|
|
|
|
|
|||
За 12 без малого лет своего президентства в российском Союзе биатлонистов Тихонов не раз повторял, что лично отвечает за все, что происходит в команде. Этой осенью в ней полыхнул конфликт: на этапах Кубка мира российские биатлонисты почти единогласно отказались выходить на старт с рекламным логотипом официального спонсора СБР на экипировке. Беседа в редакции началась именно с этой темы. ПРАВОВОЙ КЛИНЧ - Александр Иванович, вы сами видите, какой интерес сейчас проявляется к биатлону в России. Все хотят понять: что происходит в вашем виде спорта? Почему вдруг из одного из самых благополучных он в одночасье стал самым скандальным? - В сентябре мы провели в Уфе чемпионат мира по летнему биатлону, где впервые после Олимпийских игр собрали Совет СБР. Там было доложено и зафиксировано в протоколе, что у нас появился новый спонсор. Произошло это в связи с тем, что наш бывший партнер – компания «Мечел» - с 1 февраля в одностороннем порядке прекратил финансирование, не выплатив довольно приличную сумму, включая призовые некоторым спортсменам, что было предусмотрено контрактом. Официально этот контракт истекал 30 июня, мы неоднократно пытались связаться с руководством компании, отправляли письма – о перспективе наших дальнейших партнерских отношений, просили хотя бы устно изложить свои претензии. Но никакого ответа не последовало. Я уже не раз говорил об этом и не хочу повторяться. Все бухгалтерские документы по спонсорским выплатам будут представлены на отчетно-выборной конференции ревизионной комиссией. В Уфе я обо всем этом доложил. Объявил, что новым спонсором СБР на ближайшие четыре года отныне является немецкая компания Viessmann. Члены Союза имеют право знать о деталях спонсорских контрактов, поэтому никаких тайн у меня от них не было. После этого – на чемпионате России в Ижевске - мы собрали тренерский совет, затем – спортсменов, уже не вдаваясь в детали, объяснили ситуацию им. Обговорили, как наши взаимоотношения будут строиться дальше. Но потом вдруг начались разговоры, что никто знать не знает, что у Тихонова за спонсор и так далее. - Вы как-то объясняете себе подобный поворот событий? - Как показывает исторический опыт, когда дело идет к перевыборной конференции, оппоненты активизируются. Кто и какими средствами это делает – Бог им судья. Но поработали они крепко. У меня есть диктофонная запись разговора моего заместителя Дмитрия Алексашина с командой перед началом Кубка мира. Сам я не мог на той встрече присутствовать, поэтому и попросил все записать на пленку. Убедился лично, что были проговорены все вопросы, касательно материального снабжения, экипировки, переездов-перелетов, виз и всего прочего. Никто из спортсменов не высказал ни единой претензии. Вопрос был один: А будут платить? Напомню, кстати, что во все предыдущие годы никогда в ноябре СБР никому не выплачивал денег. У нас общественная организация, мы – не работодатели и не имеем возможности платить людям зарплаты. Все это было разъяснено спортсменам по пунктам. Конфликт по-настоящему разгорелся уже после того, как мы дали свои предложения по спонсорским выплатам на Совете СБР. В частности – озвучили суммы премиальных на ближайший чемпионат мира, равные тем, что выплачивало государство за медали на Олимпийских играх. Ничего подобного никогда не было ни в одном виде спорта. Когда об этих суммах узнали президенты других федераций, они мне сказали: «Тихонов, а ты подумал, в какое положение ставишь нас?». - Но ведь ваши спортсмены отказались от этих денег? Во всяком случае, из их многочисленных интервью следует, что финансовый вопрос их интересует во вторую очередь. И что они прежде всего бьются за свои права. - Тем не менее, почти все выдвинутые нам встречные условия носили именно финансовый характер. Часть из них, с моей точки зрения, совершенно неприемлема. Например, такой пункт: если спортсмен, тренер или специалист получает устойчивое расстройство здоровья, то СБР обязан выплачивать ему пожизненную компенсацию. - А как можно гарантировать какие-то постоянные выплаты, если сам спонсор – понятие временное? И обязательства могут стать невыполнимыми по объективным причинам? - Об этом и речь. Или