|
|
|
|
|
|||
Экс-чемпионка мира а ныне – владелица собственного пансиона в австрийском Рамзау рассказала специальному корреспонденту РИА Новости Елене Вайцеховской о том, как удается добиваться признания в патриархальной австрийской общине, зачем ей понадобилось тренерское образование, и что такое готовить еду в доме, хозяин которого – профессиональный повар
Почти 13 лет назад четырехкратный олимпийский чемпион Александр Тихонов с гордостью рассказывал в одном из своих интервью о том, как сумел раздобыть дефицитную по тем временам винтовку «Аншютц» для одной из своих спортсменок – Анны Волковой, которая из России уехала продолжать карьеру в Австрию. История всплыла в памяти, когда на октябрьском сборе биатлонистов в Рамзау в отеле российской сборной, куда в один из дней с визитом наведался мэр городка, ко мне подошла сопровождающая градоначальника молодая женщина: «Здравствуйте! Я – Анна Шпрунг. Она же – Волкова. Помните такую?» На следующий день мы встретились снова. - Вы ведь перебрались в Австрию в самом конце 90-х? - В 1999-м. За год до этого на сборе в Рамзау я познакомилась со своим будущим мужем – Герхардом. По профессии он повар, то есть – совершенно далекий от спорта человек. Но получилось так, что его близкий друг Ханц был в хороших отношениях с Леонидом Тягачевым, когда тот работал с российской горнолыжной сборной и часто приезжал в Австрию. У горнолыжников в те годы не было никаких больших контрактов, связей. И они искали кого-то из немецкоговорящих людей, которые могли бы представлять их интересы в Европе. Вот так Ханц и начал с ними работать. А потом подтянул и Герхарда. - И как же в эту горнолыжную компанию попали вы сами? - Я ведь с Камчатки, где горнолыжный спорт всегда был хорошо развит. Знала некоторых тренеров. И через них познакомилась с Герхардом, о котором знала лишь то, что он – австриец и у него свой ресторан. - Насколько психологически сложно было принять решение переехать в Австрию, фактически изменив все в своей жизни? - В тот период я фактически была загнана в угол. В 21 год родила дочку и почти сразу вернулась в спорт, причем, очень успешно. Настя родилась в январе, а в декабре я выиграла индивидуальную гонку на этапе Кубка мира в Эстерсунде. Казалось бы, шикарная карьера открывается, хорошее будущее. Но в то время, в команде Леонида Гурьева было слишком много талантливых спортсменок: Альбина Ахатова, Галя Куклева, Ольга Мельник. Я себя постоянно чувствовала пятым колесом в телеге: вроде как нужна тренеру, а вроде как-то и не очень. Все это происходило на фоне расставания с первым мужем: буквально через два года после нашей очень красивой свадьбы получился ужасный и некрасивый развод, так что всю Олимпиаду в Нагано я провела, не слишком понимая, что и зачем там делаю. В общем, в команде все было неспокойно, в семье неспокойно. И я со всем своим юношеским максимализмом не придумала ничего лучшего, как хлопнуть дверью. Ну а когда приехала в Австрию - с чемоданом в руках и трехгодовалым ребенком, оказалось, что надо начинать все с нуля. - Каким было первое столкновение с австрийской действительностью? - Первое впечатление - радикально другой менталитет. Я бы сказала, какая-то абсолютная деревенская простота. Она, собственно, и сейчас порой удивляет. Вы же слышали, как я сказала хозяйке вашего пансиона, что вы выиграли Олимпийские игры в 1976-м? А она в ответ: «Мне в то время было два года». - Меня она этим точно не задела, тем более что возраст известных спортсменов прописан во всех справочниках. - Это так, но тем не менее, такая реакция меня покоробила. Сама я тоже не комплексую по поводу собственного возраста. Горжусь каждым из прожитых лет, как человек, который абсолютно состоялся в жизни. И в 20 лет так считала, и в 40. Смеялись