Елена Вайцеховская о спорте и его звездах. Интервью, очерки и комментарии разных лет.

Задаваться вопросом, кто лучше — Александр Большунов или Йоханнес Клебо, — столь же бессмысленно, как пытаться сравнивать в футболе Криштиану Роналду и Лео Месси. Об этом в интервью RT заявил тренер сборной России по лыжным гонкам Егор Сорин. По его мнению, россиянин универсальнее, но норвежец смотрится предпочтительнее с учётом формата Кубка мира. Специалист также рассказал, на каких тренировках сделает акцент его супруга и подопечная Татьяна во время декретного отпуска, и предположил, что Сергей Устюгов больше не попросится в его группу.

— Нынешний сезон, в котором российские спортсмены оказались изолированы от мира, сначала казался многим потерянным, но, наблюдая за лыжниками, я бы сказала, что он открыл какие-то новые возможности. Согласны?

— Прежде всего он открыл для нас определённые возможности внутри страны. Понятно, что не было выбора, но как раз в связи с этим пришлось во многом перестраивать собственную подготовку. Как летнюю, так и снежную. Пришлось подстраиваться под более «медленный» российский снег, например. Искать места среднегорной подготовки, а с этим у нас пока ещё есть большие проблемы. Плюс — никуда не делась задача мотивировать спортсменов.

С другой стороны, мы получили возможность просмотреть большее количество спортсменов. Раньше все лидеры как бы выпадали из внутреннего соревновательного процесса, поскольку уже в декабре уезжали на этапы Кубка мира. Сейчас вся моя группа, а это десять человек, от начала и до конца сезона находится вместе. Соответственно есть большая разница — вести по сезону и готовить к соревнованиям двух-трёх лидеров, или всю команду.

— Но ведь вы могли бы себе позволить работать после Олимпийских игр только с избранными, а не с большой бригадой?

— Десять человек — это на самом деле не много. Тем более что по ходу сезона неизбежно возникают какие-то травмы, болезни, которые не позволяют абсолютно всем работать на одинаково высоком уровне. Да и по составу группа у нас довольно разношёрстная: есть спортсмены, которые показывают себя в основном в спринте, есть универсалы.

— В этом году вы неоднократно подчёркивали, что стремитесь развивать своих подопечных таким образом, чтобы все они были универсалами. Зачем это нужно — при том, что программа лыжных соревнований до такой степени обширна, что каждый может найти в ней свою нишу?

— Как раз для этого и нужно быть универсалом. Нужно уметь бежать и спринт, и дистанционные гонки, и коньком, и классикой. Это сразу увеличивает диапазон выбора этих самых ниш. Та же Вероника Степанова, подтянув классику, резко повышает собственные шансы в скиатлоне, в классических эстафетах. Поэтому я и считаю правильным максимально развить спортсмена во всех направлениях, максимально улучшать слабые стороны, пока это позволяет возраст. Тем более что универсальность совершенно не исключает того, что у каждого спортсмена может быть какая-то любимая дистанция.

— Как разделка коньком у Джессики Диггинс?

— Да. При этом, согласитесь, Диггинс достаточно хорошо смотрится в спринте. Причём, не только в коньковом, где она выиграла командное олимпийское золото в 2018-м, но и в классическом. Уйти в чистую специализацию, выбрав для себя только спринт, только «конёк» или только дистанционные гонки, можно разве что под конец карьеры, когда уже приходится считаться с возможностями организма.

— Вы именно поэтому не пытаетесь тренировать Глеба Ретивых, как универсала?

— Начав с ним работать, я прежде всего ставил задачу поднять Глебу скоростную выносливость. Чтобы он выдерживал все четыре спринтерских забега, не теряя максимальных скоростных качеств. Плюс — я держал в голове спринтерские эстафеты. Сейчас пошла интересная тенденция. И наш российский старт «Чемпионские высоты», который проходил в Малиновке, и отчасти чемпионат мира показали, что в спринтерских эстафетах не только универсалы, но даже дистанционщики бегут порой лучше, чем чистые спринтеры.

— Чем это объяснить?

— Если раньше спринтерские эстафеты в большей степени выстраивались по тактике, сейчас с первого этапа люди идут, что называется, «на все деньги». Спринтеры при такой работе начинают сыпаться быстрее. Например, в Малиновке спринтерскую эстафету выиграла связка Александр Большунов — Александр Терентьев, при этом Терентьева на последнем отрезке вырубило так, что он проиграл пять или шесть секунд. Это в спринтерской эстафете очень много. А третье место в Малиновке заняли вообще чистые дистанционщики — Илья Порошкин и Илья Семиков.