еще один пункт – платить спортсменам премиальные за выступления в чемпионатах России. Тоже возникает вопрос: почему платить должен СБР, если на чемпионате страны каждый спортсмен выступает за свой клуб, округ, территорию? Чтобы удовлетворить все выдвинутые спортсменами требования, нам нужен бюджет в 10 миллионов долларов. Тем не менее, мы постарались учесть максимальное количество пожеланий. Помимо выплат за выступления в чемпионате мира определили премиальные за чемпионат Европы, Кубок мира. Все требования так или иначе нашли отражение в том документе, который был направлен спортсменам и тренерам 23 ноября. А несколько дней назад (4 декабря – прим. «СЭ») мы получили бумагу от адвоката, который ведет переговоры со стороны команды, в которой сказано, что со спортсменами он наши предложения еще не согласовывал, а поскольку они находятся далеко от России, времени у них для этого нет. Да и у него времени нет, поскольку он занят другими делами. Вот у меня на руках вся эта переписка. - Одна из претензий, если не ошибаемся, сводилась к тому, что предоставленное вами положение о премировании не имеет юридической силы. Вы имеете право лично подписывать такие документы? - Ну, если я подписываю спонсорский контракт с иностранной компанией, и ни у кого не возникает сомнений, что он является юридически законным, то что еще нужно? Контракт со стороны Viessmann подписал его президент Мартин Висманн, со стороны СБР - я. А для спортсменов, получается, моя подпись не является юридически законной? КТО ИДЕТ НЕ В НОГУ? - Вы – управленец с достаточно большим, в том числе и международным стажем, так что логично предположить, что предвыборные технологии – в том числе, когда группа лиц провоцирует спортсменов на то, чтобы лоббировать свои интересы, - для вас не новость. Вы ожидали, что ситуация может принять такие формы? Что люди, ради благополучия которых вы делаете, как говорите, все, что в ваших силах, вдруг встанут единым фронтом против вас? Как вам удалось организовать столь массовую и ярко выраженную антипатию в свой адрес? - Я затрудняюсь ответить. Вроде бы, действительно, делал все. И за водителя, случалось, работал на этапах Кубка мира, и за грузчика, и патроны сам привозил. Говорил неоднократно: если я кому-то не нравлюсь лично, можно со мной не здороваться. Но все претензии принимаются только по делу. Никаких других отношений у нас никогда не было. Как и конфликтов. Ни в прошлом году, ни в позапрошлом, ни десять лет назад. - Сейчас, тем не менее, все сходятся на том, что куда ни ткни, везде проблема. Не хватает патронов, денег на парафины. Что спортсмены вынуждены покупать их за свой счет… - Это неправда. Патронов еще в прошлом году закупили 200 тысяч. Значительная часть осталась неизрасходованной. В этом сезоне докупили еще 150 тысяч. Все это оформлено документально. Со своей стороны я обеспечил для подготовки абсолютно все. Другой вопрос – это я уже говорю как бывший спортсмен – что за три последние Олимпиады наши биатлонисты-мужчины привезли России одну бронзовую медаль в индивидуальной гонке. За 12 чемпионатов мира – 2 золотые медали. Можно, конечно, ругать за это федерацию, но я все-таки считаю, что главная моя задача – обеспечить спортсмену и тренеру условия для работы. На лыжню за них никто другой не выйдет. И стрелять не будет. Это надо спрашивать с них самих. И с тренеров. В том числе с тех, кто сегодня бастует. Сейчас бы Ира Мальгина получила за победу в этапе Кубка мира десять тысяч долларов, Дима Ярошенко – два раза по пять. А теперь не получат ничего. Какое право мы имеем платить спонсорские деньги людям, которые нарушают контракт? - Но они же себе не враги? Нельзя же рассматривать ситуацию с той точки зрения, что все идут не в ногу, а вы один – в ногу? Либо остается допустить, что, заклеив логотип спонсора, люди рассчитывают получить больше, чем оставив его? - Может быть. Я убежден, что эту ситуацию создали именно мои оппоненты. Не случайно все началось не в июне, июле или в августе, а в октябре – в начале сезона и накануне выборов. Поэтому в данном случае это не что иное, как шантаж. ЗАПАСНОЙ ВАРИАНТ - Какие последствия вся эта история может иметь для СБР в свете