»? - Мне не хотелось бы так говорить. Вижу причину именно в общей системе подготовки. Ведь даже в советские времена у нас были детские лагеря, спортивные классы. Сейчас ничего этого нет. Привели родители ребенка в секцию - уже хорошо. И если ситуацию в тех же Ханты-Мансийске, Тюмени, Красноярске можно назвать благополучной, то в «глубинке» нет инвентаря, нет трасс. Когда я сам работал в детской школе Томска, у меня в группе насчитывалось полсотни человек. Сейчас если у тренера есть пять-шесть человек, это считается нормальным. - В Норвегии, знаю, биатлонисты постоянно соревнуются с лыжниками, и такие совместные выступления крайне популярны. Почему аналогичные мероприятия не проводятся в России? - Прежде всего из-за несовпадения календарей. Хотя я с удовольствием вставил бы в гоночную часть подготовки подобные соревнования. - А поменять календарь нельзя? - Сложно. В советские времена, если помните, лыжники и биатлонисты довольно часто готовились осенью на одной и той же тренировочной базе - Вершина Теи в Хакасии. Там же были двоеборцы. 7 ноября каждого года там проводились соревнования, в которых в обязательном порядке участвовали все великие. Проводились гонки, эстафеты. Весной все точно так же собирались в Мурманске на праздник Севера. Это было нормальной практикой: все «варились» в одних и тех же местах и постоянно соревновались. Тот же Александр Тихонов всегда участвовал во всех лыжных соревнованиях. - Все равно не понимаю: международный календарь и у лыжников, и у биатлонистов известен заранее. Почему не изменить российский? Так, чтобы календарь позволял сборным пересекаться в ходе подготовки на одних и тех же соревнованиях? - Тут ведь нельзя забывать и о географических особенностях. В той же Норвегии, чтобы добраться с севера страны на юг, достаточно пары часов. А у нас? Не лететь же ради одной гонки из Якутии в Сыктывкар? Мы все равно стараемся найти для ребят любую возможность посоревноваться. Например, во время сборов в той же Якутии собираем всех лыжников региона и проводим совместную гонку. - То есть по большому счету в стране просто не хватает специализированных центров для подготовки лыжных видов спорта? - Да. Почему, допустим, такого центра нет в Подмосковье? Ну да, я понимаю, что в советские времена эти центры строились без учета того, что пройдет время и страна развалится. Построили в Раубичах (Белоруссия), в Бакуриани (Грузия), в Отепя (Эстония). Но перед вылетами на те же Кубки мира или какие-то чемпионаты сборные все равно собираются в Москве. Значит, такой центр должен быть обязательно. Хотя бы для того, чтобы люди, прилетев в Москву из Тюмени или Красноярска, могли прийти в себя после перелета, размять мышцы, потренироваться… Сам я живу под Москвой - в Одинцове. И там тоже негде тренироваться. Тем более биатлонисту. - Вы можете объяснить парадокс популярности биатлона в России? Ведь в той же Норвегии, где успехи биатлонистов куда более внушительны, чем у нас, биатлон не идет ни в какое сравнение с лыжными гонками. - Биатлон в России просто великолепно раскручен. Да и в мире тоже. Он понятен, на то, как на экране закрываются мишени, интересно смотреть даже бабушкам. А вот лыжная популярность как-то ушла. Это же сам по себе «лесной» вид. - Ну так он «лесной» и в Норвегии. - Там слишком сильны традиции. На меня в свое время это произвело большое впечатление: этап Кубка мира, бегут Бьорн Дэли, Вегард Ульванг, а вокруг - толпы людей. С грудными детьми, с колясками, из которых дети постарше машут норвежскими флажками. И эта историческая любовь к лыжам у людей в крови с самого рождения. - То есть в России подобное невозможно даже теоретически? - Мне трудно размышлять такими категориями. Все-таки я тренер, практик. К тому же когда находишься на сборе, голова постоянно занята текущими проблемами: кто как себя чувствует, как построить тренировку, рассчитать нагрузку… - Вам трудно было пережить момент ухода из лыжных гонок? - У тренера ведь всегда есть какая-то внутренняя боль - независимо от того, где и с кем он работает. Я работал и в сборной, и с детьми, и