Елена Вайцеховская о спорте и его звездах. Интервью, очерки и комментарии разных лет.

Спортсмен высокого класса обязан прорабатывать на тренировках все возможные сценарии развития событий. Такое мнение высказал в интервью RT тренер сборной Белоруссии по биатлону Андрей Падин. По его словам, это позволит человеку очень быстро принимать правильные решения в стрессовой ситуации. Специалист также объяснил, почему нагрузку следует сопоставлять с возможностями атлета, не согласился с тем, что алкоголь полезен даже в минимальных дозах, и уклонился от ответа по поводу возвращения в Россию.

— На текущем Кубке России вы ставили перед своими спортсменами какие-то конкретные задачи?

— Конечно. Как вообще можно работать без цели? Это путь в никуда. Приехать на соревнования, покрасоваться и уехать домой — это не спорт, скорее — шоу-бизнес. Поэтому основополагающая задача была у нашей команды одна: посоревноваться с ведущими российскими спортсменами, проверить собственную готовность. С той же целью мы планируем в конце марта приехать на чемпионат России в Тюмень.

В России, кроме всего прочего, хороший снег. В марте это большая роскошь. Можно получить массу положительных эмоций не только от соревнований, но и от тренировок. Не говоря уже о том, что спортивные выступления позволяют хотя бы кратковременно выкинуть из головы все мысли о политике.

— Внутри белорусской команды не чувствуется обиды на то, что спортсмены и тренеры не по своей вине оказались лишены международных стартов?

— Мы стараемся избегать этой темы. Тем более что не имеем никакой возможности повлиять на ситуацию. Можем только подстроиться под неё.

— Но искать мотивацию наверняка стало сложнее?

— Я бы не сказал, что с мотивацией у белорусских ребят есть какие-то проблемы. Здесь важно другое: надо приложить все усилия к тому, чтобы сохранить себя, как спортсмена. Когда-нибудь отстранение закончится, хотелось бы надеяться на то, что оно не затянется совсем уж надолго, и все мы должны быть готовыми к тому, чтобы вернуться в хороших кондициях. А не начинать разгон с нуля, когда придётся выходить на старт.

— По ходу олимпийского сезона в белорусской команде блистал Антон Смольский, сейчас к нему подтягивается Дмитрий Лазовский, а в Уфе помимо них в первую шестёрку кубка России в спринте попал ещё и Никита Лобастов. В связи с этим вопрос: биатлон — это история про талант, или всё-таки про системную работу?

— Идеальный вариант — чтобы между талантом и чётко выстроенной системой работы была минимальная дистанция. Если система будет давать сбой, никакой талант не раскроется. Но если возможности человека сильно лимитированы врождёнными факторами, говорить о результате тоже, согласитесь, не приходится. Никакая системная подготовка этому не поможет. Приведу простой факт: большинство ведущих биатлонных держав придерживаются банального неписанного правила: если спортсмен не стреляет 85 процентов, нет никакого смысла стартовать на Кубке мира.

— Есть ли вообще смысл с таким спортсменом возиться? Ведь еще одна неписанная биатлонная истина гласит, что, если человек не стрелок по складу характера, стрелять он никогда не будет.

— Это неоднозначная тема. Когда спортсмен не стреляет, первым делом хорошо бы определиться: он обучаем, труднообучаем, или необучаем в принципе. И исходя из этого уже принимать решение. Иногда человек быстро учится, иногда следует запастись терпением.

— В декабре мы разговаривали с вами в Хохфильцене, и вы упомянули о плюсах, которые дает отсутствие жёсткой конкуренции. Как считаете, что рациональнее: формировать сборную по итогам ежегодного отбора, или дать возможность тренеру самому выбрать спортсменов и работать с этой основой всё олимпийское четырёхлетие, как работали вы с белорусской командой?

— В Белоруссии тоже проходит ежегодная селекция, просто в меньших масштабах, нежели в России. Если спортсмен по своей функциональной готовности не годится для решения задач на уровне сборной команды, он никогда туда не войдёт. Конкуренция в белорусском биатлоне действительно ниже, поэтому страна может себе позволить точечно вести подготовку лидеров на протяжении трёх-четырёх лет. В России такой вариант невозможен. Хотя если мы посмотрим на лидеров команды, они фактически не выпадают из основы на протяжении всего олимпийского цикла. Меняют разве что совсем отстающих.

— Как вы оцените текущее состояние своей команды в целом?

— Она достаточно конкурентоспособна, хотя имеются пробелы.

— Какого плана?

— У нас очень ограничен пул спортсменов даже в плане участия в классических эстафетах. На Олимпиаде в Пекине все это прекрасно видели: из четырёх человек один оказался достаточно явным аутсайдером, не справился с давлением, и эстафета поломалась. Когда я работал с российской командой, ситуация была принципиально иной, да и сейчас она такой остаётся: на третью-четвёртую позиции всегда есть несколько относительно равных претендентов и основная задача тренера — не ошибиться, делая выбор.