отношений с фирмой Viessmann? - Viessmann поставил ультиматум: если ситуация в сборной будет и дальше развиваться в этом ключе, контракт будет разорван. В этом плане могу сказать, что проблема не так велика, как кажется: уже существует запасной вариант, есть российский спонсор, готовый в любой момент взять на себя контрактные обязательства, причем они будут не хуже тех, что мы имеем сейчас. - Означает ли сказанное, что деньги этот спонсор готов дать «под вас»? - Да. Скажу откровенно: я не хочу работать на кого-то другого. Зачем? Тем более что мои оппоненты уже обнародовали свою позицию: мол, если Тихонов уйдет с поста президента, «Мечел» вернется в биатлон. Я прекрасно понимаю, на что делалась ставка: спровоцировать конфликт, вынудить Viessmann разорвать контрактные отношения и оставить СБР без денег. - Получается, что сейчас биатлон стал настолько лакомым куском? - Вы думаете просто так 12 лет назад вопрос о том, чтобы провести в России хотя бы Кубок Европы не рассматривался в принципе? В стране нормально не работал ни один биатлонный комплекс. Не хочу сказать, что все это построил лично я, но, по крайней мере, со всеми губернаторами, мэрами городов встречался не один десяток раз. Ни одна российская федерация – ни летняя, ни зимняя – не провела в России за десять лет столько мероприятий международного уровня. А ведь добиться прав на проведение соревнований у IBU тоже не так просто. Всем известно, например, почему именно корейцы получили чемпионат мира-2009. Помимо стандартных требований, которые предъявляются к организаторам таких соревнований, они гарантировали всем участникам бесплатный перелет из Мюнхена до Сеула (а это как минимум два «боинга»), бесплатное проживание в пятизвездных отелях, питание, транспорт, мобильный телефон каждому и интернет. Знаете, как дрался Бессеберг (Андерс Бессеберг – президент IBU – прим. «СЭ») за то, чтобы год назад провести финал кубка мира в Норвегии? По этому поводу в IBU были и скандалы, и ссоры. Но в результате эти соревнования достались Ханты-Мансийску. Мы получили право проводить финалы Кубка мира на четыре года подряд – с 2007-го по 2010-й - и чемпионат мира-2011. Найти спонсоров для российского биатлона – не проблема, календарь готов – ну как тут не прийти к власти? На сегодняшний день наши оппоненты пишут письма во все регионы. Что построят комплексы, дадут зарплаты, создадут условия… Но знаете, как в народе говорят: Когда женятся, обещают города. Женившись – деревни жалко. Хочется сразу спросить: а где вы были четыре года назад и почему до конца не рассчитались даже по своим обязательствам перед федерацией? - Каким же образом был составлен контракт СБР с «Мечелом», если компания так легко ушла от обязательств, не заплатив при этом никакой неустойки? - Мы пока, как я уже сказал, не получили никакого ответа на свои вопросы. Теоретически могли бы судиться. Но это будет дороже стоить. Самое печальное, что в этот конфликт втянули молодежь. Начали-то борьбу люди, которые из команды в принципе уходят. По результатам уходят. Павел Ростовцев уже ушел, хотя лично мне жаль – мы на него в этом сезоне рассчитывали, и деньги были потрачены на подготовительный период немалые. Но если говорить об олимпийском четырехлетии, то надо понимать, что ни Ростовцев – если бы остался в спорте, ни Рожков, который за последние 15 лет ни разу не был призером ни в одной индивидуальной гонке чемпионатов мира и Олимпийских игр, погоды там не сделают. - Так ведь нельзя не понимать и другое. Что ничего нельзя построить, если нет единомышленников – людей, на которых можно опереться. У вас такие люди есть? - До настоящего момента всегда были. Вы когда-нибудь слышали о каком-либо конфликте? За 11 лет и 9 месяцев? Четыре года назад мы собрали Совет СБР в Германии и он продлил мои полномочия – юридически имел такое право. Если бы хоть один человек посчитал тогда, что в этом есть какие-то нарушения, он имел бы все основания предъявить соответствующие претензии. ПОЧЕМУ ПАДАЮТ НА ЛЫЖНЕ? - Зачем сейчас вы выдвигаетесь на новый срок, если сборная против вас? - Не сомневаюсь, что весь этот конфликт будет исчерпан 25-го числа. - И что будуте делать, если останетесь на