— Тренировать спринтера — сложная задача?

— Не совсем для меня понятная, скажем так. Возможно, у меня пока просто нет того опыта работы с чистыми спринтерами, какой был в своё время у Юрия Михайловича Каминского.

— Каминский до сих пор, кстати, считает ошибкой устранение спринтерской группы в рамках российской сборной. И до сих пор обижен за это на Елену Вяльбе.

— Ничего не могу сказать на этот счёт. Такая группа, знаю, существует в Финляндии, но пока финские спринтеры не показывают ничего выдающегося, если говорить о медалях. Бросать подобные усилия на то, чтобы подготовить спортсмена к одной гонке на той же Олимпиаде, конечно можно, но слишком велик риск просчитаться в тактике и оставить человека вообще без ничего. У меня в группе есть чистый спринтер Денис Филимонов. У него классно получается бегать коньковые спринты, он несколько раз заезжал по ходу сезона на подиум, но на том же чемпионате мира спринты бежали классикой. А развить Дениса в плане выносливости, сделать его более универсальным хотя бы по стилю мне не удаётся несмотря на то, что бьюсь с этой задачей много лет.

— Две золотые олимпийские медали добавили вам тренерской уверенности?

— С одной стороны — да. Но с другой, у меня изменился статус. Начиная с этого сезона я стал старшим тренером национальной команды, в то время как до Игр в Пекине отвечал за молодёжный состав. Соответственно сейчас другая ответственность. Особенно когда рядом работает такой выдающийся специалист, как Юрий Викторович Бородавко, у которого столько чемпионов, что пальцев рук не хватит, сосчитать. Самоуверенности нет, одним словом. Определённые задачи мы выполнили, но есть куда расти и в чём становиться лучше.

— Самый крутой лыжник-универсал в мире — это Большунов?

— Задаваться вопром, кто лучше, Большунов или Йоханнес Клебо — это, наверное, так же бессмысленно, как пытаться сравнивать в футболе Криштиану Роналду и Лео Месси. По мне более универсален Большунов. Мы берём, допустим, шесть номеров мужской программы на чемпионате мира, и становится понятно, что Большунов способен выиграть у Клебо в каждой дисциплине за исключением разве что спринта. Но если мы начнём говорить о Кубке мира, тем более — в его нынешнем формате с большим количеством спринтерских гонок и сокращением — дистанционных, более предпочтительно будет выглядеть норвежец.

— А если говорить о женщинах?

— Я ещё в начале этого сезона сказал, что с уходом Терезы Йохауг место самой универсальной лыжницы остаётся вакантным. Сейчас сезон уже фактически завершён, но встать на один уровень с Терезой никто так и не смог. Возможно, в ближайшие два года такой фаворит у женщин появится, но даже если нет, смотреть гонки станет от этого только интереснее.

— В плавании нередки случаи, когда за год-полтора до Олимпиады вдруг прорезаются и выходят в лидеры совершенно новые люди. Почему подобного почти никогда не происходит в лыжах?

— Наверное, просто специфика нашего вида спорта такова, что путь на вершину в лыжных гонках долог и очень сложен. Единицам удаётся прорваться в лидеры сразу, с первой попытки. Та же Йохауг в 19 лет выиграла свою первую медаль на чемпионате мира, а на следующем чемпионате провалилась. В 2010-м она тоже была далеко не лидером мировых лыж, хоть и стала олимпийской чемпионкой в эстафете. И последующие лет пять Тереза только набирала ход. Большунов очень ярко начал юниорскую карьеру, но по-настоящему раскрылся, считайте, в 26 лет, хотя до этого выступал в кубках мира пять или шесть сезонов. Наверное, это даже в какой-то степени хорошо, что к успеху спортсмен приходит не сиюминутно, а через очень большой труд.

— Из всех выступлений ваших спортсменов по ходу сезона, какое было для вас наиболее неожиданным?

— Победа Вероники Степановой в классике в Кирово-Чепецке, где она выиграла у Натальи Непряевой. Понятно, что в той гонке прежде всего сама Непряева дала себя обогнать, но от Степановой я такого резкого всплеска не ожидал. Хотя предполагал, что внутри России она будет бороться за тройку. Другой вопрос, что классический ход Степановой всё ещё далек от идеала.

— Когда я читаю то, что пишет в соцсетях и колонках Вероника, меня не покидает ощущение, что она постоянно пытается кого-то учить, как жить. Журналистов, норвежцев, болельщиков. Вас, как тренера, эти нравоучения пока не коснулись?