как-то в Рамзау с российскими тренерами из моей «прежней» жизни. Они спросили, не мой ли это дом, на котором написано «Haus Anna». Я говорю: «Мой. Спасибо вам большое, за то, что посодействовали моему отъезду, да и за ту школу, что пришлось пройти». - Я, признаться, тоже обратила внимание на ваш дом, когда гуляла по центру Рамзау. Подумала еще, что название не слишком типичное для здешних мест. - В Рамзау принято давать имена домам. Большинство, правда, достаточно однообразные: «Дахштайн», «Эдельвейс», «Бергхоф» либо что-то еще, связанное с горами. Я же решила поступить просто – дать дому свое имя. Тем более что и младшую дочь у меня зовут похоже - Анна-Мария. Она уже в Австрии родилась. - Постояльцев вы принимаете? - Да. Два этажа оставили себе, а два верхних сдаем гостям. Каждый этаж – одна квартира, трехкомнатная. С кухней, с ванной, со всем необходимым. - Зачем вам это? Для заработка или так принято? - Отчасти и для заработка тоже. Осенний и зимний сезон всегда приносит хорошую прибыль. В Австрии вообще вся жизнь очень продуманная и экономная. Если человеку нужно для жизни сто квадратных метров, он никогда в жизни не станет строить себе дом на 300. Потому что это и вода, и отопление, и все коммунальные услуги. Ну а традиция сдавать жилье постояльцам здесь сохраняется из поколения в поколение во всех семьях. Вон, за вашей спиной девочка сидит, заполняет гроссбух: наверняка либо хозяйская дочка, либо племянница. - Есть немало примеров, когда наши соотечественники покупали дома в Австрии и приводили их с точки зрения гостиничного бизнеса в полный упадок только лишь по той причине, что для рожденного в России человека сфера обслуживания всегда представлялась достаточно унизительным занятием. - У меня корона с головы точно не падает. Все ведь зависит от того, как к этой работе относиться. Если считаешь, что подносить гостям кофе - это не царское дело, то это всегда будет восприниматься человеком, как наказание. Но если ты приехал в другую страну, с другим укладом, другим языком, другими традициями и другой культурой, тут уж надо решить, чего ты хочешь и что готов сделать, чтобы быть счастливым. У нас с Герхардом не слишком большой дом по местным меркам. Есть помощница по хозяйству, женщина-пенсионерка, которая полностью в моем подчинении. Если она с чем-то не справляется, все-таки возраст, то, естественно, я убираюсь по дому и обслуживаю гостей сама. Счета веду тоже я. Всё, что трачу и получаю, подшиваю в гроссбух, и один раз в год сдаю эти бумаги аудиторам. - А еду для клиентов готовит муж? - Герхард может был бы рад иметь помощника, но он слишком ревниво относится к собственной работе. У него не хватает выдержки наблюдать, как кто-то другой на его святой кухне хозяйничает. То есть, на кухню мы не заходим вообще. Муж сам занимается закупками продуктов, а вот за оформление ресторана, включая меню, отвечает Анастасия. Она закончила пединститут, но, пока не было работы, мы ее привлекли себе в помощь. И ей все это неожиданно очень понравилось. Я же по утрам работаю там же в ресторане - в кафе. - Стоите за барной стойкой в национальной австрийской одежде? - Нет, предпочитаю джинсы и футболку. Для больших праздников у меня есть платье-дирндль, я его с удовольствием надеваю, Это та-а-ак интересно - как будто участвуешь в театральной постановке. Сначала, когда сюда приехала, я была просто в восторге от того, что могу позволить себе такие платья носить. Я их покупала, подбирала к каждому блузки, фартуки. Потом как-то успокоилась. - Насколько тесен Рамзау, в плане общения бывших спортсменов? Знаю, что всей спортивной частью в городке заправляет чемпион мира по лыжным гонкам Алоис Штадлобер, с которым вы соревновались в одни годы. - Мы с Алоисом часто общаемся, благо