Елена Вайцеховская о спорте и его звездах. Интервью, очерки и комментарии разных лет.

С Алёной Косторной непросто кататься в паре прежде всего из-за того, что она хочет всего сразу и идеального качества. Об этом в интервью RT рассказал фигурист Георгий Куница. По его словам, в плане прямого соответствия ему сложнее всего подстраиваться под партнёршу в хореографии, так как у неё от природы очень развито чувство правильного движения. 20-летний спортсмен также признался, что не понимает людей, которые не выбирают выражений в адрес его жены по итогам выступления, и объяснил, почему она вынуждена была сменить платье после контрольных прокатов.

— Начальный период ваших с Алёной выступлений пришёлся на шоу, где вас обоих прекрасно принимали, и мне кажется, в подобной ситуации трудно не думать о том, что жизнь на льду вполне удалась: есть постоянная партнёрша, достаточно плотный график выступлений, за которые, к тому же, неплохо платят, да и в тренировках чрезмерно напрягаться не требуется. Было такое?

— Было. Шоу нам на первых порах очень сильно помогли, особенно в плане финансов. Но всё равно чего-то не хватало. Я ж толком ничего не показал на соревнованиях. Только в юниорском одиночном катании разве что.

— Но вы же, наверное, не рассматривали спортивные перспективы всерьёз, когда встали в пару с Косторной? И наверняка взвешивали, что предпочтительнее: продолжать зарабатывать реальные деньги в шоу, или вернуться туда, где ты всё это теряешь. С неясной перспективой, к тому же.

— Ну мы же всегда выбираем более сложный путь? К тому же продолжаем время от времени выступать в шоу, за что большое спасибо Яне Александровне Рудковской и Евгению Викторовичу Плющенко. Это реально большая помощь. Просто сейчас такие выступления стало сложнее вписывать в тренировочный график.

— Кто из вас первым произнёс фразу: «Давай попробуем»?

— Я предлагал это Алёне с самого начала. Зазывал обратно в спорт всеми способами, но понимал, что основное решение по любому останется за Алёной. Наш тренер (Сергей Росляков — RT) тоже сыграл определённую роль. Пока мы скатывались, он как бы отодвигал начало серьёзной работы, давая возможность Алёне хорошенько все обдумать, прежде чем принять окончательное решение. Понимал, что в этой ситуации не должно быть никаких поспешных решений.

— Всё это время вы продолжали подбивать Алёну на возвращение, или ждали, когда она сама заговорит об этом?

— Точно не уговаривал. Понимал, что насильно ничего не выйдет, если человек сам по-настоящему не захочет вернуться.

— Неужели не было опасения, что возвращение в спорт может нарушить ваши личные отношения, а то и разрушить их? Всё-таки серьёзные тренировки — это хроническая усталость, постоянный стресс, и, чем выше поднимаешься, тем более уязвимой становится нервная система. Есть масса примеров, когда этого не выдерживали люди с гораздо более серьёзным опытом.

— Не стану говорить, что такие мысли у меня не появлялись. Они были, и я прекрасно понимал, что мы оба идём на определённый риск, ввязываясь в серьёзную работу. На тренировках, безусловно, бывает, что ссоримся, как любая пара, без этого в нашем виде спорта никуда, но важно уметь быстро сводить все рабочие разногласия на «нет».

— Получается?

— Партнёр в шоу и партнёр в спорте — это схожие ощущения?

— Совершенно разные. Когда мы с Алёной катались в шоу, никто не оценивал, какого уровня сложности тот или иной элемент, какого качества. После того, как стали работать с прицелом на спорт, очень быстро поняли, что всё наше предыдущее катание в паре — это детский сад, не более. В спорте у партнёра совершенно другая ответственность.

Плюс — у Алёны определённые амбиции. Она — чемпионка Европы, соответственно, никогда не согласилась бы кататься просто так, не предъявляя требований к максимальному результату. Понятно, что ей хочется добиться этого результата как можно быстрее.