в лыжах, и в биатлоне. И могу сказать, что человек живет лишь тогда, когда находит в своей работе радость. Кстати, работа с детьми дает гораздо больше положительных эмоций, чем любая другая. Взрослые никогда не воспринимают то, что ты им даешь, до такой степени благодарно. А дети - как губка. - Я почему-то вспомнила сейчас с какой благодарностью и теплотой говорила о вас Любовь Егорова после того, как завоевала на Олимпийских играх в Лиллехаммере третью золотую медаль. - Я не был личным тренером Егоровой - просто тренировал ее шесть лет в сборной команде. К тому же сама она из Томска, а я там одно время работал, знал первого тренера Любы. Он меня однажды и попросил на каких-то соревнованиях намазать ей лыжи. На первой гонке она заняла какое-то совсем далекое место - в восьмом или девятом десятке. Я посмотрел лыжи - а они совсем неправильно намазаны. Пришлось ножиком снять всю старую смазку, намазать все заново - и Люба заняла 16-е место. Ну а потом, уже попав в команду, Егорова стала чемпионкой мира по юниорам и пошла дальше. - В биатлон вы пришли со своими личными учениками? - Правильнее сказать, с теми, кто до прихода в сборную тренировался у меня в экспериментальной команде. - Сейчас не ощущаете ревности со стороны «старожилов»? - А почему она должна быть? Моя тренерская позиция всегда заключалась в том, чтобы никого не выделять. Не знаю уж, сила это или слабость. - Дело не в этом. А в том, что, проработав со спортсменами пять лет до того, как они пришли в сборную, вы вложили в них достаточно много личных сил и, как мне кажется, должны воспринимать их несколько иначе, нежели тех, с кем раньше не работали. Разве не так? - Вы сами прекрасно понимаете, что результат зависит не только от вложенных тренером усилий, но и от физиологических способностей спортсмена. Я могу сколько угодно хотеть, чтобы лучшим стал «мой» парень, но что могу поделать, если этому парню, допустим, не хватает здоровья, чтобы переносить нагрузки, быстро восстанавливаться? От генетики и наследственности не убежишь. - В сборной сейчас есть человек, которого вы могли бы назвать однозначным лидером команды? - Я бы назвал троих. Это Иван Черезов, Евгений Устюгов и Антон Шипулин. - Вас не раздражает, кстати, когда человек, находясь в сборной под вашим руководством, изъявляет желание работать по индивидуальному плану? - Напротив. Мне нравится, когда спортсмен относится к собственной подготовке осмысленно. Знаете, на Олимпийских играх в Лондоне произвело большое впечатление выступление голландского гимнаста на перекладине (речь об Эпке Зондерланде, ставшем олимпийским чемпионом. - Прим. Е.В.). В нем было столько индивидуальности, столько самостоятельности и стремления к самореализации - это бросалось в глаза. Неудивительно, что такой спортсмен становится мастером экстра-класса. Не говорю уже о том, что спортсмен, работающий самостоятельно, подходит к процессу, как правило, с куда более высокой ответственностью. - Когда спортсмен много лет выступает на высоком уровне, он с какого-то момента начинает очень остро чувствовать собственный возраст. По тому, как восстанавливается, как реагирует на те или иные нагрузки, как управляет нервными реакциями. А что можете сказать о своем возрасте вы? И есть ли вообще разница - быть тренером сборной в 40 лет или в 67? - Никогда не задумывался об этом. Но хорошо помню, как Виктор Иванов и Борис Быстров, которых я считаю своими учителями в лыжном спорте, говорили мне - еще молодому тренеру - в ответ на какие-то мои идеи: мол, Николай, не нужно, не трать время на пустяки - мы все это в своей тренерской жизни неоднократно уже проходили. Тогда я порой на них даже обижался. А сейчас точно так же стараюсь объяснить молодым тренерам, в каких ситуациях, например, совершенно ни к чему рисковать. Но частенько в этот же самый момент ловлю себя на мысли: а правильно ли это? Может быть, напротив стоит рисковать, искать свой собственный путь в профессии? Или другой момент. Вот я смотрю на то, как работает с белорусской командой Рафаэль Пуаре, и вспоминаю, как когда-то сам