Елена Вайцеховская о спорте и его звездах. Интервью, очерки и комментарии разных лет.

Если ты на грани попадания в команду, надо отдавать себе отчёт в том, что эта грань не даёт абсолютно никаких гарантий. Об этом в интервью RT рассказал биатлонист Антон Бабиков. Он не сильно сожалел о пропуске Олимпиады в Пекине, так как понимал, что был недостаточно хорош по ходу сезона. При этом чемпион мира в эстафете признался, что неудачи приучили его работать ещё усерднее, а тренировки на протяжении карьеры всегда лечили. Также ветеран сборной России составил топ специалистов, с которыми сотрудничал, и объяснил, почему пока не собирается завершать карьеру.

Интервью с биатлонистом состоялось в Рыбинске, куда Бабиков достаточно неожиданно приехал на две заключительные гонки и обе выиграл.

— Ваше появление на первом из январских этапов кубка России в Дёмино — прекрасная иллюстрация известной фразы Юлия Цезаря: «Пришёл, увидел, победил». Почему проигнорировали на том этапе первые два дня соревнований?

— Дело не в каком-то моём желании экономить силы или чём-то ещё. Я просто следовал тренерскому плану. Когда ещё до начала сезона мы с Сергеем Башкировым и Дмитрием Шукаловичем планировали тренировочные сборы, один из них было решено провести с 30 декабря по 17 января в Уфе. Просто тогда мы не думали, что кубок России может получиться настолько «плотным», и что каждый старт в нём будет иметь такое значение.

— Вы имеете в виду зачётные очки?

— Не только. На биатлонные соревнования традиционно приходит много зрителей и, пропуская тот или иной старт ты невольно осознаёшь, что кто-то мог ждать на этом старте именно тебя. Понятно, что пропуск стартов — не наша личная прерогатива. Все понимают: ты должен выполнить определённый тренировочный план для того, чтобы сохранить себя для главных стартов. При таком подходе нельзя всё время бегать в соревнованиях, нужно находить время для объёмных тренировок. Тем более, что концовка января получалась у нас очень плотной даже без учёта стартов в Рыбинске. Но на сборе в Уфе у некоторых ребят стали проскальзывать такие фразы: «Может быть нам всё-таки стоит поехать?» Да и регионы стали рекомендовать это сделать. Вот я и приехал, хотя изначально не собирался этого делать. Не скажу, что решение было спонтанным, но оно было принято уже после Нового года.

— Лариса Куклина, выигравшая в Рыбинске заключительную гонку, сказала: «Если кто-то из нас выдержит все гонки за сезон, я пожму руку».

— Это реально очень тяжело. Те, кто составлял такой график, должны были понимать, что пробежать все старты без исключения спортсмены просто не смогут физически. Поэтому и я сам бежал в Рыбинске только две заключительные гонки.

— Для тех, кто подбирается к сборной, наверное, нет большой разницы, где соревноваться. Но в вашей карьере уже случалось абсолютно всё: вы — чемпион мира, четырёхкратный чемпион Европы, выигрывали личные гонки на Кубке мира. Как с таким послужным списком отрешиться от ощущения некой неполноценности текущего сезона? И есть ли у вас это ощущение?

— Иногда в мыслях такое проскакивает, конечно, но уже много раз говорил: мы все очень любим свою работу не за то, что она даёт возможность ездить по заграницам и даже не за медали. Лично для меня столь же сильной мотивацией был сам тренировочный процесс со всеми его тяготами. Мне нравилось быть одним из лучших в ходе летней подготовки, пусть даже не всё потом получалось на снегу. Всё равно хотелось, да и сейчас постоянно хочется доказать, что всю эту тренировочную работу ты сделал не зря. А для этого хороши любые старты.

— Доказывать с возрастом становится сложнее?

— Не сказал бы. Это по-прежнему процесс постоянного поиска: понять, что лимитировало тебя в той или иной гонке, что можно исправить, в чём стать лучше. Зачастую причиной становится не собственное состояние, а какой-то внешний фактор, например — лыжи или погода.

— Я имела в виду несколько другое. За последние годы биатлон заметно изменился в плане техники бега, техники стрельбы. Согласитесь, что, чем старше спортсмен, тем сложнее приспосабливаться к этим изменениям.