— Ваш российский коллега Юрий Каминский недавно сказал, оценивая олимпийский сезон, что возможно имеет смысл сделать более регулярными совместные выступления биатлонистов и лыжников. В белорусской команде подобное взаимодействие практикуется?

— Сезонный календарь бывает составлен, как правило, таким образом, что биатлон и лыжные гонки не слишком пересекаются. То есть, возможность принять участие в лыжных соревнованиях для тех, кто выступает в биатлоне, минимальна. Но вообще должен сказать, что еще в советские времена биатлонисты всегда принимали участие в лыжных соревнованиях, если предоставлялась такая возможность. Всё новое в этом плане — это хорошо забытое старое.

— Вы как-то сказали, что биатлонисту лучше недоработать, чем переборщить с нагрузкой. Но тот же Каминский, отвечая на вопрос о возросшей скорости хода у спортсменов его группы, заметил, что та работа, которую спортсмены делали до его прихода в сборную, была недостаточна. Где та черта, за которую нежелательно заступать?

— Наверняка ведь помните, как все годы, что я работал в российской сборной, меня упрекали: мол, даю спортсменам чудовищные нагрузки. Правда, упрекали в основном спортсмены. Я же всегда исходил из того, что нагрузка должна быть дозированной. Чтобы она давалась не ради самой нагрузки, а максимально эффективно влияла на адаптационный механизм. Если дозировка не вызывает никаких сдвигов в организме спортсмена, такая нагрузка бесполезна. Есть и чрезмерная дозировка, которая способна навредить. Иными словами, очень важно чтобы нагрузка соответствовала возможностям человека её воспринимать.

— Сразу вспоминается медицинская истина, сформулированная Парацельсом: всё есть яд, и всё есть лекарство. Вопрос в дозировке.

— Именно. Какой именно должна быть та или иная нагрузка для конкретного спортсмена сейчас определяется достаточно легко: в сборных командах всех стран, будь то Россия, Франция или Норвегия, на этот счёт имеется тройной контроль: медицинский, биохимический, педагогический. И могу сказать, что лично в моей карьере ни разу не случалось, чтобы кто-либо из спортсменов угодил в фазу перегрузки, и чтобы это хоть как-то повлияло на здоровье человека.

— А приходилось сталкиваться с ситуациями, когда реально не понимаешь, что делать с тем или иным спортсменом?

— Это очень распространённая тренерская история, на каждом шагу встречается. Нельзя досконально знать абсолютно всё. Особенно — в плане поведения. Простой пример: нагрузка была подобрана правильно, все контрольные тесты показывают хорошее восстановление и хорошее функциональное состояние, а спортсмен не бежит. Начинаешь разбираться, и видишь, допустим, следующее: накануне старта атлет съел на ужин половину торта. Ну, захотелось человеку сладкого, пошел в магазин, купил и не сумел вовремя остановиться. В результате желудочно-кишечный тракт всю ночь работал в режиме перегрузки, нарушился сон, причём сам спортсмен может даже не отдавать себе в этом отчёт и наутро вообще не вспомнить про торт. Но результата нет. Объяснение же у всех стандартное: вы меня не так тренировали, дали не ту нагрузку, поэтому я не побежал.

Таких историй тысячи. Повлиять на результат могут любые мелочи: ошибка со сном, с питанием, употребление алкоголя, о чём тренер, естественно, может вообще никогда не узнать…

— Среди спортсменов достаточно распространена точка зрения, что бокал вина на ужин повредить здоровому человеку точно не может. Но я слышала и иную версию. А именно — что даже небольшая доза спиртных напитков способна свести к нулю недельную тренировочную работу.

— Это действительно так. Здесь вряд ли стоит давать какие-то общие рекомендации, кому-то, не исключаю, бокал вина может действительно не пойти во вред, но если разбирать сам процесс с точки зрения физиологии, алкоголь заставляет интенсивно работать почки, начинается обезвоживание организма, в кровь, соответственно, поступает меньше воды. А вода — это строитель мышечных клеток, при её недостатке клетки начинают разрушаться. Вот и решайте, чего здесь больше, пользы или вреда.

— Задавая вам вопрос о непредсказуемости тех или иных ситуаций, я на самом деле имела в виду совершенно конкретный случай: мужская олимпийская эстафета на Играх в Пекине и провальная стрельба Эдуарда Латыпова на заключительном рубеже. Такое можно как-то просчитать заранее, или подобные беды всегда приходят внезапно?

— Просчитать, как правило, бывает невозможно. У нас ведь тоже произошла аналогичная ситуация, причём в той же самой олимпийской эстафете, когда Максим Воробей на третьем этапе ушёл на два штрафных круга. Как и Латыпов.

— Думаете, можно сравнивать? Всё-таки в той эстафете вы не боролись за золото и не имели 40-секундного преимущества за один круг до финиша.