бегал, прыгал, показывал упражнения - мне это не составляло никакого труда. Может быть, это тоже с точки зрения профессии не самый правильный вариант, но в молодом возрасте донести свое «я» до учеников гораздо проще именно таким образом. Мне это уже не под силу. - В советские времена при сборных командах в обязательном порядке существовали комплексные научные группы, специалисты которых были в основном заняты тем, что готовили собственные диссертации, используя спортсменов как подопытных кроликов. Насколько велика роль спортивной науки в современном биатлоне? - Достаточно велика. Исследуются смазки, структурная система лыж, исследуется влияние гипоксии - то есть тренировок в условиях кислородной недостаточности, в высокогорье. Наука - это очень важно. Я помню, как в 1968-м в Гренобле «тридцатку» в лыжах выиграл итальянец Франко Нонес. Выиграл только за счет того, что накануне тех Игр появилась новая лыжная мазь, которой он тогда и воспользовался. Потом появился знаменитый порошок Cera-F, на котором на моих глазах в Оберстдорфе в 1987-м выиграл чемпионат мира Маурилио де Зольт. Сейчас, как вы наверняка неоднократно видели, оборудование для подготовки лыж на соревнования возят огромными машинами. И в них же разворачивают стационарные лаборатории. Такой же прогресс и в области фармакологии. Не запрещенной, а той, что совершенно легальна. Но во главе любой спортивной подготовки все равно всегда стоит педагогика. Тренировочный процесс. В этом я вижу самый главный резерв. - А запрещенные смазочные приемы в лыжных видах бывают? - Раньше были. Когда мы накладывали на скользящую поверхность отработанное дизельное топливо. В Тронхейме, помню, это было очень популярно: там была грязная лыжня, и тренеры пропитывали дизелем тряпки и укладывали их в определенных местах прямо поверх лыжни. Чтобы спортсмен имел возможность проехать по тряпке и таким образом снять с лыж всю налипшую на них грязь. - Как вы относитесь к ситуациям, когда кого-то из известных вам спортсменов ловят на употреблении запрещенных препаратов? - Это всегда неприятная тема. Понимаете, вокруг любого спортсмена высокого класса всегда крутится достаточно большое количество советчиков. И это количество еще больше возрастает, когда спортсмен переживает непростые времена или же находится совсем близко к пику карьеры. Все обещают помочь. В такой ситуации иногда бывает очень непросто удержаться. - Но виноватым-то остается всегда лишь сам спортсмен? - К сожалению, да. - В циклических видах спорта принято стремиться к тому, чтобы в предолимпийский год полностью смоделировать подготовку к Играм и в случае удачного результата просто в точности повторить ее еще раз. Каким образом выстроена предолимпийская подготовка в вашей команде? - Некоторые изменения наверняка будут. Но в целом мне, безусловно, хотелось бы, чтобы нынешняя модель подготовки дала результат. Это нужно даже не для того, чтобы в следующем сезоне повторить то, что уже опробовано. Просто в этом случае становится гораздо проще вести команду за собой. Когда возникают проблемы, возникает и сомнение со стороны спортсмена. Его становится сложнее убедить в правильности той или иной работы. Именно поэтому нам нужно выступить удачно. - Вы сейчас имеете в виду чемпионат мира-2013, который пройдет в Нове Место, или же весь сезон целиком? - Конечно, хотелось бы увидеть яркие результаты и там, и там. Но первостепенен именно результат, пусть даже у кого-то он придется не на мировое первенство. - А что помешало показать этот результат в прошлом сезоне? - Я бы не хотел детализировать. Но причины мы изучили и выводы сделали. - Какой результат будете считать для себя как для старшего тренера успешным? - Вообще-то я привык считать результатом только золотые медали. - Для вас есть разница между личными медалями и эстафетными? - Для команды ее нет точно. Просто в том, что касается эстафет, я считаю, что мы просто обязаны быть первыми. Второе место в эстафете - это несчастье. А для того чтобы выигрывать, нужно не так много: сильный коллектив и уверенность. 2012 год
|
Биатлон - Тренеры