— Вы отдавали себе отчёт в том, что при столь яркой и харизматичной партнёрше вас будут постоянно сравнивать? И что это сравнение скорее всего окажется не в вашу пользу?

— Конечно я это понимал. Более того, думаю, что все сравнения и обсуждения у нас ещё впереди.

— Ваше мужское эго не страдает от этого?

— Нет, совершенно. Наоборот, только мотивирует. Когда рядом с тобой постоянно находится человек, который определённо лучше в каких-то качествах, сразу начинаешь понимать, где и над чем ты сам должен поработать. Так что мне эта ситуация только на пользу идёт.

— Какому из качеств Алёны наиболее сложно соответствовать?

— С ней вообще непросто в том плане, что она хочет всего и сразу, притом идеального качества. В плане прямого соответствия сложнее всего подстраиваться хореографически. У Алёны от природы очень развито чувство правильного движения. Что бы она ни делала, получается красиво и органично. То есть, хореографу, который с ней работает, вообще не приходится говорить, где и в какой момент должна быть та или иная рука. Мне, как партнёру, приходится постоянно подстраиваться, чтобы все движения и жесты получались на льду параллельными. Это сложно хотя бы в силу того, что у меня мужское телосложение, другая пластика.

— В своё время мне запомнилось, как Юлия Липницкая описывала свою работу со Стефаном Ламбьелем. Мол, за ним совершенно невозможно повторять какие-то шаги, потому что он каждый раз делает их иначе. По наитию.

— В парном катании всё сложнее именно из-за требований к параллельности и синхронности движений. С того самого момента, как мы впервые встали с Алёной в пару, постоянно отрабатываем синхронность на полу перед зеркалом. Работаем над отдельными кусками программ, над жестами, над линиями.

— Меня, кстати, удивило высказывание одного из танцевальных специалистов, который когда-то работал с Косторной в «Хрустальном», по поводу способности Алёны работать хореографом. Мол, эта профессия требует не только серьёзного образования, но и большого опыта. Хотя в фигурном катании можно вспомнить немало примеров, когда наиболее интересные программы были поставлены экс-фигуристами, а не те, кто пришёл в спорт из театра или балета.

— Алёна в своё время сама занималась постановкой своих показательных номеров, ставила программы маленьким детям, да и сейчас порой принимает активное участие в постановках. Я вижу, что ей это нравится.

— А вообще критика в интернете вас задевает?

— В мой адрес — нет. Мне не нравится, когда люди, не выбирая выражений начинают обсуждать Алёну, как это было после открытых прокатов, когда она сделала небольшие ошибки на выбросах и на прыжке. Хочется спросить тех, кто критикует: вы понимаете, что многие элементы парного катания человек едва успел выучить? И катается при этом рядом с парами, которые много лет выступают вместе. Не понимаю такого, вот честно.

— Ваша недавняя тренировка, на которой вы кусками исполняли произвольную программу, признаться, произвела на меня странное впечатление. Катались вы хорошо, но при этом явно были недовольны. Чем именно?

— Тем, что некоторые элементы могли быть исполнены лучше, и у нас это уже получалось. У некоторых пар, с которыми нам предстоит соревноваться, качество элементов выше, и мы хотим как можно быстрее приблизиться к этому уровню. А, возможно, даже превзойти его.

— Иначе говоря, вы себя постоянно с кем-то сравниваете?

— Скорее, просто внимательно смотрим на то, что происходит в нашем виде. На прокатах во всяком случае я посмотрел все программы. Не стану говорить, кто мне понравился больше, а кто меньше, но понимание с кем и как мы можем соревноваться лично у меня появилось.

— Если говорить о ваших внутренних ощущениях, что именно изменилось в вашем с Алёной катании за последний месяц?

— Появилась уверенность, что всё, что мы задумали, вполне возможно реализовать. Что мы нравимся публике, да и судьи, как мне показалось, оценивают проделанную нами работу достаточно высоко.

— Простите за не совсем корректный вопрос, но в фигурном катании, знаю, спортсмены при поиске тренера всегда просчитывают, насколько большой вес и авторитет имеет тот или иной специалист. Почему, поставив перед собой серьёзную спортивную цель, вы предпочли остаться в тренерском штабе Сергея Рослякова?