— К счастью, нет. Вообще могу отметить, что у Степановой есть одно очень хорошее качество, которое она впитала, ещё катаясь ребёнком на Камчатке: авторитет тренера, с которым она работает, для неё необычайно высок. В том, что касается построения тренировочного процесса и вообще всей работы, направленной на достижение результата, у нас с Никой полное взаимопонимание. Внутри нашей команды я вообще никогда не замечал, чтобы она кого-то пыталась учить жизни.

— Теоретически ваша жена Татьяна тоже могла бы начать активно развивать соцсети, раз уж временно не может соревноваться.

— А зачем? Это на самом деле вопрос не какой-то гипотетической коммерческой выгоды, а того, хочет спортсмен демонстрировать свою жизнь миру, или нет. Что до распространённого мнения о том, что популярность в соцсетях позволяет зарабатывать деньги, лично я испытываю на этот счёт определённые сомнения. Не вижу в наших реалиях закономерности между медийностью и кошельком. В лыжах есть довольно много абсолютно не медийных атлетов, у которых, тем не менее, всё в порядке и со спонсорами, и с заработком. Знаю, что и Таня придерживается похожей точки зрения.

— Может быть, активность в интернете — просто средство получить внимание, которого человеку не хватает в обычной жизни?

— Если мы говорим про Веронику, не думаю, что ей не хватает внимания. Скорее, наоборот. Она вообще не слишком любит какие-то публичные мероприятия. Всегда предпочтёт остаться дома, если есть такая возможность.

— Из слов вашей жены я поняла, что, несмотря на беременность, она до сих пор готова тренироваться едва ли не в прежнем режиме. Останавливать приходится?

— Естественно, мы контролируем нагрузки. Первые два месяца Татьяна занималась вместе с группой по два раза в день, потом мы перешли на одноразовые тренировки по полтора-два часа, сейчас работаем исключительно по самочувствию. Таня сама определяет, как выстроить работу.

— Декрет — это потерянное для спорта время? Или он позволяет спортсменке продолжать развивать какие-то качества?

— О том, чтобы развивать какие-то качества речи точно не идёт. Вся работа носит исключительно поддерживающий характер. При этом мы заранее договорились: если Татьяна уходит в декрет, то начинает более активно работать над техникой. То есть думать не о том, сколько километров она проедет, а о том, как именно она их проедет. Соответственно и в зале мы сейчас делаем упражнения, более направленные на технику. На то, чтобы максимально устранить прежние ошибки.

— Но ведь если говорить о технике лыжного хода в целом, она неизбежно начнёт ломаться от большой прибавки в весе.

— Мы же не говорим сейчас о больших скоростях, о высокой интенсивности, о технике соревновательного хода. Понятно, что кататься с животом не так просто в принципе, но определённые вещи вполне можно наработать на спокойном ходу. Многие спортсменки ведь даже в спокойном тренировочном состоянии делают кучу ошибок: вместо того, чтобы сосредоточиться на собственных движениях, надевают наушники, включают плейеры и думают о чём угодно, кроме техники.

— Имея столь уникальный тренерский опыт, вы, наверное, могли бы написать методичку по работе с беременными спортсменками.

— Общих закономерностей здесь не вывести: каждая беременность даже у одной и той же спортсменки может протекать по-разному. Но некоторые советы могу дать. Главное, как мне кажется, здесь в том, что человек сам должен определять себе уровень нагрузки: понимать, что он способен сделать, а что нет. Никакой тренер здесь оптимальный план не напишет.

— До Олимпиады вы неоднократно отмечали, что Татьяну с её максимализмом в работе приходится останавливать в тренировках. Что она постоянно пытается прыгнуть выше головы, выйти за пределы собственных возможностей. До какого возраста позволительно выходить за пределы, не опасаясь последствий?

— Сложный вопрос. Для этого, наверное, и нужно, чтобы рядом был тренер. Вообще во всём мировом спорте сейчас наметилась тенденция, что в связке «спортсмен — тренер» главным становится атлет. Иначе говоря, определённый профессиональный уровень как бы подразумевает, что человек начинает очень хорошо понимать свой организм и лучше чувствовать ту грань, за которую лучше не заходить. Чем выше класс атлета, тем более явно всё это вырисовывается.

Если же говорить о возрасте, это тоже очень индивидуальный вопрос. Кто-то способен полностью раскрыться в 20 лет, а кто-то начинает максимально проявлять себя лишь ближе к 30-ти.

— Татьяна — это второй вариант?

— Её организм устроен так, что возможности действительно начали проявляться достаточно поздно. Работая с ней перед Играми в Пекине, я внутренне был уверен, что в плане работы Таня у меня — прямо Терминатор. Что никакая нагрузка не способна её сломать. Но последующие события показали, что какую-то грань, которую не следовало переходить, мы в тренировках всё-таки перешли. Таня не «встала», у неё не было каких-то последствий для здоровья, но выйти на тот пик, который я планировал, у нас не получилось.