ресторан стоит на территории стадиона. Но он, как бы это правильно сказать… Я, когда сюда приехала, сразу пришла к Штадлоберу и сказала: мол, много знаю, много хочу изменить в Австрии в плане биатлона, в плане работы с детьми. Но мне ненавязчиво дали понять: много знаешь? Ну и сиди с этими знаниями, не высовывайся. - То есть диплом вы получали специально для того, чтобы иметь возможность вернуться в биатлон на официальных основаниях? На самом деле я всегда мечтала о том, чтобы учиться – просто толком не понимала, как это реализовать. Случилось же все так, как в жизни часто случается – абсолютно спонтанно. В 2015-м я немножко тренировала девочек на местном стадионе, а у Герхарда в ресторане питалась венгерская команда, которая была в Рамзау на сборах. Потом кто-то из венгерок узнал, что я чемпионка мира, и что-то в биатлоне соображаю. Вот меня и попросили прийти на стрельбище, посмотреть, что у венгерских девчонок не так со стрельбой. Я пришла, посмотрела, что-то подсказала, с кем-то позанималась дополнительно, девчонки даже в шутку стали предлагать: мол, может ты с нами в Тюмень на чемпионат Европы слетаешь? «Запросто! – отвечаю. – Тем более, что у меня в Тюмени родители живут». А накануне поездки тренер венгерской команды неожиданно попадает в аварию, и не может ехать. У меня же два паспорта на руках. В общем, спешно подали все данные для чартера, который летел в Тюмень из Праги, и я полетела с командой. В Тюмени в один из дней ко мне подошел Валентин Никифорович Зуев, который во времена моей спортивной деятельности отвечал за спорт в регионе, а потом ушел работать в университет. И спросил, не хотела ли бы я учиться дальше? Когда услышал, что хотела бы, то без колебаний сказал: «Поступай!» В итоге летом я сдала все вступительные экзамены, а в ноябре Валентина Никифоровича не стало. До сих пор иногда думаю: вот ведь, как бывает – не полети я тогда в Тюмень, никакого университета в моей жизни могло не быть вообще. - Ваш тренерско-преподавательский диплом в Австрии действителен? - Да. Его просто нужно было ратифицировать. Документы об образовании отправляют сначала в область, потом оттуда в Вену. В Вене специальные должностные лица сопоставляют учебные часы, с часами, которые предполагает аналогичное образование в Австрии, и, если не находят расхождений, тогда диплом признается действительным. Мой русский диплом они признали. Причем, по категории «А», которая дает право на обучение тренеров. На тот момент специалистов подобного уровня в Рамзау не имелось в принципе. Иначе говоря, я была единственным человеком, кто мог бы обучать местных тренеров биатлону. Но, в силу того, что я, во-первых, женщина, а во-вторых, русская, то, конечно, меня никуда не позвали. - Вы ведь намеревались продолжить спортивную карьеру и выступать за Австрию, когда переехали в эту страну? - Нет, такой идеи не было. Просто я оказалась в достаточно сложной для себя ситуации: со спортом вроде бы закончила, а никто тебя нигде не ждет. Языка не знаю, каких-то обычаев местных не знаю, ну и куда деваться? Свидетелем на нашей с Герхардом свадьбе был один из наших лучших друзей Вальтер Майер, который тогда работал с лыжной сборной, он меня и позвал обратно в спорт. Долго убеждал: «Ты сильная спортсменка, у нас таких вообще нет, зачем заканчивать?». Вот так и убедил вернуться. - Оружие, как понимаю, вы из России вывезти не могли. - Оружие я сдала, как и полагается. В Рамзау мне дали винтовку, которая стояла где-то в запасниках, но она совсем «убитая» оказалась, стрелять из такой было просто неприлично. Тогда мы и пересеклись с Александром Ивановичем Тихоновым, и он сразу бросился помогать. Почему? Не могу понять до сих пор. Вроде человек – функционер совершенно другой страны, но за то, сколько сил он