— Со своей прежней партнёршей я катался у Тамары Николаевны Москвиной, но потом, когда наша пара перестала существовать, переехал в Москву. Смена тренера, собственно, была связана именно с этим. С Росляковым у нас сразу сложились очень хорошие отношения, он — прекрасный специалист и мы с Алёной как-то сразу успели это почувствовать и понять: если будем чётко выполнять всё то, что говорят нам тренеры, то и судьи станут оценивать это должным образом.

— Я имела в виду, скорее, тот факт, что в своё время и вы, и Алёна, катались у Этери Тутберидзе, и, наверное, могли бы рассмотреть вариант возобновления сотрудничества. Особенно с учётом того, что ваш бывший тренер сейчас определённо тяготеет к парному катанию, имеет свой каток, неограниченное количество льда и присматривает, насколько мне известно, новых подопечных.

— Шутили мы на этот счёт много, да. Но рассматривать подобную перспективу всерьёз даже в голову не приходило.

— Каково, кстати, вам было находиться в группе Тутберидзе одиночником, когда маленькие девочки вокруг безостановочно штампуют четверные прыжки?

— Быть мальчиком и изо дня в день на это смотреть тяжело, а порой даже унизительно. Постоянно ведь так или иначе думаешь, что ты вроде бы сильнее физически, а повторить то, что делают девочки, не способен. С одной стороны, такая ситуация должна мотивировать, и конечно же мотивирует, но в целом это действительно непросто.

— В одном из давних интервью вы признавались, что испытывали определённые проблемы в соревнованиях: из-за стресса не всегда могли повторить то, что успешно делали в тренировках.

— Да, было такое.

— В парном катании эта проблема сохраняется?

— Вы знаете, нет. Психологически в парном катании вообще всё по-другому. Я бы сказал, поинтереснее. Проще собираться, настраиваться на выступления. Когда рядом партнёрша, ты начинаешь больше думать о ней и о собственном волнении просто забываешь.

— Как велико по вашим ощущениям расстояние, отделяющее вас с Алёной от лидеров?

— Это не я должен оценивать. Сейчас вот выйдем на старт в Омске, и всё сразу станет понятно.

— Но какие-то задачи в плане результата перед собой ставите?

— В плане занятых мест конкретной задачи у нас нет, да и быть не может, поскольку достаточно сильны все соперники, а не только Настя Мишина с Александром Галлямовым, которые на этом этапе однозначные фавориты.

— Соглашусь. Я бы даже сказала, что в плане конкуренции вам достался очень непростой старт.

— Для нас это даже хорошо. Когда катаешься с лучшими, за ними невольно тянешься. Это совершенно иначе мотивирует. Как и постоянные тренировки с теми, кто сильнее тебя.

— Своим корсетным платьем для короткой программы Алёна уже успела произвести фурор. Не жалко было менять?

— Жалко, но что поделаешь? Судьи сказали, что, по их мнению, платье слишком «голое». В итоге цвет у платья остался прежним, но немного изменилась концепция. Появилась зелёная сетка.

— Переделать уже готовый костюм — большая проблема?

— Не слишком. Технически это не сложно, просто накануне выступлений дизайнеры часто бывают сильно загружены.

— Что в костюме партнёрши важно для вас?

— Платье прежде всего должно быть удобным в работе.

— В каком смысле?

— В смысле швов, ткани, отделки. Поэтому в процессе примерок я периодически кручу Алёну, подбрасываю, ловлю. Очень важно, чтобы ткань не скользила под руками. Мелкие стразики в этом плане могут обеспечивать дополнительное удобство, но нужно очень чётко чувствовать грань допустимого. Чтобы не оказаться после какой-нибудь поддержки или подкрутки с расцарапанным лицом. Нельзя использовать плоские стразы, которые выглядят как осколки зеркала — это может быть просто опасно.

— Кстати, прорехи на вашем тренировочном трико образовались от изношенности, или от коньков партнёрши?