своем посту? Согнете всех неугодных в бараний рог и заставите делать то, что считаете нужным? - Зачем? Я не собираюсь ни мстить, ни сводить счеты – никогда этого не делал. Не верите - приведите хоть один пример. Прекратится скандал – сядем и спокойно все обговорим. К тому же Аликину (Владимир Аликин – олимпийский чемпион, старший тренер мужской команды – прим. «СЭ») у меня нет по работе абсолютно никаких претензий. Претензии личного характера – это не разговор. - Вы - странный президент. В нашей стране все руководители, включая самого главного, стараются изначально выстроить систему, «заточенную» под них. - Мне такая система не нужна. - Но как же вы собираетесь управлять? - Так же, как и прежде. - В любом виде спорта определение состава команды, планов подготовки, вплоть до фармакологических программ – прерогатива главного тренера. Вы же, если верить высказываниям в прессе, постоянно вмешиваетесь в процесс. - В тренировочный – никогда в жизни. Иногда предлагаю хотя бы попробовать какие-то вещи. На сегодняшний день из тех, кто имеет высшее и среднее физкультурное образование, только 3,6 процента остаются работать в спорте. Мы потеряли очень много кадров. До сих пор практически невозможно найти денег на то, чтобы регулярно собирать тренеров на конференции. Выдающихся специалистов советского поколения, опыт которых можно было бы перенять, уже почти не осталось. Я всегда предлагал что-то новое – даже когда бегал сам. И всегда был сторонником индивидуального подхода. Например, долгое время нам с Виктором Маматовым (двукратный олимпийский чемпион и четырехкратный чемпион мира – прим. «СЭ») писали одинаковые планы общефизической подготовки. Я – мастер спорта по легкой атлетике. А у Маматова - третий разряд. Как мы можем работать по одному плану? Даже на конференции по этому поводу выступал. В конце концов прислушались. Для меня по сегодняшний день лучший тренажер – обычный резиновый жгут. У резины есть неоценимое качество - она сопротивляется в обоих направлениях и развивает мышцу гораздо лучше, чем самое навороченное новомодное устройство. Я приехал как-то на один из сборов – после госпиталя. Возле отеля чурбаки навалены – мы с тренером Ростовцева – Костей Ивановым – стали их колоть. Тут и сам Ростовцев идет. Я ему говорю: «Паша, давай с нами. У тебя плечевой пояс слабый, а это - как раз то упражнение, которое надо». Он колун в чурбак воткнул, а поднять его не может. Я тогда сказал: «Паша, мне почти 60 лет, а я, получается, здоровее тебя. И это – резина». Мышцы должны быть готовы к любой работе. Почему спортсмен падает на лыжне? В большинстве случаев потому, что он привык работать руками и ногами только в одном направлении – вперед-назад. Малейшая боковая инерция – и выясняется, что на дополнительное усилие мышца не способна. Когда на сборе в Раубичах я придумал «чернобурку», надо мной смеялись в команде все. Получилось так: я бежал кросс, увидел старую жигулевскую автомобильную камеру. Поднял, повозил по траве, чтобы от грязи очистить, принес в гостиницу. Там вымыл, разрезал поперек, набил внутрь песку килограмм 10, затянул концы веревкой, положил на плечи – как хомут. Прекрасный снаряд получился: не поранишься, ни травмируешься, во время кросса камера лежит на плечах, как влитая. Уже на следующем сборе этих «чернобурок» было на базе штук 20. Мы вообще тренировались по-другому. Если подготовительные сборы проводились неподалеку от какого-нибудь озера, я, например, делал такие тренировки: пять минут бегал по жесткому песку, поближе к воде, потом пять минут по сухому, чтобы нагрузка на ноги другая была, снова - по жесткому, и пять минут плыл. И так – три часа. Потом брал обычные рабочие рукавицы, приматывал их к рукам изолентой, садился в четырехвесельный ял и час греб. Но я же не навязываю этого. Предлагаю хотя бы задуматься: если нет результата, значит надо что-то менять в системе подготовки? Так почему не попробовать что-то иное? Ответ один: у нас существуют современные методы. ЭСТАФЕТА РАЗДОРА - Вы отдаете себе отчет в том, что, вмешиваясь в решения тренеров в ходе соревнований, невольно подставляете себя? И разделяете с ними всю ответственность за результат? - Если