— Мне, наверное, в определённом смысле повезло: я застал время, когда в биатлоне стала довольно принципиально меняться стрельба и был одним из первых, кто начал стрелять быстро — всегда умел это делать. В этом плане биатлон для меня не сильно изменился. Тут больше речь о концентрации, о том, какую стрельбу выбрать в конкретной гонке, и вот в этом колоссальную роль начинает играть опыт, позволяющий быстро принимать решения.

В плане техники лыжного хода — соглашусь: мы видим, что появилось уже довольно много ребят, обладающих техникой близкой к идеалу. Раньше этому не придавалось такого значения, сейчас же приходится уделять огромное количество времени и сил тому, чтобы экономизировать свою технику. Уже не те времена, чтобы можно было выезжать только на силе или функциональной готовности — слишком выросла конкуренция. Любой биатлонист из тех, кто добивается высоких результатов, умеет хорошо бегать.

— Я в этом аспекте не на лидирующих позициях, но стараюсь не отставать. Тем более, что молодёжь подстёгивает — тот же Карим Халили или Даниил Серохвостов. Молодые ребята приходят уже с другой техникой, более совершенной, поэтому в чём-то, безусловно, им проще. Ну а для нас, «старичков», это очередная задача, с которой нужно справиться.

— Получается, что вам нужно делать гораздо больше работы чтобы перепрограммировать себя в плане мышечной памяти, избавиться от прежних навыков.

— Да, это так. Но главное, что в этом процессе нет ничего такого, что было бы неподвластно. Все можно изменить. Поэтому я и не переживаю. Циклические виды спорта тем и хороши, что успехов, вплоть до олимпийских побед, в них часто добиваются спортсмены, которые старше, чем я сейчас.

— За свою карьеру вы успели поработать с огромным количеством тренеров. Ваш личный топ-3 в этом плане?

— Ух… Давайте возьмём только тренеров по функциональной части, чтобы проще было сравнивать их друг с другом. На первое место я бы поставил Андрея Викторовича Падина, на второе Дмитрия Шукаловича и на третье — Артёма Истомина. Как говорится, и опыт, и молодость.

— С тех пор, как тренерский штаб как женской, так и мужской сборной претерпел столь сильные изменения в пользу молодых специалистов, я постоянно задаю себе вопрос: в чём они лучше предшественников? У вас есть ответ на этот вопрос?

— Я бы не стал здесь рассуждать с позиции «лучше — хуже». В своё время мне довелось поработать с Александром Касперовичем в юниорской сборной, и помню, до какой степени меня восхищала его работа. Вообще считаю, что годы, когда Александр Владимирович руководил юниорской командой, стали своего рода золотым трамплином для всех, кто прошёл тогда через руки этого специалиста.

Шукалович и Истомин отличаются от более старшего тренерского пололения прежде всего тем, что, работая в сборной, они постоянно продолжают учиться. Изучают не только биатлон, как таковой, но все новые тенденции в подходе к тренировочному процессу в самых разных видах спорта. Анализируют методики подготовки норвежских триатлонистов, например. У них нескончаемый поток энергии в этом плане: ни разу не видел, чтобы кто-то пожаловался на усталость от собственной работы. Понятно, что где-то не хватает опыта, но будущее нашего вида спорта абсолютно точно за такими специалистами.

— Когда наблюдаете за работой Шукаловича и Истомина, вас самого на тренерскую стезю не тянет?

— Я вижу, чем мы отличаемся друг от друга и понимаю, что в каких-то вещах мне никогда за ними не угнаться.

— И в чём же?

— И Дмитрий, и Артем в своё время не стали профессиональными спортсменами — достаточно рано ушли в спортивную науку, которая всегда их интересовала. То есть в тренировочном процессе люди говорят тебе, что нужно делать, не с позиции какого-то собственного опыта, а в позиции анализа самых эффективных методик и разработок. У меня же слишком велик опыт собственных выступлений. Если начну работать тренером, то невольно начну переносить в работу всё то, что делал сам. И однозначно проиграю.

— Вы как-то сказали, что не считаете себя слишком талантливым спортсменом и что все ваши результаты — это следствие большой и тяжёлой работы.

— Это действительно так. Я знаю, что такое талант — много раз видел это на примере тех, с кем рядом тренировался. Об этом невольно начинаешь задумываться, когда замечаешь, что люди добиваются поставленной цели гораздо меньшими усилиями, чем ты сам.

— Это — одна из причин столь неровной карьеры?