приложил к тому, чтобы я прижилась в Австрии, как спортсменка, просто шляпу надо перед ним снять. Ну а тогда Тихонов связался с Клаусом Ляйстнером, который стоял во главе австрийской лыжной федерации (впоследствии – вице-президент Международного союза биатлонистов), стал ему объяснять, что приехала новая биатлонистка, очень хорошая, талантливая… Потом в какой-то из дней Александр Иванович посадил меня в свой «Мерседес», и мы поехали в Ульм, в штаб-квартиру «Аншютца» - прямо к ее руководителю и владельцу, Дитеру Аншютцу. Тот, разумеется, узнал Тихонова, долго хлопал его по плечам, обнимал. Дальнейшее нужно было видеть: в Ульме как раз находилась австрийская сборная по биатлону. Но Тихонов пошел не на отстрел, где его все ждали, а прямо в цех. Там были такие специальные стойки, в которых по 10-15 штук стояли приготовленные к отстрелу стволы. На каждом стволе - бирка-паспорт. Тихонов лично каждый паспорт просмотрел, выбрал самый лучший по характеристикам ствол. Люди, которые там работали, были в шоке. Потом уже Дитер всем объяснил, что все нормально. Что это - самый главный в мире биатлонист, который, собственно, и дал жизнь их оружию в биатлоне. - И вам беспрекословно этот ствол отдали? - Довольно долго оформляли нужные разрешения. Поскольку Ульм находится в Германии, требовались документы на ввоз оружия в другую страну. Подобрать ложе тоже оказалось непросто: у «Аншютца» они тяжеленные, как весло. Тихонов специально ходил в другой цех, объяснял, что и как нужно выпилить, чтобы сделать ложе легким и подогнать его под маленькую руку. - Почему же тогда вам так и не удалось добиться заметного результата, выступая за Австрию? - Была какая-то внутренняя потерянность. В Австрии кроме Майера никто толком не знал, как работать со спортсменами высокого уровня, а сам Вальтер тренировал биатлонистов-мужчин и лыжников. У меня не было даже спарринг-партнеров. За Австрию на тот момент выступала единственная биатлонистка - Бригитт Вайслайтнер. Она была очень хорошим стрелком, но очень слабо бежала ногами. У меня же все обстояло противоположным образом: стреляла я неважно, зато бежала, как сумасшедшая. Тренеры даже отмечали, что на лыжне у меня движения не женские, а мужские. Плюс, в австрийском биатлоне не было достаточного финансирования. Самый главный вид спорта в Австрии – это горные лыжи. Если ты мало-мальски известный горнолыжник, это все. Падайте ниц, целуйте землю. А у меня вот не сложилось. - Мне показалось, что Рамзау начал очень активно застраиваться. Это с чем-то связано? - Да. Дело в том, что все больше людей начинает понимать, что это совершенно уникальное курортное место. Чистый воздух, чистая вода, всегда светит солнце, в то время как внизу в Шладминге могут идти проливные дожди. Сама община насчитывает 2700 человек, но много тех, кто покупает в Рамзау землю и строит небольшие дома, как второе место жительства - дачу. - Насколько принято в вашей общине совместно отмечать какие-то праздники? И в какой степени в этом участвуете вы сами? - В общественной жизни я так или иначе участвую постоянно, потому что ко мне в кафе с утра стекаются местные дедушки – пить кофе. Я называю их «мои семеро гномов». Их не семь, а гораздо больше, у каждого свое место за стойкой, все появляются минута в минуту, пьют кофе, обсуждают новости, и так же дружно расходятся по своим делам. Австрийцы очень гордятся своей национальностью. Национальные платья, национальная еда, национальные праздники. Особенно много их сейчас, осенью. Dankenfest – это cвоего рода день благодарения, праздник урожая. Отдельно отмечается день, когда с верхних пастбищ спускают коров. Новое пивоварение сезона, это как «Октоберфест», тоже отмечается в каждой общине. Все эти праздники обставлены в точности так, как это было