бы я всю жизнь занимался, скажем, шахматами, был бы другой разговор. Но я 22 года выступал. Пока жил в Австрии, на всех этапах Кубка мира присутствовал лично. Вижу, в каком состоянии люди, на что они способны. Могу рассказать о конфликте, который произошел в Турине накануне мужской эстафетной гонки. Скандал был очень приличный. Составление команды, определение этапов – это всегда болезненный процесс. Я предложил тренерам: каждый на листочке бумаги пишет свой вариант. А за полтора-два часа до подачи заявки мы собираемся и обсуждаем окончательный состав. Из спортсменов больше других волновался Паша Ростовцев. Он за полгода до Игр во время летнего отдыха сильно травмировал ногу, долго не мог восстановиться. Позвонил мне: «Александр Иванович, наверное я не буду готовиться в команде…». Я тогда ему сказал: «Паша, кто-то не меняет лошадей на переправе, я же не меняю седоков. Готовься, восстанавливайся, ты нужен команде для эстафетной гонки». Все прекрасно понимали, что в индивидуальных гонках у нас – против немцев и Бьорндалена - практически нет шансов, так что надежда только на эстафету. Ростовцев недели за две-три до Игр снова начал спрашивать: «Я бегу?». Я ответил: «Судя по твоему сегодняшнему состоянию – да. Одна просьба: не заводись, думай о своем внутреннем состоянии – чтобы не перебрать в скоростной работе. Это особенно опасно в пике формы». Ну а в Турине, когда все дали свои варианты эстафет, выяснилось, что большинство – в том числе Польховский и Шадрин (Валерий Польховский - главный тренер сборной в Турине, Алексей Шадрин – главный тренер Вооруженных сил по лыжному спорту – прим. «СЭ») высказалось за вариант Рожков - Ростовцев - Чепиков - Чудов. Я возразил. Аргументы привел следующие: Чудов у нас до этого ни в одной эстафете не участвовал. Сережа Рожков объективно не в том состоянии, чтобы выиграть свой этап или прийти на финиш хотя бы с небольшим отставанием, чтобы команда сохраняла шанс бороться за призовое место. Ни Ростовцева, ни Чепикова, ни Круглова на первый этап ставить нельзя. По «ходу» явный лидер Черезов. И тут началось: да вы ничего не понимаете, надо обязательно ставить Рожкова… В итоге я своей властью поддержал предложение тренера мужской сборной Евгения Колокольникова и тренера по стрельбе Андрея Гербулова. Мы втроем пришли к единому мнению. Поменяли только этапы – Чепикова поставили на второй, Ростовцева – на третий. После Игр я поехал на чемпионат Европы в Германию. Раздается звонок Шадрина старшему тренеру молодежной сборной Александру Касперовичу: мол, Рожков должен обязательно бежать «двадцатку» и стартовать на первом этапе эстафеты. Он на двадцатке с пятью промахами занял 23-е место, погрузил лыжи в машину и уехал не попрощавшись. Кстати, такая деталь: на собрании тренеров в Ижевске, когда подводились итоги Олимпиады, Шадрин предложил было считать выступление мужской команды неудовлетворительным. Его тут же спросили, как это понимать? Ведь именно он считается личным тренером и Ростовцева, и Черезова, и Рожкова, и Чудова. Он спохватился, и предложение снял. - Может быть, вам надо было совместить должности президента и главного тренера? - У меня достаточно своей работы. Могу сказать, что, если меня выберут на новый срок, то одной из первых задач будет строительство биатлонного комплекса в двухстах километрах от Москвы. В центральном районе у нас до сих пор нет ни одного стрельбища. Уже готов проект, есть место. Там же предполагается гостиница, 50-метровый плавательный бассейн. - И вас совершенно не смущает та кампания, которая развернулась против ваc? - Для меня сейчас самое главное, что, несмотря на действительно сложную ситуацию, в команде идет нормальный рабочий процесс. Что касается всего прочего, могу разве что анекдот рассказать. Выбирают нового раввина. Все вроде согласны, и вдруг со своего места встает человек и говорит: «А вы знаете, что у моего соседа Мойши, за которого вы голосовать сейчас собираетесь, дочь - проститутка?» Естественно, выборы сорваны, Мойша выходит из синагоги и ошарашено спрашивает: «Как же так, Хаим? У меня ведь никакой дочери вообще нет?» А сосед ему отвечает: «Извини, Мойша. Мое дело – сказать»… 2006 год
|
Биатлон