— Это так, безусловно, но зацепиться при определённых обстоятельствах за бронзовую медаль нашим ребятам было вполне по силам. Для этого нужно было отстрелять на третьем этапе стойку без штрафных кругов и использовать в эстафете порядка шести-семи дополнительных патронов. Поэтому я и говорю, что ситуации схожие. Что произошло с Латыповым, судить не берусь. На мой взгляд, ему нужно было выбрать другую тактику стрельбы. Не терять время, пережидая порывы.

— В свое время четырёхкратный олимпийский чемпион Александр Тихонов рассказывал, как однажды бежал в Оберхофе в сильный туман и придя на рубеж, стремительно выпустил пять пуль в никуда и так же стремительно побежал пять штрафных кругов, пока соперники мучительно выцеливали каждый выстрел. И это оправдало себя.

— Так ведь примерно то же самое сделал Йоханнес Бё в олимпийском масс-старте: при невероятно сильном ветре на четвёртом рубеже он отстрелял очень быстро, не теряя время на прицеливание, два раза промахнулся, и убежал на штрафные круги. И финишировал в итоге первым. На мой взгляд, спортсмен высокого класса просто обязан прорабатывать подобные варианты в тренировках. Это нужно для того, чтобы научить человека очень быстро принимать правильные решения в стрессовой ситуации. Большинство этого просто не умеет делать. То есть, люди мыслят стандартно, а классические стандарты предписывают биатлонисту не торопиться, переждать ветер, прицелиться… Словом, делать все возможное, чтобы не зайти на штрафной круг. Но все ситуации разные. Поэтому одно из самых главных качеств для биатлониста — это «шахматные» мозги, позволяющие быстро просчитать, как сделать ту или иную реальность максимально выгодной для себя.

— Это качество врождённое, или его можно наработать?

— Можно наработать, хотя не скажу, что это даётся легко. Надо быть очень преданным своему делу — только в этом случае человек начинает чувствовать, что для него не существует никаких преград на пути к цели. Нужно просто выходить и тренироваться. В любую погоду и при любых условиях. Говоря простым языком, если не выполнять в тренировках определённых упражнений, не отрабатывать их, ты никогда не сможешь выполнить какие-то действия в соревнованиях, как бы сильно того ни требовала ситуация.

— Согласна. Но вспоминаю уже давние этапы кубка мира в Оберхофе, где будущая четырёхкратная олимпийская чемпионка Даша Домрачева путала лёжку со стойкой, расстреливала чужую мишень, словом, допускала какие-то запредельные по своей нелепости ляпы. Как такое предусмотреть? Это психология, физиология или просто недостаток опыта?

— Я бы сказал, потеря контроля. В этом году была похожая ситуация на этапе Кубка мира в Рупольдинге в мужской эстафете, когда шведы расстреляли на одном из рубежей установку норвежской команды.

— Мишени до такой степени легко перепутать?

— Такое бывает, когда отключается контроль и добавляется соревновательная нагрузка. В ситуациях, когда нервной системе не хватает кислорода, она может работать в тормозящем режиме и преподносить сюрпризы, скажем так. Иногда случается и другое. Допустим, спортсмен промахивается три или четыре раза, а на штрафных кругах теряет счёт.

— Если честно, реально не понимаю, как здесь можно запутаться.

— В соревнованиях спортсмен действует, как правило, на автомате. То есть делает всё то, что наработано в тренировках. А теперь представьте, что в тренировках человек стреляет так, что вообще не заходит на штрафные круги. И ситуация, когда в стрельбе внезапно происходит срыв и нужно бежать три или четыре круга, становится колоссальным стрессом, причём во всех отношениях. В голове-то одна мысль: как можно быстрее уйти на дистанцию. На самом деле таких ошибок в биатлоне происходит достаточно мало. Просто они всем запоминаются.

— В Уфе многие отмечают тот факт, что лыжи белорусской команды работают на местном снегу намного лучше российских. И списывают это на то, что инвентарём вашей команды занимается сервис-группа сборной команды, в то время как российские лыжи готовят региональные специалисты. Прокомментируете?

— Не берусь сравнивать уровень профессионального мастерства тех или иных сервис-бригад, но сразу напрашивается вопрос: что мешало российским биатлонистам привести в Уфу сервис-группу сборной команды? Сложно было командировать в Уфу дополнительный персонал? Понятно, что уровень подготовки лыж в регионах может сильно отличаться от того, как это делают в национальной сборной. Нет соответствующих условий: мазей, технологий. В регионах всё это наличествует в гораздо более экономном варианте.

— Ну и заключительный вопрос: вы планируете продолжить работу с белорусской командой в следующем сезоне, или есть вариант остаться дома в России?

— Не хотел бы пока отвечать просто в силу того, что последние три года были в плане работы очень сложными, и хорошо бы как следует отдохнуть дома, побыть с семьёй, прежде чем принимать решение относительно дальнейшей жизни.