и 100 и 200 лет назад – в этом плане австрийцы просто молодцы. Люди, которые сюда приезжают, тоже с удовольствием участвуют в местных мероприятиях, тем более что к ним не нужно готовиться специально. Достаточно прийти в любой ресторанчик, сесть, пробовать свежее вино, и смотреть, как молодежь танцует национальные танцы, поет песни, играет на всевозможных инструментах. Кстати, к репертуару местной «Музик Капелле» я тоже приложила руку. Наша «Музик Капелле» - это оркестр, который в основном всегда играл марши – что на свадьбах, что на похоронах. Сейчас они сильно расширили свой репертуар за счет русских песен. Играют «Катюшу», «Подмосковные вечера», много чего еще. Это проходит на такое «ура» на фоне этих постоянных свадебно-похоронных маршей, что народ визжит от восторга. - Кто в вашем доме стоит у плиты? - Я, конечно. Герхарду в этом отношении с лихвой хватает его ресторана. - Мне кажется, что готовить еду в доме, где есть профессиональный повар, должно быть психологически непросто. - Я, сразу все точки над «i», в этом плане, расставила. Когда только начинала учиться готовить, дочки, случалось, воротили нос. И я как-то не выдержала и им сказала: вот плита, вот холодильник с продуктами – вперед! Готовьте, что хотите. Недельку мои девчонки на такой диете посидели и сказали: «Мама, а ты знаешь, твоя еда не очень плохая была». - Тренером вы себя уже не видите? - Не хотелось бы. Тренер – это постоянные разъезды. Но биатлон не отпускает. Несколько лет назад я пыталась предложить свои услуги Международному оюзу биатлонистов, сказала, что знаю спорт, знаю людей, языки, местную культуру, организационный опыт тоже имеется. Меня вежливо послушали, пообещали перезвонить, на этом все и закончилось. Я с удовольствием общаюсь с людьми. Мне реально интересно, какие на самом деле те же великие биатлонисты – Лив-Грет Пуаре, Уле-Эйнар Бьёрндален. Какие они за той маской, что нам преподносят газеты? Как пришли к той цели, которую перед собой ставили? Когда я писала свою магистерскую работу, много читала про психологическую подготовку биатлонисток в Германии, поскольку немецким владею свободно. Меня, например, в свое время, когда я выиграла Кубок мира и стала чемпионкой мира, отчасти сломил весь ажиотаж вокруг меня. Причем я понимаю, почему это произошло: нас ведь никто и никогда не учил общаться, рассказывать о себе, но не выворачивать душу наизнанку. Мало того, что я постоянно чувствовала себя эмоционально выжатой, так еще квартиру в Тюмени дважды грабили - оба раза после того, как в газете написали, что команда уехала на сборы. Похожая проблема с общением была, знаю, у Магдалены Нойнер – она рассказывала об этом. О том, что научилась закрываться, научилась выстраивать вокруг себя своеобразную стену. В этом плане у нее в 19 лет уже был менталитет состоявшегося взрослого человека. Но ее ведь кто-то научил этому? - А сейчас Нойнер живет в деревне, растит детей и абсолютно счастлива. - У нее менталитет другой. Для нас это звучит дико – вышла замуж за какого-то столяра. То есть в российском представлении, звезда такого масштаба должна искать себе пару среди именитых личностей. А это был ее одноклассник, по-моему. Они отгуляли потрясающую свадьбу, по деревенскому укладу. Лена была в национальной одежде, и было видно, что она в этом антураже выросла и чувствует себя абсолютно счастливой. - С российскими биатлонистами вы контактируете часто? - Общаюсь с удовольствием, когда они приезжают в Рамзау. Всегда пытаюсь помочь решить какие-то проблемы. В ресторане меня порой спрашивают: «Анна, куда ты бежишь все время? Ты у русской команды менеджер?» Я смеюсь: «Нет, у них есть свой менеджер - человек, который за эту работу деньги получает. А я просто помогаю…» 2018 год
|
Биатлон - Спортсмены