— Если отстранение от международных стартов продлится на следующий сезон, у вас, как у тренера, есть понимание, куда двигаться, чем заниматься и как мотивировать подопечных?

— Летом мы в любом случае будем готовиться к возвращению на Кубок мира. Соответственно будем до последнего надеяться на то, что всё же туда поедем. Год нам предстоит проходящий, в нём не будет чемпионата мира, значит, нужно быть готовым бежать весь сезон на высоком уровне, пусть и без выхода на какой-то отдельный пик.

— Татьяна сказала, что вы сейчас активно ищете няню, чтобы иметь возможность возить детей с собой на сборы.

— На самом деле мы довольно серьёзно настроены на следующий сезон в том плане, чтобы хотя бы до ноября ездить на все сборы и соревнования семьёй, но чтобы организационно это никак не мешало работе. Поэтому уже сейчас очень тщательно подходим ко всем вопросам, в том числе — финансовым. Это проживание, питание, няни, приезды бабушек, дедушек. Чтобы на сборах, где бы они ни проводились, дети минимально влияли на тренировочный процесс, но при этом все чувствовали бы себя, как дома. При такой схеме вообще не обязательно возвращаться между сборами домой — можно просто переезжать с места на место.

— Серьёзный проект.

— В принципе это всё реально. Организационную часть я и раньше неплохо закрывал, а денег мы на Олимпиаде заработали, можем позволить себе снимать комфортное жилье.

— Что вы хотите увидеть в исполнении своих спортсменов на чемпионате России в Тюмени? Другими словами, есть ли какие-то цели на этот старт?

— Цели, безусловно, есть, поскольку не все мои спортсмены по ходу сезона показали тот результат, которого я ждал. Поэтому с некоторыми мы подходим к чемпионату страны более чем ответственно. Но скажу честно: очень непросто бегать чемпионат России в конце марта с ощущением, что это главный старт сезона. Сложно мотивировать спортсменов на борьбу, сложно держать наработанный уровень концентрации.

— Разве в плане сроков проведения этих соревнований что-то изменилось?

— Нет, просто раньше все сильнейшие фокусировались на других соревнованиях, не на внутренних. Чемпионат страны был для них своего рода докаткой: пробежишь хорошо — молодец! Пробежишь неважно

— тоже вроде ничего страшного. Морально в этот старт ужа мало кто из лидеров вкладывался. Это вообще не так просто, когда пик формы у тебя был в феврале.
Такая ситуация, кстати, играла на руку многим спортсменам. Та же Таня два года назад стала чемпионкой страны, выиграла четыре золотые медали, и это сильно добавило ей уверенности. Кстати, и готовилась она к тому старту по максимуму — после чемпионата мира даже осталась на сборах в Италии.

— Понимаю, что вопрос уже затёрт до дыр, но всё-таки спрошу. Мне понятны мотивы Сергея Устюгова, который захотел тренироваться индивидуально. Точно так же я прекрасно понимаю, чем руководствовались вы, не став удерживать спортсмена в группе. Но хотя бы в малой степени этот уход стал щелчком по вашему тренерскому самолюбию?

— Было не то, чтобы огорчительно, просто потенциал Сергея и его реальные возможности я знаю очень и очень хорошо. Они выше тех результатов, которые он показывает. Он реально даже в своём нынешнем возрасте способен на большее. С другой стороны, я точно так же понимаю, насколько Устюгову было сложно загонять себя в рамки тех же тренировочных сборов. Так что шансов, что Сергей окажется способен работать в общей группе, изначально было немного.

— По крайней мере, вы попытались.

— Да. И сейчас совершенно не переживаю за результат. В конце концов, Сергей не остался один. У него есть Маркус (Крамер — RT), который пишет тренировочные планы, есть региональная команда, которая организовывает тренировочный и соревновательный быт ничуть не хуже, чем это делается в сборной команде, есть ответственность за собственный результат. То, как он подготовился к «Чемпионским высотам», говорит о том, что он очень хорошо умеет справляться с поставленными задачами. Не скажу, что результат получился у Сергея выдающимся, но он был высоким. Устюгов пробежал все шесть дисциплин и очень достойно выглядел на заключительной дистанции 50 км. Видно было, что настроен он серьёзно.

— А если вдруг Устюгов снова попросит вас взять его в группу?

— Вот об этом я вообще не думаю. Точно знаю, что не придёт и не попросится.