— Я бы сказал, что в биатлоне редко кому удаётся постоянно держаться в топе, даже очень талантливым. Для меня это безусловно, было более сложным. Когда начинаешь много работать, организм не всегда это выдерживает. Соответственно, начинаются сбои. Поэтому я порой откатывался из основного состава сборной не только на кубок IBU, но даже на кубок России. В каких-то случаях получалось вернуться довольно быстро, в каких-то — нет, но это был нормальный процесс, а не какой-то особенный путь.

— Победу в гонке преследования в 2016-м на этапе Кубка мира в Эстерсунде вы до сих пор считаете своей главной победой в карьере?

— Я так когда-то говорил, но уже не скажу. Всё-таки эстафетная победа на чемпионате мира в Хохфильцене была более значима. Как и выигранная в прошлом году индивидуальная гонка в Антхольце. Просто тот пасьют в Остерсунде случился в моей карьере когда я был ещё молод и казалось, что за этой победой последует дальнейшая и столь же яркая реализация себя в спортивном плане. Получилось всё совсем не так безоблачно, было множество достаточно болезненных неудач, поэтому прошлогодняя победа имеет для меня совершенно особенное значение как доказательство того, что я смог не сдаться после трудного для себя периода.

— Сожаление от того, что эта победа уже не могла принести вам возможность поехать на Олимпиаду в Пекин было сильным?

— Нет. Да и о чём я должен был сожалеть? Проанализировав все, что со мной происходило, я понял, что где-то был просто недостаточно хорош. Должен был быть лучше, чтобы не возникало никаких спорных моментов по моему присутствию в сборной. Наш спорт в этом плане — как выстрел. Если у тебя не прошёл габарит, нужно сожалеть не о том, что не закрылась мишень, а о том, что ты выстрелил в габарит, а не в десятку. Так и здесь: если ты на грани попадания в команду, надо отдавать себе отчёт в том, что эта «грань» не даёт абсолютно никаких гарантий.

— Когда в марте прошлого года стало известно, что сезон пройдёт в условиях полной изоляции, вы, как мне кажется, должны были очень хорошо всё взвесить, прежде чем принять решение о продолжении карьеры.

— Понимаете, в чём тут дело… После того, как я не попал на Олимпиаду в Пекин, тренировки стали для меня в какой-то степени лекарством. Этот процесс вообще всегда меня лечил от разного рода соревновательных неудач, нервных перегрузок и так далее. Весной я уехал на сбор в Сочи, все горы, наверное, там избегал, причём, в одиночку. Уходил в какие-то походы, очищал голову от всего пережитого.

— Хотите сказать, что вообще не задумывались о том, что у вас — семья, что есть ребёнок, который растёт и взрослеет без вашего участия. Мне кажется, что с возрастом все так или иначе начинают спрашивать себя: стоит ли то, чем они занимаются, тех жертв, на которые приходится идти.

— Если говорить в целом, спортсмену ведь так или иначе постоянно приходится от чего-то отказываться. И начинается это не в тот момент, когда дело идёт к завершению карьеры, а гораздо раньше. Просто сначала это какие-то развлечения с друзьями, возможность учиться в том же режиме, в котором это делают сверстники, потом дело начинает касаться более серьёзных вещей.

Не знаю, правильно ли так говорить, но мы стали поколением, которому досталось не самое простое время в спорте. Не тот случай, когда ты пришёл в сборную, снял все сливки и со спокойной душой завершил карьеру. Если бы я решил прекратить выступления, что было бы альтернативой? Сидеть дома и размышлять о том, чем бы мог заниматься? В конце концов биатлон для нас — это не только любимое дело, но и работа, позволяющая обеспечивать жизнь. Не знаю, может я когда-нибудь и пожалею о том, что не закончил с биатлоном раньше, но сейчас так не скажу.

— Понятие главного старта в этом сезоне существует?

— Есть конкретные соревнования, по которым нас будут оценивать, по срокам это февраль — март. Поэтому, собственно, в начале декабря никто сильно не переживал по поводу результатов.

— Пока все мы находились в Дёмино, было совершенно невозможно не вспоминать о знаменитом Дёминском марафоне. Доводилось бегать?

— Нет, но наслышан. В этом сезоне меня пригласили на марафон в Кирово-Чепецк, и я, честно говоря, с радостью туда бы съездил в конце марта. Но повторюсь: у нас невероятно плотный график стартов в биатлоне, есть определённая ответственность перед сборной, перед командами своих регионов, поэтому загадывать что-то просто преждевременно.